Ева Модиньяни - Корсар и роза Страница 43

— То, что вы делаете, — объявила она родственникам, объясняя свой отказ, — противоречит закону и профессиональной этике. Все это непременно обернется против вас. Я в этом не участвую.

Она покинула директорский пост и с тех пор вела только частную практику. И все же в этот день Бьянка тоже пришла на семейный совет, стараясь не подавать виду, насколько беспокоит ее стремительно ухудшавшееся положение дел.

После Джованни настала очередь Бруно давать показания в суде. Из всех членов семьи он был, безусловно, самым непрактичным. С тех самых пор, как Бруно по страстной любви женился на Маргерите, он жил, не зная забот, под крылышком семейства Рангони и особенно крепко сдружился с Джованни, хотя и был на несколько лет младше.

Злые языки утверждали, что в его браке с Маргеритой любовь сочеталась с практическим интересом, но это было не так. По профессии Бруно был врачом-психоаналитиком, преуспевал в своем деле и имел процветающую практику в Равенне. С Маргеритой он познакомился около тридцати лет назад, когда она, в то время еще совсем молодая женщина, обратилась к нему за помощью, как к специалисту, потерпев жестокую неудачу в первом браке. Они полюбили друг друга и решили пожениться. В тяжелое для семьи время после смерти тестя Бруно уступил настойчивым уговорам жены и, оставив свою любимую работу, занялся семейным бизнесом, однако результаты оказались плачевными. И вот теперь бедному Бруно, как и его шурину Джованни, надлежало предстать перед «инквизицией».

Маргерита, младшая из детей Рангони, была женщиной удивительно красивой, но слабой и бесхарактерной. Неуверенность в себе делала ее мнительной и не давала жить спокойно.

Что касалось Спартака, сына Миранды и Джулиано Серандреи, единственного представителя мужского пола в младшем поколении семьи Рангони, то он окончил юридический факультет и получил степень бакалавра в Колумбийском университете. После смерти отца Спартак предпочел отойти от семейных дел и устроился на работу в адвокатской конторе в Равенне.

Спартак-младший был убежден, что не обладает талантами и способностями отца и деда. К тому же он понимал, что самостоятельно вряд ли сумеет разобраться в сложных хитросплетениях долгов и претензий, накопленных семьей за последние годы.

На семейном совете отсутствовали только две дочери Бьянки и Джованни. Они учились в Кембридже, штат Массачусетс, на факультете биологии. Бьянка никогда не уделяла им особого внимания. Она не была создана для материнства, зато ей идеально подходила роль деловой женщины.

Наблюдая за присутствующими, попросившими о встрече в ее доме, старая дама подумала, что именно ей, как хозяйке, надлежит прервать воцарившееся молчание.

— Ну, кто начнет? — спросила она.

Взгляды всех присутствующих обратились к Бьянке. Стало ясно, что именно ей поручено высказать их общее мнение. На лице Лены показалась легкая ироническая улыбка. Она уже составила себе мнение о причинах, заставивших всех собраться, и теперь ей было интересно посмотреть, как же они приступят к выполнению своего плана.

— Я начну, — сказала ее невестка, подходя к мужу и покровительственно положив руку ему на плечо. — Как вы знаете, приближается срок сдачи в архив дела о нашем банкротстве. Вчера мы созвали общее собрание и приняли решение пустить в оборот проценты с капитала «Рангони Кимика». Мы намерены добиться того, чтобы акции новой финансовой компании были подтверждены кредитными банками, которые, став их собственниками, смогли бы свободно, без всяких ограничений, заниматься продажей имущества. Вы следите за моей мыслью?

— До некоторой степени. Но мне почему-то кажется, что мы не для этого здесь собрались, — решительно отрезала Лена.

— Как раз об этом я и собиралась сказать. По мнению Спартака, нам не следует требовать возмещения имущественного ущерба от банков, уполномоченных улаживать наши дела. Мы с Джованни придерживаемся того же мнения, а вот Маргерита и Бруно с этим не согласны. Они утверждают, что у нас и без того уже хватает врагов, что процедура отказа от возмещения ущерба повлечет за собой новые расходы и помешает снятию секвестра[21] с имущества. Наш частный счет в швейцарском банке выжат до дна. Нам нужны деньги.

— Это я поняла. Увы, тут я ничем не могу вам помочь. Но мне хотелось бы внести деловое предложение. Вместо того чтобы говорить о миллиардах, возмещении ущерба, снятии секвестра и прочей бесовщине, давайте лучше поговорим о работе.

— О какой работе? Не понимаю! — встревожилась Маргерита.

— Ну, разумеется, — с ледяной усмешкой повернулась к ней мать, — где уж тебе понять. Разве тебе хоть раз в жизни довелось заработать собственным трудом деньги? Ты пользовалась нашим частным самолетом, чтобы слетать в Париж и сделать прическу у Кариты. Ты порхала с одной вечеринки на другую и закатывала истерики, если о тебе забывали упомянуть на страницах светской хроники. Ты не давала покоя мужу и силой втянула его в дела семьи. Из-за тебя он изменил своей профессии и бросил работу, в которой добился блестящих успехов. А все почему? Да потому, что всех доходов от его медицинской практики не хватало, чтобы оплатить хотя бы твои летние путешествия. Что касается тебя, Миранда, ты с легкостью просаживала миллиарды на наряды, драгоценности, картины, круизы вокруг света. А ты хоть раз спросила себя, откуда берется весь этот денежный фонтан? Все было оплачено чужим трудом, но тебя это, конечно, не интересовало. Ну а ты, Джованни? Что ты делал в тех редких случаях, когда появлялся на работе? Пользовался телефоном, чтобы договориться с друзьями об очередной охоте или организовать поездку в Калифорнию в компании веселых девиц? И вот теперь вы, именно вы являетесь ко мне как ни в чем не бывало, чтобы просить денег. Позавчера у меня был этот мерзкий сплетник, наш приходский священник, как бишь его? Ах, да: монсеньор Сальвати. Он тоже имел наглость просить у меня денег для наших родственников, для Бальдини. Я выставила его за дверь. Я никому не даю денег, и хорошо бы вам это усвоить. Так что если вам нужны деньги, засучите рукава и принимайтесь за работу.

Впервые в жизни она говорила со своими детьми столь сурово. Они смотрели на нее, онемев от изумления. Только Спартак, когда бабушка замолчала, одобрительно улыбнулся ей.

— Я не для того сюда пришла, чтобы терпеть унижение, — взорвалась Миранда, задыхаясь от бешенства.

— Если здесь и есть кто-то, кто постоянно терпит унижение — причем как раз от тебя, — то это именно я. Ты меня считаешь слабоумной, окружаешь меня шпионами, которые тебе доносят о каждом моем шаге. Ты даже отняла у меня машину, — в тон ей ответила Лена. Ее начала колотить дрожь. — Пойди принеси мне стакан воды, — велела она внуку, пытаясь достать таблетку успокоительного из золотой коробочки, но та выскользнула у нее из рук. Разноцветные пилюльки разлетелись по ковру. Бьянка наклонилась, чтобы их собрать.