Натали Фокс - Ты будешь страдать, дорогая Страница 41

Несмотря на ранний час, Джемма вдруг ощутила страшную усталость. Этот бесконечный поток оскорблений лишил ее сил.

— Я не имею к этому никакого отношения, — возразила она.

Бьянка развернулась к портрету и ткнула в него обличающим жестом.

— Все то время, пока ты занималась этой мазней, ты пыталась заполучить Агустина. Фелипе ускользнул от тебя, так что ты решила соблазнить его отца…

— Нет! — закричала Джемма. Этого ей не вынести. Теперь и Бьянка подозревает ее в страсти к Агустину.

— Да! Да! Ты просто английская шлюха… В душе у Джеммы что-то с треском лопнуло. Она повернулась, чтобы уйти, почувствовала, как ее обдал жаркий поток воздуха — и цепкие руки ухватились за нее.

— Бьянка! — имя прозвучало ревом дикого зверя в джунглях, и Бьянка отпрыгнула в смертельном страхе, при этом зацепившись ногой за мольберт.

Джемма рванулась мимо Фелипе к мольберту, чтобы не дать ему упасть. Но тут же все рухнуло — мольберт, портрет, — все полетело на пол. Джемма оцепенела от ужаса, а потом, горько всхлипнув, упала на колени рядом с мольбертом.

— Убирайся отсюда сейчас же! — прогремел Фелипе. — Уложи чемоданы и будь готова немедленно улететь!

Сердце Джеммы сжалось от боли, когда она вскинула на него глаза. Он поверил Бьянке, поверил, что ей нужен Агустин, — и теперь выгоняет ее вон. Но он смотрел не на нее. Его устрашающий взгляд был устремлен на Бьянку.

— Я не уеду, Фелипе, — заныла Бьянка. — Агустин сказал, что мы во всем разберемся…

— Здесь я приказываю, а не Агустин. Делай, как я сказал, иди готовься к отъезду. — Обернувшись к Джемме, он поднял ее с колен. Она прислонилась к нему, слишком потрясенная, чтобы найти в себе силы двигаться.

— Ты делаешь ошибку, Фелипе! — в отчаянии закричала Бьянка. — Она же змея, она наговорила про меня Агустину… она без ума от него, а не от тебя… — Увидев угрожающе потемневшее лицо Фелипе, она замолчала и, всхлипывая, выскочила из студии.

Шум ливня за окнами заглушал все звуки, кроме прерывистого дыхания Фелипе.

Джемма медленно отстранилась от него, дрожащими пальцами отвела его руки от себя. Сейчас она должна думать лишь о портрете, все остальные мысли заволокло туманом смятения. Девушка склонилась, чтобы поднять портрет…

Фелипе оттащил ее от него, обжег ее лицо гневным выдохом.

— Бьянка права: о нем ты волнуешься больше, чем обо мне.

Джемма стрельнула в него яростным взглядом. На долю секунды она было подумала, что он на ее стороне…

— В этот портрет вложено много труда. Если он испорчен…

— Напишешь еще один, — презрительно ухмыльнулся он. — И это должно доставить тебе удовольствие: у тебя появится лишнее время для общения с возлюбленным.

Она не сводила с него глаз: неужели он верит в подобное?

— Ты любишь его? — хрипло вырвалось из его груди, и его пальцы с такой силой вцепились в ее руки, что она съежилась от боли.

В глазах Джеммы, огромных, темных, светилось невыносимое страдание. Она поняла, что больше не выдержит. Она поняла, что он выиграл, он ее раздавил. Он выполнил свои угрозы и обещания. Но этой, последней пытки она вынести не могла.

— Да, я люблю его! — отчаянно закричала она, и он чуть не выдернул ей руки из суставов. — Да, я люблю его, потому что… потому что он мой отец!

Плечи Джеммы поникли, когда он отпустил ее — так грубо, как будто она внезапно вспыхнула и опалила бы его, если бы он остался рядом хоть на секунду. Девушка впилась взглядом в его глаза — холодные, безжалостные, потрясенные глаза. Она заплакала, и ничто не могло остановить этих слез.

— Что ты сказала? — не веря своим ушам, прохрипел Фелипе.

Джемма покачала головой. Она не могла говорить. Она сказала достаточно — более чем достаточно. Она повернулась и выбежала из студии, и ее не остановил даже его яростный оклик.

Едва выскочив наружу, она промокла до нитки, но ей стало все равно. В этот миг ей важно было лишь одно — исчезнуть, убежать от него как можно дальше. И она бежала, не разбирая дороги. Внезапно молния осветила все вокруг, и с визгом ужаса Джемма нырнула в первое попавшееся убежище.

Джемма влетела в открытый проем и упала на подстилку из свежего сена. Задыхаясь от бега, она хватала ртом воздух, как вдруг ее пронизал еще больший ужас.

— Оставайся на месте!

Джемма услышала, повиновалась, свернувшись в сене неподвижным калачиком.

Нежно похлопывая по спине, Фелипе успокаивал перепуганного жеребца. Вороной конь тихонько ржал, нервно перебирая копытами и испытывая беспокойство от близости постороннего человека — парализованной страхом Джеммы.

— Пройди в соседнее стойло, — медленно произнес Фелипе, но Джемме потребовалось время, чтобы понять: он обращается к ней.

Она подняла голову и увидела, что лежит совсем рядом с дверью, ведущей в соседнее стойло. На коленях, осторожно, не сводя полных ужаса глаз с лошади, девушка подползла к двери и нащупала ее дрожащими пальцами. Затем поднялась, по-прежнему лицом к лошади, медленно отодвинула позади себя задвижку. Дверь легко подалась, и Джемма попятилась в образовавшийся проход крошечными шажками, а потом неслышно закрыла ее.

Рухнув на теплое сено, она с облегчением перевела дыхание. Несколько минут спустя ласковые руки обвились вокруг нее, приподняли, посадили на соломенном ложе. Она заморгала, приоткрыв глаза, крепко прижалась лицом к насквозь промокшей рубашке Фелипе.

— Все в порядке. Ты в безопасности. Ты напугала его больше, чем он тебя.

— Я не… не стала бы за это ручаться, — охрипшим голосом шепнула она. Хорошенький момент для шуток! Она что, сошла с ума? Она точно сошла с ума, если вот так льнет к нему. Джемма попыталась отодвинуться, но Фелипе не выпускал ее.

— Все, хватит удирать, Джемма. — Он убрал с ее лица влажные пряди, кончиками пальцев смахнул дождинки со щеки. — Нельзя бросить подобное заявление — и ринуться наутек. Куда ты от него убежишь?

Она жалобно покачала головой.

— Я… я не должна была говорить… Я не хотела…

Он обхватил ее дрожащие плечи.

— Посмотри на меня, Джемма. Скажи, что это сон.

— Кошмар! — всхлипнула она и опустила голову, не в силах вынести его взгляда.

Он заставил ее, силой приподняв подбородок.

— Почему ты сказала такое?

Ей пришлось посмотреть на него, у нее не было выбора. Он ей не поверил, да и мог ли он? В подобную фантастику просто невозможно поверить.

— Ты сказала, что любишь его, потому что он твой отец. Джемма, объясни, объясни, что это значит.

— Зачем? — вспыхнула она. — Чтобы ты мог смеяться надо мной, мучить меня, обижать еще больше, чем уже обижал? — Она сделала попытку подняться с сена, но он удержал ее, сжав запястье так, что она не могла даже пошевелиться.