Измена вопреки (СИ) - Лара Грей Страница 4

— Ксень, Ксения, — у неё самой голос срывался. — Ксю, что случилось, скажи мне.

Я открывала рот и не могла выдавить и слова из себя.

Опять спазм, опять разрывающая гортань боль, когда и хочется кричать, но физически не получается.

Алиса была той частью дружеской пары, у которой всегда голова на плечах.

— Чему ты радуешься? — сурово спросила девочка со стянутыми в пучок волосами на макушке. Линейка третьего класса первого сентября была в школьном дворе, и Алису только перевели в нашу школу. — Ещё столько лет тут быть. Не надо радоваться, надо плакать…

Мне тогда непонятно было, откуда в новой однокласснице столько пессимизма, а потом я узнала, что у неё старший брат в девятый класс уже пошёл, а школа всё не кончалась.

Та линейка стала для нас отправным моментом для начала дружбы. Я не знала, что сказать на циничный спич, поэтому просто протянула Алисе одну из жвачек, которые получила за хорошее поведение накануне выхода в школу.

Так и подружились.

Алиса думала, а я носом вечно щёлкала, но она единственная после Матвея кто умел меня читать без слов. И вот сейчас Алиса стягивала с меня куртку и толкала в сторону зала. Я оборачивалась и пыталась сказать, но вместо этого только открывала рот и зачем-то показывала пальцем на дверь. Лиса игнорировала мои пантомимы и толкала к дивану, а потом прикатила с кухни маленький чайный столик на колёсиках и дала мне в руки чашку с чаем.

В пятом классе я уговорила маму взять к нам на дачу Алису. У нас был только один велосипед, и мы с Лисой катались на нём по очереди, а потом я упала. Прямо в кусты. Прямо с высоты старого «Аиста». Содрала обе коленки и выла сидя в жасмине. Алиса знала немного о реанимации, но её знаний хватило, чтобы нарвать подорожника и, поплевав на каждый приложить мне листву к ссадинам.

Сейчас в роли подорожника выступал чай и немного пирожных с шоколадом и корицей. Алиса ходила взад-вперёд и пыталась добиться от меня правды. Когда чай перестал застревать в горле, я выдавила:

— У Матвея беременная любовница… — Алиса никак не отреагировала, только прикусила губу и уточнила:

— Откуда ты знаешь? — она присела снова передо мной на колени и попыталась погладить по рукам, но они были заняты, я ими вытирала сопли.

— Она пришла к нам сегодня, и я… — новый поток истерики прорвался наружу, мешая пояснения и всхлипы. Я обняла Алису за шею, и выть стала в голос. Тонкие руки прошлись мне по спине и скупо похлопали. Меня трясло так сильно, что вибрация передавалась Алисе, но она продолжала держать меня и бормотать:

— Успокойся. Ты узнала, как так произошло? Почему убежала? Ксю, так случается. Ксю в жизни необратима только смерть…

И тут я примолкла.

Оборвала истерику.

Алиса не удивлялась.

— Ты знала… — прошептала я, сама не веря своим подозрениям.

Глава 5

— Ксю нет… — простонала Алиса и сильнее сдавила меня в объятиях. Я замерла и не могла пошевелиться.

— Почему ты не удивилась? — голос механический. Сломанный.

Алиса разомкнула объятия и отодвинулась от меня. Села на пол, сложив ноги по-турецки. Потёрла переносицу, обычно там очки, но сейчас не было, и от этого Алиса нервничала. Под распахнувшимся халатом были домашние шорты средней потрёпанности и дежурная футболка с солистом группы Metallica. Алиса стянула с плеч халатик и отбросила его в кресло. На шее проступили красные пятна. Лиса нервничала.

— Ксень, ничего я не знала, — выдохнула она и опустила глаза на пол. Погладила пальцем продольную линию на стыке ламината.

Я боялась услышать от Алисы какое-то такое откровение, которое только подтвердит измену Матвея, поэтому кусала губы и без конца растирала запястья.

— Ксюш, — снова попробовала начать Алиса. — Понимаешь… Матвей… он… Нет. Я никогда не видела его с девками или ещё что-то такое. Просто Ксюш, он меня всегда пугал…

Я неверяще уставилась на подругу, которая по-прежнему не отрывала взгляда от ламината. Из-за этого мне казалось, что она врёт, причём сильно, много и сама стыдится этого.

Резкий звук будильника духовки поднял Алису на ноги в считаные минуты. Она сорвалась с криком, что там лазанья, но я понимала, что она бежала от разговора. Преодолевая тяжесть в ногах и дурманящую головную боль, я прошла вслед за Алисой на кухню и опёрлась плечом о косяк.

— Чего ты боишься? Почему бежишь?

Алиса уронила кухонное полотенце на пол и нервно оглянулась на меня. Я стояла и не понимала, что ужасного в моём вопросе. Лиса тяжело вздохнула, поняв, что я не отступлю и присела за стол. Лазанья как секундант стояла между нами.

— Матвей очень любит тебя… — огорошила меня Алиса, а я с холодом на сердце, который давил на грудь, уже не была в этом уверена. — Не просто любит, а он одержимый, больной, чокнутый…

Алиса убрала на полку полотенце и тяжело вздохнула.

— Все годы, что вы вместе я не верила в это. Это настораживает. Ксюш, он ведь даже в самые личные моменты никогда не отпускал тебя. То есть выкидыш…

Выкидыш был внезапным и ужасным. Просто утром на постели было красное пятно, и я с дикой болью внизу живота. Меня трясло и ломало, выворачивало все внутренности. Я блевала, стоя в ванной. А Матвей был рядом. Всегда был рядом. Тащил меня в ванну, оттирал с ног кровь. Мы молчали. Мы оба понимали, что произошло. И никто и слова не сказал в тот момент.

— Ксюш, ты нигде не могла появиться одна. Матвей всегда был рядом. Ты даже в туалет уходила с ним. Это ненормально. Это странно. И это пугало.

Меня это не пугало. Не Матвей. Меня страшила ситуация оказаться беспомощной, неспособной на элементарное — родить. Все ведь женщины делают это. Что со мной не так? И в своём страхе я боялась остаться одна. Матвей чувствовал всё это, а может, тоже боялся, поэтому мы держались друг за друга.

— У вас нет личного пространства. Ты болела ковидлом, — исковеркала страшную болезнь Алиса, — а он, вспомни, он не отходил от тебя, спал с тобой в одной постели, пил из твоих чашек. То есть страх, что с тобой что-то случится, был таким сильным, что он наплевал на себя. И когда медсестры не приезжали ставить капельницы, врачи не посещали больных, он не боялся свалиться рядом. Это было на грани сумасшествия. Если бы он заболел, кто бы о вас заботился двоих?

Я не