Екатерина Риз - Тебе назло Страница 40

— Ты спать идёшь? — спросила меня Ника, а отец руку мне протянул. Мне ничего не оставалось, как подняться с дивана и вместе с ними направиться к лестнице, ведущей на второй этаж, к спальням. Я у папки на плече повисла, всё-таки я по нему ужасно соскучилась, а потом украдкой оглянулась, посмотрела вниз. Завьялов и Светлана тоже из гостиной вышли и вместе направились в сторону спален, расположенных на первом этаже. Генкина комната находилась в самом конце коридора, он сам её выбрал, насколько я знаю, потому что из её окон прекрасно просматривалась половина сада и вся территория перед домом, включая ворота и подъездную дорожку. Правда, я сомневаюсь, что Генка когда-нибудь в окно смотрит, вообще подходит к нему, разве что покурить, но из его уст, объяснения звучали солидно и никто не возражал. Комнаты остальных работников, которые оставались в доме на ночь, если оставались, конечно, находились в другом крыле и окнами выходили в сад. Это, конечно, было очень удобно, в первую очередь для нас с Завьяловым, когда хотелось уединиться. А сейчас, глядя сверху, как Генка уходит вместе с другой женщиной, меня очень интересовало, куда они направляются. Неужели он такой бесстыжий, что к себе в комнату её поведёт? Не боится Цветочек помять?

— Отдыхай, — посоветовала мне Ника, — у тебя тёмные круги под глазами, — шепнула она мне на ухо. — Чтобы завтра их не было.

— Очень постараюсь, — пообещала я. Дверь своей комнаты закрыла и на минуту замерла в темноте, понимая, что ни о каком отдыхе и речи быть не может. Меня всю трясёт.

Но всё-таки я молодец. Несмотря на свою нервозность, я очень постаралась не обращать на неё внимания. Приняла ванну, даже музыку включила негромко, надеясь, что она поможет мне отвлечься от невесёлых размышлений, положила на лицо тонизирующую маску, вспомнив про тёмные круги под глазами, на кровати полежала. Подёргала ногой. Когда нога устала, посмотрела на часы.

Вот что хотите со мной делайте, но я не понимаю, что он в этой фее детских снов нашёл! И это Генка Завьялов, который всегда хотел от меня чуточку больше, чем все остальные мужчины. Который учил меня не стесняться и не сдерживаться. Который больше всего на свете обожает моё винтажное нижнее бельё, у него даже руки дрожат, когда он меня раздевает, и глаза становятся просто дикие. И после всего этого, что он с дочкой директора школы делать-то будет?

Я разозлилась, с кровати поднялась и отправилась в ванную, смывать маску. Прохладная вода освежила, но успокоения не принесла. Ни о каком сне и речи быть не могло, я не то что лежать, сидеть не могла. И всё думала, один Завьялов или нет. Вот вроде бы, какое мне дело? Всё решено, я сама сегодня днём об этом Генке объявила. Правда, я тогда не знала про добрую няню, появившуюся в нашем доме. Всё-таки Ника излишне успокоилась, я считаю. Хоть бы подумала, кого в дом берёт. А если бы Свете не Генка, а папка мой приглянулся? Думаю, тогда Ника долго бы раздумывать не стала.

Я отдёрнула лёгкую занавеску и вышла на маленький балкончик. Делала вид, что в темноту смотрю, воздухом дышу, а сама уже прикидывала. Страшно, конечно. Я этого фокуса уже года полтора не проделывала, да и раньше меня внизу всегда Генка страховал, и мне было не страшно, а наоборот, смешно и любопытно, я знала, что если что, так он меня всё равно поймает. А вот сейчас, глядя вниз, на деревянную декоративную решётку, увитую виноградом, веселья я не чувствовала. Зато внизу, совсем рядом, окна Генкиной комнаты, и окно открыто, я вижу, как занавеску выдувает пузырём наружу. Меня туда, как магнитом манило. Мне жизненно необходимо знать, один он или нет, иначе за эту ночь я себя изведу, и тогда на утро у меня не только круги под глазами появятся. У меня волосы дыбом встанут.

Я по балкончику туда-сюда прошлась, настраивая себя на, возможно, самый глупый подвиг в своей жизни. Хотя, ничего особо страшного тут нет, не так уж и высоко, при дневном свете я бы не испугалась, а вот ночью…

— Ну, Завьялов, — пробормотала я, — ты мне за всё ответишь. Когда-нибудь.

Порадовавшись, что у меня такие удобные тапочки, с задниками, я мысленно махнула на всё рукой, и перекинула ногу через перила. Нащупала первую перекладину и вздохнула с облегчением. Дальше было легче, я знала, что решётка меня выдержит. Я не торопилась, осторожно спускалась, только приходилось иногда листья дикого винограда рукой отводить, чтобы в лицо не лезли и не щекотали. На земле я оказалась довольно быстро, даже испугаться, как следует не успела. Голову наверх закинула, глядя на свой балкончик, и мысленно себя похвалила. Я очень смелая. Когда приспичит.

Сад тонул в темноте, только у ворот, у будки охраны, прожектор горел. Но сюда его свет не доходил, и видеть меня никто не мог. Я немного помялась, пооглядывалась, а потом, пригнувшись, как заправский шпион, приблизилась к окну Генкиной комнаты. Заглядывать в окно я поостереглась, мало ли, и поэтому просто опустилась на корточки, привалившись спиной к прохладной стене дома, стала прислушиваться. Не знаю, сколько времени прошло, совсем немного, минут пять от силы, а я себя вдруг так глупо почувствовала. Что я вообще здесь делаю? Невероятно просто. Спуститься в темноте по решётке, а теперь сидеть под окном этого гада, пытаясь понять, один он или нет. Что я, вообще, хочу услышать? Охи-ахи?

Интересно, а если кому-нибудь другому пришло бы в голову под окном постоять, когда я в этой комнате ночи проводила?

В итоге, из-под окна я выбралась, вернулась к решётке и снова голову вверх закинула. Как я оттуда слезла? Ума не приложу.

Вот ведь дура!..

В общем, я застряла. Не в прямом смысле, не зацепилась ни за что, просто где-то на середине пути я поняла, что залезть обратно просто нереально. Я и раньше этого не делала никогда, возвращалась в свою комнату традиционным способом, а сегодня просто кошмарный день. Я вернулась домой, а голову, судя по всему, в Москве оставила. У меня устали руки и тряслись колени. Я за перекладину ухватилась, лицом в жёсткие листики уткнулась и решила перевести дыхание. Нужно слезть обратно, пока я не свалилась и не сломала себе шею.

— Ты вниз или вверх?

От голоса Завьялова я дёрнулась, голову вскинула и оглянулась. Генка торчал в окне своей комнаты, курил и на меня поглядывал. Вот ведь чёрт… Мне потребовалась пара секунд, чтобы решить.

— Конечно, вниз, — выдала я в конце концов, и снова стала спускаться. С последней перекладины моя нога неловко соскользнула, я руками за решётку ухватилась, а когда поняла, что уже на земле стою, выпрямилась, волосы с лица сдула и короткий халат одёрнула. — Я решила подышать свежим воздухом.

Завьялов ухмыльнулся, не спуская с меня внимательного взгляда, а я только радовалась, что он не может видеть, что я покраснела. Объяснение, конечно, было никуда не годным, но что ещё я могла сказать? Я резко развернулась и зашагала вдоль дома к парадному входу. Про себя продолжала негодовать из-за того, что так глупо попалась, и Генку последними словами крыть за его наглость и бездушие. Слова у меня кончились в тот момент, когда я за дверную ручку взялась и поняла, что дверь заперта. Я даже похолодела. Глаза к звонку подняла. Вот папка удивится, если я его с постели подниму и он меня, мягко скажем, неодетую, на пороге дома обнаружит. Как я ему объясню, что с балкона по решётке спустилась? А главное, зачем.