Валерия Горбачева - Дача Стамбула Страница 42

– Да, это похоже на угловую башню, – соглашается Таня, потом, машинально покручивая волосы у виска, какое-то время молчит. – Я думаю, он решил, что это место клада.

– А это может быть местом клада? – Егор внимательно смотрит на свою жену – такой он ее еще не видел: огонек, загоревшийся в ее глазах, немного отдалил ее от него, он вдруг почувствовал, как любит она свою науку, как много ей приходится сейчас вспоминать, сопоставлять, соединять разные эпохи, разрозненные сведения и случайные факты, чтобы ответить на такой простой вопрос. Впервые с тех пор, как он увидел ее, он почувствовал не только любовь и нежность, но и проникся к ней уважением.

– Может, конечно, – помедлив, ответила Танюша, – но здесь изображен не сам граф, да и время другое – а это означает только одно: это не его указатель. А он должен был бы оставить свой. Потомки, конечно, могли сфотографироваться на памятном месте, но это чересчур легкомысленно – архив ищут давно, и так откровенно указывать на место его расположения… не знаю, мне кажется, они бы так не поступили.

– Но, Танюша, – Аня в первый раз назвала ее так, немного смутилась, но увидев ответную радостную улыбку, тоже улыбнулась, – мы просмотрели все фотографии, которые сохранились, видовых карточек больше нет. Значит, ниточек не существует?

– А больше ничего не сохранилось? Может быть, рисунки или тетрадки с рецептами…

– Нет, кажется, ничего нет. – Аня смотрит на маму, но та отрицательно качает головой. – Еще шкатулка есть, но в ней только украшения.

Аня встает с ковра и уходит в соседнюю комнату. Возвращается она быстро, неся в руках большую шкатулку, похожую на ларец. Осторожно опускает ее рядом с коробкой и говорит немного извиняющимся тоном:

– Я никогда не вынимала из нее все до конца, но бумаг там нет, это точно – можете и сами посмотреть, – делает она приглашающий жест. – Танюша, открывай, смотри.

Таня ласково поглаживает шкатулку по крышке и боковым стенкам, легко, как будто пробуя на ощупь, проводит пальцем по замку и витым граням, чуть наклонив голову, всматривается в узоры, потом плавным аккуратным движением открывает крышку, все такими же легкими касаниями проводя теперь по внутренним стенкам шкатулки. В этих легких незамысловатых движениях есть что-то магическое, и все наблюдают за ними молча, как завороженные.

– В этой шкатулке есть секрет! – весело говорит Таня и, лукаво прищурившись, спрашивает: – Хотите посмотреть?

– Конечно, хотим, что за вопрос! – первым реагирует Антон, потом, спохватившись, добавляет, деланно, даже показательно, смутившись: – Если хозяева не возражают, естественно…

Хозяева не возражали, хозяевам было также интересно, хозяева даже от нетерпения привстали и подошли ближе. Таня неуловимым движением нажала какой-то бугорок на внутренней стенке шкатулки, и, скрипнув самым прозаическим образом, из наружной боковой стенки в самом низу, рядом с дном, выдвинулся ящичек. В нем лежала тетрадь.

Все молча смотрели на обычную, немного потертую тетрадку. Смотрели так, как будто ничего более удивительного, ничего более странного, даже более волшебного не видели.

– Ничего себе, – нарушает Егор молчание, – ну ты даешь, Танюш!

– Как интересно, мы даже не догадывались, что здесь есть второе дно, – задумчиво произносит Наталья Сергеевна, – и отец ничего не знал.

– Может быть, и бабушка не знала? – Аня пытается понять, как могло случиться, что в семье не знали о тайнике.

– А чего гадать-то? – Практичный Антон предлагает решение. – Посмотреть в тетрадке нужно, что там написано и кто писал…

– Страшно почему-то, – улыбается Аня, и Наталья Сергеевна согласно кивает головой: «Страшно».

– Смелее, профессор, я рядом, – с неподражаемой интонацией Жоржа Милославского произносит Антон, – все равно уже открыли.

– Бери, дочка, – говорит Наталья Сергеевна, – действительно, надо же узнать, что там.

Аня осторожно берет в руки тетрадь и, вздохнув, открывает страницу. Там лежит отдельный листок.

Здравствуйте, мои дорогие! Так уж получилось, что я не успела рассказать вам всю историю. Простите. Но раз вы читаете эти строки, значит, я не ошиблась и вы смогли открыть маленький секрет моей шкатулки. Надеюсь, что это означает также, что у Анюты проявился Дар исцеления. Дар обладает не только целительными свойствами, он еще и обостряет чувствительность, и помогает разгадывать загадки или привлекает тех, кто помогает их разгадывать. Но такова уж традиция нашей семьи, что о Даре не говорят, пока он не проявится. Это связано с тем, что не каждый член семьи обладает им. Бывало и такое, что целое поколение не могло исцелять, и для того, чтобы они не испытывали чувства неполноценности, им не рассказывали о возможных способностях. Но как только Дар проявлялся – о нем начинали говорить. В этой тетради – рассказ о нашей семье и о людях, которые сыграли важную роль в ее истории. Я люблю вас. Да хранит вас Господь.

Аня подняла глаза от листка и сквозь слезы посмотрела на маму.

– Бабуля все знала, но не могла рассказать, – прошептала она. – Я помню, что не придавала значения ее словам о том, что придет время и я узнаю много интересного. Я думала, что это она говорит вообще, как говорят маленьким детям: «Подрастешь – узнаешь».

Анечка говорит вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, но все слушают ее внимательно и сочувственно.

– А колечко? – Антон ласково берет Аню за руку. – Ведь она отдала тебе кольцо раньше, чем проявились твои способности, – тоже, я думаю, неспроста.

– Ну конечно! – Аня качает головой. – Если б я тогда все могла понять! Она сказала: «Береги колечко-то»…

– А ты и берегла, с руки не снимала, – успокаивающе говорит Егор, – предчувствовала, наверное.

Тетрадь еще лежит на коленях Ани. Она машинально поглаживает ее, вспоминая и вспоминая бабушку, ее слова, ее выражения. Потом она снова раскрывает тетрадь. Все склоняются над ней. Не вчитываясь в слова, не стараясь что-то запомнить, они просто пролистывают пожелтевшие страницы.

– Они все заполнены разными почерками, – говорит Егор, – и чернила разные.

– Каждый писал о своей эпохе, – задумчиво произносит Таня, – это общий дневник. История семьи.

Они продолжают просматривать тетрадь. Среди страниц они находят еще несколько отдельных листков, но почерк у них уже другой.

– Это еще чьи-то письма, – говорит Аня.

– Я думаю, – довольно неожиданно отзывается Егор, – что не стоит сейчас наспех читать эти записи. Это как-то неправильно.

– Мне тоже кажется, что пусть сначала их спокойно, не торопясь, прочитают Аня с мамой и папой, – поддерживает друга Антон, – а потом, если сочтут возможным, дадут почитать другим страждущим любителям истории – поизучать. – Он, усмехаясь, кивает на Танюшу, довольно растерянно слушающую их.