Готова на все (СИ) - Кирилл Кащеев Страница 4

Элина поглядела на отца долгим изумленным взглядом. Она просто не поняла. Что значит — не вмешиваться? Какое завещание? На что она не должна рассчитывать? Что за бред он несет?

— Если же ты будешь настаивать на продаже квартиры — пожалуйста. Разъедемся, и можешь быть уверена, я навсегда забуду как о тебе, так и о твоем сыне.

Кто б сомневался?

— Но учти… У меня много работы, — отец снова поглядел на компьютер со статьей и прячущейся под ней игрой, — Тебе придется самой искать покупателей, оформлять и оплачивать документы, нотариусов, залоги за обе квартиры. А главное, ты должна будешь найти квартиру, которая меня устроит. Не рассчитывай, что я соглашусь на первую попавшуюся. Обязательно сталинка, с высокими потолками, не меньше, чем три комнаты, в центре. Безусловно, с полным ремонтом. Сразу скажу тебе, квартира, которая меня устроит, по сегодняшним ценам будет стоить не менее шестидесяти-семидесяти тысяч долларов…

— Ты больше не пытаешься купить мою двухкомнатную за две тысячи. Теперь ты хочешь, чтобы я купила тебе квартиру на десять тысяч дороже, чем твоя нынешняя. — глухо сказала Эля.

Отец резко поднялся из кресла, давая понять, что аудиенция окончена.

— Если бы вы с бабушкой с самого начала меньше думали о деньгах, все могло сложиться по-другому, — сухо обронил отец, — Будь любезна, в ближайшее время сообщи мне, что ты выбираешь.

— Я сообщу, — Эля вышла из кабинета.

Из темной бабушкиной спальни слышалось шумное старческое дыхание. Бабушка уже спала и еще не догадывалась, что прямо с утра ее начнут обуздывать. За другой дверью, в бывшей ее, Элиной, комнате, нетерпеливо переминалась достойная супруга, ожидая, пока Эля уйдет, чтобы спокойно, без помех обсудить меры против его подлой дочери и не менее подлой матери. Что ж, Эля не будет им мешать.

…Стремительно несущиеся рваные тучи расчертили сверкающую монету луны. Ветер истошно свистал в узких бойницах древнего замка, и как злой пес, трепал зубчатые флаги на башнях. Ловчие псы на псарне протяжно выли, запрокидывая острые морды к равнодушным ночным небесам, и глухо бряцали цепями фамильные призраки в мрачных сводчатых подвалах, когда жуткий багровый блик полыхнул из-под черепичной кровли замка. Зловещая горбатая тень мачехи-ведьмы проступила на темном, как преисподняя, стрельчатом окне, длинный крючковатый нос нависал над страшным, бурлящим котлом, и черный ворон бил крылами, следя, как поспевает колдовское варево, что должно погубить падчерицу-принцессу.

Но ведьма опоздала, опоздала, опоздала! Потому что король-отец уже сам изгнал дочь из своего сердца и своего замка, не сойдясь с ней по вопросу имущественных прав на замковые подземелья и наличествующего в них инвентаря, а именно: топора, дыбы, палача по 1-й штуке каждого, а также узников в неучтенном количестве.

И теперь Его Величество во всем величии указует дочери перстом на дверь, попутно подсчитывая, не удастся ли возместить затраты на ее королевское воспитание. Ну скажем, если в апартаменты принцессы пустить постояльцев, а обращенных в лебедей двенадцать братьев откормить и под Рождество продать на вес?..

А ветер-злодей все швыряет изгнаннице в лицо выбившиеся из-под короны пряди, и рвет шитый золотом подол, и гнусно скрипит за спиной замковый подъемный мост, навсегда отрезая дорогу обратно.

Эля поддернула чересчур широкие домашние джинсы. Воображение, однако. В сочетании с литературной традицией.

Она распахнула дверь отцовской квартиры, чтобы тут же очутится в своей.

И не так уж она и плоха, ее квартирка, чтоб всего две тысячи предлагать! Семь лет назад они были просто счастливы, комната за комнатой откупая нынешнюю Элину квартиру у наследников умершего старичка-соседа! Теперь вся гигантская бывшая коммуналка принадлежала им, одной семье! Эля выйдет замуж за Виктора, молодые въедут в свое, собственное жилье — отделенное от квартиры Элиных родителей всего лишь стенкой. Мечта любой девушки — и замужем, и дома! Мешать молодым никто не станет, и в то же время Эля сможет ухаживать… Не за мамой, нет. Мама уже тогда болела, но ничто еще не предвещало, что она сляжет и вскоре умрет. И не за дедом с бабушкой — теоретически Эля понимала, что те уже не молоды, но энергии у них пока хватало на целый полк бабушек-дедушек. Ухаживать она должна была за отцом. Маме тяжело, бабушка не вечна, а его нельзя оставлять одного. Он так занят: кто-то должен гладить ему рубашки и жарить оладушки!

Мамы уже нет, деда тоже, и Виктора нет. А отца на самом деле никогда и не было. Просто они с бабушкой раньше этого не замечали.

Эля тихонько скользнула в комнату. Наклонилась над кроваткой. Яська спал, одеяло ровно поднималось и опускалось. Сопит: нежный, уютный, в пижамке с мишками сам как плюшевый мишка. Совершенно беспомощный и беззащитный. Дуры все Белоснежки и Золушки: им не из-за чего было переживать, они ни за кого не отвечали, кроме самих себя. А что такое отвечать лишь за себя? Проще простого!

В носу у Эли защипало, в глазах стало горячо. Эля быстро вытерла со щеки тяжелую слезищу — еще на Яську капнет, разбудит. Медленно села на палас у Яськиного дивана, бездумно не отрывая глаз от зеленой елочной лапы с болтающейся на ней конфетой. Всхлипывая, стянула конфету с елки, и давясь слезами, запихала в рот. Поглядела на часы — стрелки стояли на двенадцати.

— С Рождеством, — прошептала она. — С Рождеством нового века нас всех!

Глава 3

— Слушай, — после долгого молчания сказала Эля, катая по тарелке маринованный огурец, — Я тебе перед Новым годом зарплату отдавала — от нее что-нибудь осталось?

Бабушкина спина дрогнула, она минуту еще стояла, следя, как коричневая кофейная накипь медленно поднимается в турке. Выключила газ, обернулась и поглядела на Элю настороженно. Раньше Эля никогда не видела у своей самоуверенной бабушки этого затравленного выражения. Она попыталась сообразить, когда же это новое выражение сменило давно привычную и обычно такую раздражающую бабушкину властность.

— Почти все осталось, мы эти дни новогодние остатки доедали, — бабушка сморщилась, вспоминая тягостный Новый год — сморщилась так похоже на своего сына, что Эле стало неприятно. — Если твой отец соблаговолит наконец отдать свою долю, я через пару дней схожу на рынок за мясом.

— Не соблаговолит.

Замялась: рассказывать — не рассказывать? Жалко бабку…

— Они сказали, что теперь будут вести свое хозяйство.

— Они вообще рассудок потеряли, — сухо поджав губы, фыркнула бабушка, — Ничего, я приведу твоего отца в чувство! Ребенок должен голодать, чтобы его стерва себе очередную шубу покупала.