Ева Модиньяни - Корсар и роза Страница 44

Впервые в жизни она говорила со своими детьми столь сурово. Они смотрели на нее, онемев от изумления. Только Спартак, когда бабушка замолчала, одобрительно улыбнулся ей.

— Я не для того сюда пришла, чтобы терпеть унижение, — взорвалась Миранда, задыхаясь от бешенства.

— Если здесь и есть кто-то, кто постоянно терпит унижение — причем как раз от тебя, — то это именно я. Ты меня считаешь слабоумной, окружаешь меня шпионами, которые тебе доносят о каждом моем шаге. Ты даже отняла у меня машину, — в тон ей ответила Лена. Ее начала колотить дрожь. — Пойди принеси мне стакан воды, — велела она внуку, пытаясь достать таблетку успокоительного из золотой коробочки, но та выскользнула у нее из рук. Разноцветные пилюльки разлетелись по ковру. Бьянка наклонилась, чтобы их собрать.

— Я же вам говорила, что мама начнет волноваться, — произнесла она с упреком, обращаясь к присутствующим.

— Можно подумать, что я не волнуюсь, — живо отреагировала Миранда. — Состояние отца пущено по ветру. А вот у нее есть земельные владения в Южной Америке и в Австралии, и нам всем это прекрасно известно. Кроме того, у нее десять сухогрузов, перевозящих зерно по всему миру! — вскричала она вне себя.

— Прекрати! — остановил ее Джованни. — Со своим имуществом мама вольна делать что захочет.

— Но мы оказались в таком положении, что она могла бы нам помочь, — вмешалась Маргерита.

— А вам не кажется, что у мамы есть веские причины полагать, что ее состояние тоже пойдет по ветру, если попадет к нам в руки? — заметил Бруно, до этой минуты предпочитавший не вмешиваться в спор.

Лена утомленно прикрыла глаза, перестав прислушиваться к разговору.

— Вы отдаете себе отчет в том, что ваша мать поступает правильно, отказывая вам? — продолжал настаивать Бруно. — Что касается меня, я годами живу в сумасшедшем доме. Мне не хватает моих занятий, научных конгрессов, моих пациентов. Почему бы не воспользоваться добрым советом и не возобновить работу? Конечно, нелегко начинать сначала, когда тебе за пятьдесят. Но я уверен, что моей язве перемена занятий пойдет на пользу.

— Кажется, язву заработаю я! Я не привыкла нищенствовать. Поведение мамы представляется мне абсурдным, нелепым, непоследовательным и даже вероломным, — заявила Маргерита.

— Я чувствую себя глубоко и незаслуженно обиженной. Я же не просила, чтобы меня родили в богатой семье, — поддержала сестру Миранда. — По-моему, мама просто сошла с ума.

— Может, попробуешь объявить ее недееспособной и взять под опеку? — язвительно осведомился Джованни. — Не смей говорить таким тоном о нашей матери. И немедленно попроси у нее прощения!

— Пожалуйста, уйдите, оставьте меня одну, — проговорила Лена сдавленным голосом. — Я не могу вас больше видеть. Да, кстати, предложение Спартака не судиться с банками в обмен на передышку, которую они нам обещали, представляется мне правильным, — устало заключила она.

— А как же деньги, мама? — жалобно протянула Маргерита.

— Вам придется дождаться моей смерти. Не беспокойтесь, ждать осталось недолго. Прошу вас, уходите. Все, кроме тебя, — добавила она, поворачиваясь к внуку. — Мне надо с тобой поговорить.

Глава 3

Было около часа ночи, ресторан закрывался. Официанты уже ушли, и Пьеро, директор заведения, заносил в дневник заметки о наиболее важных событиях прошедшего дня. Стены помещения были отделаны темным деревом, свет приглушен, диваны и стулья обиты кожей, столы застелены крахмальными скатертями. В ранней юности Пьеро работал в Англии и по возвращении в родную страну решил воссоздать в историческом центре Милана, на пересечении улиц Сант-Андреа и Спига, изысканную и строгую атмосферу, свойственную традиционным английским клубам. Вот уже тридцать лет его ресторан был местом встреч деловых людей, знатных дам, разных знаменитостей.

Пьеро заполнял свой дневник, примостившись на высоком табурете у стойки бара. Очки сползли на кончик носа, рядом стоял стаканчик виски. Зазвонил телефон. Кто бы это мог быть в такой час? Его охватило легкое беспокойство. «Хоть бы ничего плохого не случилось», — подумал он, поднимая трубку.

— Дорогой Пьеро, — произнес голос, который директор узнал тотчас же, — я был уверен, что застану вас еще на работе. Сам я сплю мало, так что не удивляйтесь ночному звонку.

— Командор Мизерокки! Как поживаете? Давненько я вас не видел! — с радостью и облегчением воскликнул директор ресторана.

— Я не стал бы вас беспокоить в столь поздний час, но речь идет о совершенно исключительном случае, — объяснил собеседник дрожащим старческим голосом.

В первые послевоенные годы Антонио Мизерокки первым в Италии стал производить быстрозамороженные продукты. За несколько лет он сумел сколотить состояние, и с тех пор оно все увеличивалось, поскольку его предприятия приносили колоссальные прибыли. Будучи человеком замкнутым и нелюдимым, он вел уединенный образ жизни. Может быть, этому способствовало и изуродованное раной лицо.

— Слушаю вас, командор, — сказал Пьеро, привыкший к эксцентричности сильных мира сего.

— Хочу сделать заказ, — ответил старик.

— На сколько персон? — В голосе Пьеро зазвучал профессиональный интерес.

— Только на двоих.

— Я отведу вам самый укромный столик. Днем или вечером?

— Днем, к полудню, но я хочу снять весь «Сант-Андреа». В среду на будущей неделе. Завтра, если вы не против, я пришлю вам своего дизайнера для осмотра помещения. Хочу, чтобы он превратил ваш ресторан в теплицу, полную цветов. Уберите все столики, кроме центрального. Что касается меню, я готов довериться вашему вкусу, но прошу выбрать что-нибудь легкое и обязательно копченого фазана, которого вам доставляют из Шотландии. Он мне очень нравится. — Голос Антонио Мизерокки окреп.

— Правильно ли я вас понял, командор? Вы хотите снять весь ресторан для двух человек? — Впервые в жизни ему поступил столь экстравагантный заказ.

— Вы поняли меня совершенно правильно. Если можно, распустите на это время всех ваших официантов. Мне бы хотелось, чтобы вы сами, дорогой друг, подали нам угощение. Это все, — заключил престарелый командор.

— Согласен, — ответил Пьеро. — Все будет сделано по вашему вкусу.

— Спасибо. — И Антонио Мизерокки повесил трубку.

Присланный командором дизайнер появился в ресторане на следующий день в сопровождении двух помощниц. Это был не кто иной, как сам Забелли Контини, профессионал международного класса, бравшийся только за самые престижные проекты. Они работали все утро: производили замеры, изучали подсветку, набрасывали эскизы.