Присвоить любовь - Кэмерон Харт Страница 4

Кроме того, он, вероятно, уже совсем забыл обо мне, что было бы вполне объяснимо. Во мне нет ничего особенного, несмотря на недавнее заявление моего отца. На самом деле, я, вероятно, самый скучный человек в мире. Единственное, что мне разрешено делать, — это работать в семейном бизнесе. После этого я сразу возвращаюсь домой.

Время от времени я уговариваю отца отпустить меня за одеждой и обувью в соседний город. В здешнем универсальном магазине не так много товаров больших размеров, кроме того, что выглядят как гигантские цветочные палатки, которые никому не идут. Иногда он разрешает мне на часок съездить в ближайший кинотеатр, но это должно быть что-то, что я действительно хочу посмотреть. По сути, я неудачница, единственный друг которой — её отец.

Я роняю пачку четвертаков на пол, и этот звук отвлекает меня от моих витающих в облаках мыслей. Сделав глубокий вдох, я пытаюсь запихнуть все свои эмоции поглубже, упаковать их в маленькую коробочку, спрятанную в глубине моего сердца.

Закончив с кассой, я беру тряпку и протираю прилавок и полки под ним. Я увлекаюсь оттиранием одного особенно труднодоступного места и чуть не подпрыгиваю на месте, когда раздается колокольчик над дверью.

Я выскакиваю из-за прилавка, где протирала полки, потрясённая, увидев человека, о котором не могла перестать думать.

— Хаксли, — выпаливаю я, и у меня перехватывает дыхание, когда я рассматриваю его целиком.

Я думала, что запомнила в нём всё, но снова вижу его в реальной жизни.… Присутствие Хаксли — это то, что невозможно воспроизвести в моём сознании, как бы я ни старалась. Он заставляет меня чувствовать.… Ну, в этом-то всё и дело. Он заставляет меня чувствовать.

Когда я встречаюсь с ним взглядом, меня охватывает возбуждение и паника, за которыми следует выброс адреналина и тёплое, щекочущее ощущение, пробегающее по моей спине. Я никогда ещё так остро не ощущала каждый дюйм своего тела, от волосков на затылке, встающих дыбом, до тупой пульсирующей боли между бёдер.

— Джордан, — отвечает он, и его искренняя улыбка успокаивает меня. — Я надеялся увидеть тебя сегодня.

— В самом деле? Меня? — взвизгиваю я.

Боже, какая же я идиотка! Придумай что-нибудь кокетливое. Или смешное. Или вообще о что угодно.

Хаксли не дает мне слишком долго мучиться от неловкости.

— Да, тебя, — говорит он, и улыбка не сходит с его губ.

— Ну что ж, та-да! Ты нашёл меня, — отвечаю я, изображая джазовые движения руками.

Джазовые движения руками. Боже милостивый.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь в магазине?

— Разве не я должна была спросить тебя об этом? — язвительно замечаю я, восхищаясь блеском в его бирюзовых глазах при моём ответе.

Он заставляет меня чувствовать… что это за чувство? Что я могу быть самой собой. Мне не нужно прилагать столько усилий, чтобы говорить и поступать правильно, и подчиняться всё более неразумным правилам моего отца. Мне не нужно подвергать себя цензуре. Не думаю, что когда-либо испытывала такое раньше.

— Рад быть полезным, мэм, — говорит он, отдавая мне честь и становясь в солдатскую стойку. Я хихикаю над его серьёзностью, что вызывает улыбку у Хаксли.

— Ты служишь в армии? — спрашиваю я, и мои мысли сразу же обращаются ко всем способам, которыми его могли ранить или убить. Я уже испытываю сильную привязанность к этому человеку, и не уверена, пугает ли это меня или возбуждает. Возможно, и то, и другое одновременно.

— Недавно вышел в отставку, — отвечает Хаксли приглушенным и ровным голосом.

По его лицу пробегает тень, но она исчезает прежде, чем я успеваю спросить об этом. Я уверена, ему есть что рассказать. Я хочу быть той, с кем он делится всем. И это всего лишь наша вторая встреча. Да поможет мне Бог, если я увижу его в третий раз. Я могла бы наброситься на него и попросить забрать меня из гнетущего дома моего отца.

— Спасибо за службу, — говорю я, вкладывая смысл в каждое слово. Я не могу представить, какую жизнь он вел и на какие жертвы шёл, чтобы защитить таких людей, как я.

Хаксли кивает, прочищая горло. История с «выходом в отставку» — это ещё не всё, но я знаю, что сейчас не время и не место для обсуждения. Проблема в том, что в моей нынешней жизни никогда не бывает подходящего времени для разговоров. Есть причина, по которой у меня нет друзей: мой отец прогоняет их всех и держит меня при себе под предлогом «моей защиты».

— Я как раз собиралась пополнить запасы отверток в том ряду, — говорю я, указывая на второй ряд висячих инструментов сверху. — Можешь взять лестницу вон там. — Я киваю в сторону кассы, где к двери в подсобку прислонена лестница.

Хаксли практически бежит к лестнице, радуясь, что ему дали задание. Вернувшись, он расставляет всё по местам и берёт коробку с отвертками, стоящую у стены, которую я собираюсь пополнить.

— Хочешь, я заберусь на стремянку? — спрашивает он.

— Нет, я могу это сделать, — отвечаю я, и слова срываются с моих губ в спешке.

На мгновение мне кажется, что он собирается настоять на том, чтобы быть первым на лестнице. Именно так поступил бы мой отец. Я недостаточно сильна или способна, чтобы совершить что-то настолько рискованное, как подъём на целых четыре ступеньки вверх по лестнице.

— Ладно, — легко соглашается Хаксли. Он нисколько не расстроен и не сопротивляется мне. На самом деле, он улыбается мне и говорит шокирующую вещь. — Я восхищаюсь независимой, трудолюбивой женщиной.

— Я… — не знаю, что на это сказать. Независимая? Я? Он бы взял свои слова обратно, если бы имел хоть малейшее представление о том, какой была моя семейная жизнь. В конце концов я решаюсь: — Я пытаюсь.

Этот слишком сексуальный и милый мужчина одаривает меня нежной, понимающей улыбкой. Я не уверена, откуда он знает, но один взгляд в эти бездонные бирюзовые глаза, и что-то щёлкает. Он словно видит каждую частичку моей измученной души. Он видит борьбу и беспомощность. За всю свою жизнь я не чувствовала себя более понятной, и всё это от простого взгляда в глаза Хаксли. Боже, помоги мне, если я буду делать что-то ещё с этим мужчиной. Я могу никогда не оправиться.

— Да, я заметил твоего отца на днях, — начинает Хаксли, берясь за лестницу внизу, чтобы я забралась наверх, не тряся её. Как только я достигаю нужной высоты, Хаксли поднимает коробку, чтобы я выбрала нужные отвертки и повесила их на нужное