В этот раз в следующем году - Элисон Кент Страница 4

Бренна села на стул у стола и сложила коленки вместе, когда подалась вперед.

— Спасибо вам. Боже, спасибо вам. Я не представляю, как сильно она могла разволноваться.

Диллон достал из шкафа две глубокие тарелки, положил себе больше тушеного мяса, чем ей, а затем передумал и добавил ей еще одну полную ложку.

— Она сказала передать тебе, чтобы ты не беспокоилась. Её слова. Что она отложит выпечку печенья до твоего приезда.

— Я полагаю, сегодня уже поздно ехать к ней.

Было только девять вечера, но они не собирались куда-то ехать в ближайшее время. Он поставил наполненные тарелки на стол, от них поднимался пар.

— Слишком поздно и слишком опасно. Не похоже, что погода наладится в ближайшие дни.

— Дни, — она выпрямилась и выглядела озадачено, когда пыталась встретиться с ним взглядом. — Что вы имеете в виду под словом «дни»?

— Я имею в виду дни, — он сел на стул напротив неё. Нужно сказать правду в открытую потому что эти дни станут напряженными. — Синоптики назвали это бурей столетия. Я боюсь, что ты застряла тут на некоторое время.

— Но я не могу тут застрять. Мне нужно добраться к бабушке. Это же Рождество.

— Ты и доберешься. В конечном счете.

— Подождите. Подождите. В конечном счете? — Она покачала головой, как будто это движение могло избавить её от правды. — Нет, так не пойдет.

— У тебя нет выбора.

— Вы привезли меня сюда верхом. Просто отвезите меня к ней точно так же. — Это звучало так просто и очевидно, когда она говорила это.

Но он знал, что это таковым не было, и набрал в ложку тушеного мяса, чтобы оно остыло.

— Не могу этого сделать. Я не выведу Странника наружу в такую бурю. Это небезопасно для меня, для тебя, и для него.

— Я не могу поверить в это. Не могу поверить, — она обмякла на стуле, её глаза закрылись, а её голос стал очень тихим. — Я пропущу Рождество с бабулей.

Такая возможность была, и он не собирался ничего ей обещать, но даже если и мог, то сделал бы так, чтобы этого не случилось. — Буря должна рассеяться к концу недели. Еще четыре дня до Рождества.

— Буря не должна была дойти сюда до полуночи, и посмотрите, что случилось. И все мои вещи в машине. Боже, моя машина. Она застонала, затем открыла глаза. И наконец-то, взяла ложку и опустила в еду. — Вы разбираетесь в машинах? Думаете, она еще сможет ехать? Если нет…

Он лучше разбирался в том, как собрать тело в одно целое.

— Немного разбираюсь.

— Там с ней ничего не случится? Не врежется ли в нее другой водитель, как думаете?

— Не могу представить, что какой-то водитель будет на дороге в такое время.

Её зрачки сузились.

— Погода не была такой, когда я отправилась в путь. Такого не должно было произойти еще в течение нескольких часов.

— Нужно любить Матушку Природу.

— Или нет, — проворчала она.

Настало время двигаться дальше.

— Ты из тех, кто любит сидеть дома?

— Я из тех, кто не собирается ждать смерти в сугробе, — сказала она, перемешивая тушеное мясо. — В остальных случаях, я люблю бывать на природе. Вот почему я так сильно люблю приезжать к бабуле. Конечно, и ее проведать.

— Она замечательная женщина.

— Так и есть. Я не знаю, что бы я делала без неё.

— Твои близкие где-то за границей, да?

— У них акушерская клиника в сельской местности Малайзии. — Нахмурившись, она покачала головой, и между ее бровями появилась морщинка. — Я не могу поверить, что вы знаете такое о них. И то, что знаете обо мне.

Это было совсем не сложно.

— Ваша бабушка рассказывает обо всех вас. Много рассказывает. Она очень гордится тобой и твоим отцом.

— Я полагаю, в этом есть смысл, — она съела еще немного тушеного мяса. — А что насчет вас? У вас есть семья поблизости?

Он опустил взгляд на тарелку.

— Нет. Только я.

— Но не всегда же так было, верно?

— Нет, не всегда, — он замолчал. И начал снова есть. Он обвинял горячую еду за то, что она развязала его язык. — Этот дом принадлежал отцу. Мама умерла, когда я был ребенком, а папа — во время моего второго визита в Афганистан. Гора показалась хорошим местом, чтобы жить здесь после отставки.

— Как долго вы прослужили? — она положила свою ложку, полностью внимая его рассказу.

Внимание, от которого он начал испытывать раздражение.

— Восемь лет. Армейский Резерв. Несколько раз принимал участие в неотложной медицинской помощи и спасательных операциях, в том числе и во время теракта одиннадцатого сентября. Кажется, там были чрезвычайные происшествия за границей, и я подходил для того, чтобы помочь, и…

— Я уверена, ваш отец гордился вами. — Он кивнул, и выжал из себя еще несколько слов.

— Было тяжело потерять его вот так. Будучи вдалеке.

— Это произошло внезапно?

— Сердечный приступ.

— Мне так жаль.

Потери. Он хотел говорить о них за ужином.

— Хотите еще тушеного мяса? Кукурузного хлеба?

— Нет, все хорошо. И это было удивительно вкусно, — сказала она, хотя и съела всего половину из того, что он насыпал ей. — Спасибо.

— Чувствуешь себя хорошо? Я имею в виду, знаю, что ты медсестра…

— А вы до сих пор доктор, — сказала она, и засмеялась, звук был приятным и заразительным, — болезненных ощущений нет вообще. Я не знаю, что бы делала, если бы вы не проезжали мимо.

Дело было в том, что он проезжал там не совсем случайно. Он знал от Доноты, что её внучка опаздывала, и как бы не обстояли дела с бурей, все равно поехал бы длинным путем по дороге, чем коротким через лес.

Он не ожидал найти Бренну в завале. Он предположил, что она задержится из-за погоды. Что она, может быть даже, отменила свою поездку, но не могла сообщить об этом бабушке.

Выбирая путь, он полагался скорее на инстинкт, чем на осознанный выбор. Именно так он проводил в эти дни. Искал других. Обыскивал каждый угол и визуально осматривал.

Он мог сказать по ее нахмуренному выражению лица, что Бренну тоже поглотили мысли о том, что могло с ней произойти.

— Не хочешь немного погреться у огня?

Она посмотрела на него, отбросив тревожащую ее проблему.

— Я не замерзла.

— Знаю. Просто хотел предложить понаблюдать за огнем — это отличный способ выбросить все плохие мысли из головы.

Её смех был низким и мягким, и окутал его как лето на пляже.

— Бокал вина помог бы.

— У