Инна Туголукова - Всем сестрам по серьгам Страница 42

— Браво! — зааплодировала Надежда Никитична, с удовольствием наблюдая, как все больше мрачнеет Андрей, и дивясь женской хитрости ушлой Мими.

— А теперь спой, знаешь, какую?.. — начала было юная интриганка.

— Колыбельную, — подсказал Андрей. — Время позднее, детям давно уже спать пора.

— Но сегодня же праздник!

— Анька вон уже носом клюет.

Он налил себе изрядную порцию коньяка, выпил одним глотком и кинул в рот ломтик лимона.

— Ты же за рулем! — упрекнула Надежда Никитична. — Будто ребенок, честное слово! Ну как ты поедешь?

— А я, пожалуй, здесь заночую, места много. Чего мне через весь город тащиться? Завтра воскресенье. Если, конечно, не прогонят. Не прогоните?

Надежда Никитична украдкой переглянулась с мужем. Алена растерянно застыла. Анька сосредоточенно мяла в руке пирожное «картошку».

— Нет, нет! Ни за что не прогоним! — восторженно возопил Сашенька.

А Мими сурово спросила:

— А презерватив у тебя с собой есть?

— А зачем тебе презерватив? — опешил Андрей.

— Да не мне, а тебе.

— А мне зачем?

— А затем, — вразумила его Мими, — что еще одного ребенка мы уже не потянем…

25

«Мы совершенно разные люди, — думала Алена, глядя в книгу невидящими глазами. — Чужие духом. Иначе нам было бы легко молчать вдвоем. Не мучиться в поисках темы, не маяться от неловкости, а просто спокойно безмолвствовать вместе.

Сидим, как древние супруги, прожившие бок о бок тридцать лет и три года, когда все уже сказано и понятно без слов, а за плечами долгая общая жизнь. А мы? Что связывает нас? Анька? Случайно зачатый ребенок. Кого это может удержать? Никого!

Что я вообще знаю об этом человеке, кроме того, что услышала от его матери? Ничего! Вот он сидит, уткнувшись в телевизор, неведомый, как пришелец с далекой планеты, такой же враждебный и холодный. А с детьми веселый, открытый. И они его обожают. Вот только Мими сегодня взбрыкнула. Почему, спрашивается в задачке? Потому что остался и она его по-детски ко мне приревновала?

А почему остался? Впервые за четыре года, что мы знаем друг друга? Неужели прошло четыре года? Как быстро летит время! Лечит раны и нивелирует чувства. Вода точит камень, а время любовь. А мою любовь тоже сгладило время? Уравняло с привычкой? Нет…

Так почему он все-гаки остался? Выпил коньяка и не решился сесть за руль? Устал? Или, может быть, дело в Алеше? Повел себя как собака на сене: сам не гам и другим не дам?..»

— Зачем приходил сюда этот парень? — будто прочел он ее мысли.

— Ты имеешь в виду Алексея? — подивилась Алена.

— А что, сюда ходит не только он?

— Он поздравил Аньку с днем рождения, — сдержалась Алена. — Разве это не очевидно?

— А по-моему, мама интересует его гораздо больше, чем дочка.

— И что из этого следует? — приняла она вызов.

Он отвел глаза первым, и Алена снова открыла книгу. Пауло Коэльо. «Пятая гора». Открыла наугад и выхватила глазами строки:

«Пусть так, все равно она будет любить его, ведь впервые в жизни она поняла, что это свобода. Она может любить его, даже если он никогда об этом не узнает. Ей не нужно его согласие, чтобы скучать о нем, думать о нем день-деньской, ждать его к ужину и беспокоиться…»

«Что это? — поразилась Алена, медленно перечитывая напрямую обращенные к ней слова, как ответ на сомнения, таинственный, мистический знак, предопределяющий судьбу, перст Божий, указующий путь. — Разве могут быть такие совпадения?»

Она украдкой покосилась на Шестакова. Тот сидел хмурый, сосредоточенно глядя на экран телевизора.

— Из этих цветов, милая, делается мое молоко. В них свежесть летнего утра и сила природы, — проникновенно вещал добродушный усатый дядька в высоком поварском колпаке и белом фартуке.

«Внимает как оракулу, — поджала губы Алена. — Вперился в ящик, и можно больше ни о чем не думать».

Но она сильно заблуждалась на его счет, потому что на самом деле ему в высшей степени было наплевать, из каких цветов получается молоко, и усатого добродушного дядьку он в упор не видел, а как раз думал, и не о ком-нибудь другом, а именно о ней, об Алене. О том, что выставил себя полным болваном, ибо никакого права не имеет влезать в ее личную жизнь. Или все-таки имеет? Тогда чем оно обусловлено, это право? Его деньгами? Но не так уж их много, этих денег. Да и вообще при чем тут деньги? Абсолютно ни при чем! Глупость какая! А в чем тогда дело? Чего он вылез со своими дурацкими претензиями? Кто он такой, чтобы задавать вопросы? Анькин отец? Но это влечет за собой не права, а обязанности, которые он не слишком торопится возложить на себя в полном объеме. А ей он кто, Алене? А главное, почему его так задело появление соседа в этом доме? Потому что это одновременно означает появление мужчины в ее жизни? А он надеялся, что она проживет свою жизнь весталкой? И какое ему вообще до этого дело, до ее жизни?

Дверь из маленькой комнаты отворилась, и на пороге гостиной нарисовалась голая Анька.

— Пить хочу! — заявила она.

— А вон на столе твоя кружечка стоит, — показала Алена. — Попей…

Анька прошлепала к столу, ухватила кружку за ручку и потянула на себя. Кружка наклонилась, и на бежевый палас выплеснулась лужица морса.

Андрей перехватил Аленин взгляд и подмигнул ей, мол, молчи, поглядим, что она станет делать дальше.

Анька воровато глянула на родителей и, убедившись, что никто на нее не смотрит, старательно затерла лужицу голой пяткой.

— Что-то случилось, заяц? — поинтересовался Андрей.

— А! — отмахнулась Анька и небрежно пояснила: — Это мама нассала…

Андрей схватил с дивана газету и уткнулся в замятые страницы, похрюкивая от едва сдерживаемых пароксизмов смеха. Алена прикрыла лицо книгой, вторя ему тоненькими повизгиваниями.

— Мамочка, ты плачешь? — удивилась Анька.

— Нет-нет… — едва выдавила Алена.

Анька еще немного постояла в раздумье, отобрала у отца газету и забралась к нему на колени. Тот вытер ладонями мокрые от слез глаза, подхватил ее под мышки.

— Пойдем, уложу тебя в кроватку?

— Пойдем, — согласилась Анька и погладила его по обросшей щеке. — А когда у тебя эти колючки выпадут?..

— Хорошо воспитываете подрастающее поколение, Елена Вячеславовна, — насмешливо сказал Андрей, возвращаясь в гостиную. — Один озабочен оволосением лобка, вторая клевещет на родную мать, да еще и использует ненормативную лексику в столь юном возрасте.

— Да это все издержки детского сада, Андрюш, — оправдалась Алена. — Ты же понимаешь, где они этого набираются.

— Вот потому я и прошу тебя посидеть с Анькой дома еще хотя бы год.