Джули Дэм - Сломя голову Страница 40

Только встав, я поняла, насколько сильно опьянела. Когда я нагнулась за своей сумкой, то почувствовала, как закружилась голова, и комната начала вращаться, и лицо Ника — это было похоже на аттракцион «Вращающаяся комната» в парке «Шесть флагов», где сила вращения прижимает тебя к стене. А потом пол опускается. Должно быть, мне было лет двенадцать, когда я в последний раз каталась на этом аттракционе вместе с тетей. Она кричала — я хохотала, как гиена. И стало интересно, заставило ли бы это кричать меня сейчас, когда я стала взрослой?

Гораздо больше меня беспокоило, однако, доберусь ли я до отеля. Ник, должно быть, заметил мое состояние — да, это было чертовски очевидно, поскольку я целых две минуты пыталась поймать собственную сумку, — потому что поспешил прийти мне на помощь, подхватив под руку.

— Я тебя держу, — сообщил он.

Я вздохнула слишком уж радостно. In vino veritas, не так ли?

Мы вышли на ночной воздух, мне стало лучше. Снаружи стоял припаркованный «мерседес», но мысль о том, что в таком состоянии надо садиться в автомобиль, вызвала жуткий приступ тошноты. Себастьян возник буквально ниоткуда и в мгновение ока открыл для меня дверцу. Я посмотрела на Ника и покачала головой, по всей вероятности, выглядя достаточно трогательно.

— Гм… не могли бы мы немного пройтись?

— Конечно. — Он повернулся к Себастьяну и попросил его подождать нас в определенном месте у подножия Монмартра.

Когда автомобиль медленно отъехал, Ник обнял меня и пристально посмотрел мне в лицо.

— Я так тщательно спланировал эту романтическую прогулку, — прошептал он, — поэтому, пожалуйста, не порти настроение, сблевав на меня.

— М-м-м… — промычала я, пытаясь улыбнуться. — Ничего не могу обещать.

Я подняла руку и сняла заколку, сдерживавшую волосы, — хоть что-нибудь сделать, чтобы прогнать головную боль. Потом запустила пальцы в волосы и попыталась немного помассировать голову.

— Ну вот, уже немного лучше.

Ник, взяв меня за руку, повел по направлению к Сакре-Кёр. Я вспомнила свою первую туристическую поездку в Париж: тот вид, открывавшийся со ступеней собора, был величествен — можно было видеть плоские крыши города, простиравшегося перед тобой, — что делало эту площадку большой готовой сценой. А также в силу определенных причин пастбищем для продавцов наркотиков. Без сомнения, несмотря на поздний час, там и сейчас на ступенях обнималась какая-нибудь пара, не обращающая внимания на одурманенного подростка, выискивающего, где бы поставить очередную отметину.

— Давай пройдем еще немного, прежде чем я заставлю тебя спуститься с холма, — сказал Ник. — Хотя, боюсь, в темноте вид будет не таким впечатляющим.

— Хорошо. Я слегка боюсь высоты.

— Хорошо, что сказала.

Неторопливым шагом мы обошли вокруг собора и через площадь, которая в сумерках была почти неузнаваемой без уличных художников, которые днем предлагали свои услуги туристам. Даже после того как голова немного прояснилась и походка стала более твердой, я позволила Нику вести меня.

— Эй, Джек, — наконец, проговорила я, — Джилл готова спуститься с холма!

— Без падений, пожалуйста, — произнес он, сжимая мою руку.

Мы возвратились тем же путем к Сакре-Кёр и прошли вдоль ограды к ступеням, которыми была выложена эта сторона холма. У меня появилось плохое предчувствие, связанное с неустойчивыми каблуками, но давайте это опустим. Крутизна холма была достаточной, чтобы заставить меня забыть о проблемах с туфлями. Я закрыла глаза и плотнее прижалась к руке Ника. Затем потихоньку открыла глаза и отважилась посмотреть вниз. Нехорошо. Снова зажмурилась.

Как в тумане, я слышала — Ник что-то говорит.

— С тобой все в порядке?

— Думаю, да. — Не уверена, что это прозвучало убедительно. Во всяком случае, не для меня.

— Мы пойдем медленно. И держись за меня.

Я охотно подчинилась: опустила одну ногу на ступеньку ниже, на ту же ступеньку поставила вторую ногу — пауза — повтор. Ник терпеливо шел первым, как придворный офицер, который так незабываемо пятился перед королевой Англии, когда та открывала парламент. Нет, я вовсе не страдала манией величия.

— Все не так плохо, — высказалась я, преодолев пять ступеней.

— Да, тебя даже пока не вырвало.

— Очень любезно с моей стороны, не так ли? Мне следовало было быть более осмотрительной и не пробовать шагать и пикироваться одновременно. Стоило стать самоувереннее, как я тут же споткнулась о камешек и пролетела через несколько ступеней, прежде чем Ник поймал меня.

— Ты в порядке? — спросил он, помогая мне сесть.

— Боже, я надеялась, ты не заметишь, — усмехнулась я, преодолевая смущение.

Посмотрела на свои ноги. Повреждений не было — физических, во всяком случае. Боль пришла, когда я увидела, что каблук левой туфли сломан.

— Я действительно любила эти туфли! — сказала я с подчеркнуто недовольным видом. (Немного преувеличила из-за Ника, но в глубине души я была по-настоящему огорчена.) — Но чего бы хотелось сейчас больше всего, так это спуститься вниз к машине. Даже если в моей сумке не окажется запасной пары туфель…

— Ладно, но я не могу позволить тебе спускаться босиком, — возразил Ник. — Я понесу тебя.

— Ты — что?

— Давай вставай.

— Извини? Я не могу. Я… я…

— Эй, если уж романтическая прогулка не совсем удалась, я по крайней мере, смогу рассказать друзьям, что носил тебя на руках!

Я склонила голову и глупо улыбнулась, как бы говоря «Сдаюсь».

— Прямо Скарлетт О'Хара[46], — съязвила я. — Только я не ношу бархатных занавесок.

Ник подхватил меня, плечи покоились на одной его руке, ноги болтались на другой. Я обхватила левой рукой его шею, держа правой на весу сумку и туфли.

— Ну, — произнес он, — если мы будем рассказывать эту историю, сможем приукрасить ее, как захотим. Чтобы для некоторых, носящих бархатные занавески, она звучала соблазнительно. Конечно, для твоих модных друзей такое может показаться ужасной бестактностью…

— Ты уверен, что можешь и разговаривать, и нести меня? — спросила я, когда мы миновали десяток ступеней. — Знаешь, я не обижусь, если ты захочешь передохнуть.

— Не беспокойся, — возразил он. — По правде говоря, в настоящее время я тренируюсь для участия в чемпионате мира по ношению женщин в Финляндии.

— А я думала по метанию женщин.

— Возможно, раньше так и было, но они, кажется, стали более цивилизованными. Я думаю, метание женщин, вероятно, спровоцировало бойкот. Или два… Или двадцать.

— Я тоже так думаю. Хотя, чтобы история звучала лучше… — сказала я, небрежно добавив: — Так у тебя есть женщина, жена, ты не говорил мне об этом?