Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин Страница 43

– Чипсы, – подсказала Людмила Петровна.

– Гадость! – сморщился дед Семен. – Ты приезжай к нам летом. Кам хиа, говорю! Летом! А то чего у вас там? Эти твои сказали, что у нас лучше. А то мы сами не знали.

– Йес, йес! – закивал Джон. – Как это? Посев – и приеду. И уан минэт аттеншн, пожалуйста!

– Минуту внимания, – перевела Анфиса Романовна.

Все замолчали и приготовились слушать.

Джон достал какой-то листок, откашлялся и стал читать, время от времени поднимая голову и отыскивая взглядом Людмилу Петровну.

– Я хочу сказать, когда вы все меня слушаете. Джаст нау. Я вас всех очень полюбить, – начал он, спотыкаясь и ошибаясь, но упорно преодолевая трудности чужого языка. – Я хочу сказать это ин рашн. Людмила, май дарлинг! Я тебя очень полюбить и хотеть на тебе жениться.

Все ахнули и посмотрели на Людмилу Петровну.

– Ай уонт ю ту би май уайф, – уточнил Джон.

– Он на тебе, Людмила, жениться хочет, – пояснила Анфиса Романовна. – Ты как?

– Ну, Иван, знаешь… – рассердилась Людмила Петровна. – Эти дела так не делаются!

– Ты хочешь? Ду ю эгри? Быть моя жена?

– Я об этом пока не думала. Анфиса Романовна, объясните это ему… только как-нибудь помягче, ладно?

Анфиса Романовна кивнула и быстро заговорила по-английски, едва сдерживая смех. Людмила Петровна покосилась на нее с неодобрением: конечно, Ванька-второй поступил глупо, какая тут женитьба, если они всего неделю знакомы, да и то он по большей части был под мухой – такова уж особенность русского национального гостеприимства. Но зачем же над человеком смеяться?

В это время Джон разразился ответным монологом, очень темпераментным, но в середине его пламенной речи экран компьютера замигал, по нему пошли полосы, и Джон исчез.

– Спутник ушел, – со знанием дела пояснил дед Семен.

– О чем вы говорили? – недовольно спросила Людмила Петровна. – Тыр-тыр-тыр, да еще и смеются, будто и не обо мне речь…

– Не о тебе, – улыбаясь, подтвердила Анфиса Романовна. – Дело в том, что он вчера мне предложение сделал по телефону. Я ему отказала, так он сегодня решил к тебе свататься. Ты смотри, даже речь написал!

– С ума, что ли, сошел? – проворчала она, уязвленная таким раскладом. – Я, конечно, замуж не собиралась, но некрасиво с его стороны…

– У любви, как у пташки, крылья, ее нельзя никак поймать… – с издевкой «оперным» голосом пропел Родин.

Иван покосился на него с негодованием, отмахнувшись от Натальи, которая шептала ему что-то на ухо.

– Совсем у вас крыши посносило с этим вашим неприличным музеем, – бурчал он. – Аж в Америке отдает.

– Не от музея, а от нас, – кокетливо поправляя очки, заявила Анфиса Романовна. – Джон говорит, что лучше русских женщин нет. И у нас в России каждый день надо отмечать женский день Восьмое марта. И еще пригрозил, что если ты, Людмила, за него замуж выходить не согласна, как и я, то он найдет себе другую. Приедет летом – и найдет.

– Флаг ему в руки, – усмехнулся Краев. – Наталью за него выдадим!

Наталья если и обиделась, то виду не показала. А так – хорошо посидели. Когда все разошлись и она начала убирать со стола и мыть посуду, неожиданно вернулся Краев.

– Забыл что-нибудь, Ваня? – удивилась Людмила Петровна.

– Поговорить надо, – хмуро ответил он. – При всех неудобно.

– Давай поговорим, – вытирая руки полотенцем, произнесла Людмила Петровна, хотя больше всего ей хотелось спать, а не секретничать.

– Понимаешь, дело такое… Черт, не знаю, как и начать. – Иван старательно не смотрел в ее сторону.

Она уже начала подозревать самое худшее, но терпеливо молчала.

– В общем, я это… Ну, короче говоря, чувствую себя непорядочным человеком, – выдавил Иван.

– Да что случилось, господи? – уже не на шутку всполошилась Людмила Петровна. – Говори! Может, помощь нужна?

– Да нет… В общем… – мялся Иван.

– Иван! В общем, короче говоря, дело такое, – передразнила его она. – Ну что ты как двоечник на экзамене! Большой уже мальчик. Пришел – говори. Или я спать пошла. Первый час, если ты не в курсе.

– Ладно, – решился Иван. – Ты видишь, как я к тебе отношусь?

– Хорошо относишься, – подбодрила его Людмила Петровна. – Ты очень мне помог. И помогаешь. Спасибо!

– Ты мне очень нравишься. Я, можно сказать, тебя люблю. Поняла? – почти сердито проговорил Иван.

– Я тебя тоже люблю, Ваня. Или… Ты что имеешь в виду? Как Джон, что ли?

– Как Джон. В этом смысле. И как этот твой… Юрка. Я же вижу, как он на тебя смотрит.

– Ты тоже хочешь на мне жениться? – удивилась Людмила Петровна. – И именно сегодня?

– Я бы рад жениться, Люда! Да не могу! – с досадой пристукнув ладонью по столу, огорошил ее Краев.

– А… почему? – поинтересовалась она. И вдруг смутилась, догадавшись. – Нет, Ваня, ты не говори, если не хочешь. То есть говорить не хочешь. Или жениться? Ой, запутал ты меня совсем.

– Ты что подумала? Ах, ты про это! Нет, с этим все в порядке, я нормальный мужик.

– Да ну тебя, какой-то дурацкий разговор завел на ночь глядя. – Людмила Петровна вскочила и открыла форточку. Ей стало жарко, и она знала, что щеки у нее сейчас красные, как помидоры. Одним словом, красавица. И от этой мысли она на Ивана так рассердилась, что едва не выгнала.

– Так, все! Говори, что хотел, и не морочь мне голову! – закричала она, глядя на сидевшего Ивана сверху вниз.

– Ты думаешь, это так просто?!

Людмила Петровна махнула рукой и села на краешек табуретки. Оба помолчали.

– Слушай, Ваня, а у нас с тобой вышла почти семейная ссора. – Педагогический опыт подсказывал Людмиле Петровне, что юмор – наилучший выход из любой конфликтной ситуации.

– А ты думаешь, я не понимаю, что из тебя бы получилась отличная жена, как раз такая, как мне надо, – уже гораздо спокойнее сказал Иван. – У Джона губа не дура. И у Юрки твоего тоже. Но у меня совесть есть. И я пришел тебе сказать, что если ты из-за меня Джону отказала, то выходи за него замуж. Я все равно на тебе жениться не могу. А тебе там хорошо будет. Там вообще хорошо, в Америке-то. Мне понравилось.

Людмила Петровна посидела, соображая, какой вопрос из десяти возникших задать первым, чтобы не лопнуть от любопытства, и произнесла:

– Вань, а с чего ты взял, что я из-за тебя Джону отказала?

– Ты женщина одинокая. Одной женщине тяжело. Тем более тяжело одной, без мужика, бизнес тянуть. Уж я-то знаю, чего оно стоит, – обстоятельно стал объяснять свою позицию Иван, очень обрадованный тем, что беседа миновала опасные рифы и вошла в спокойное русло. – Значит, надо тебе замуж. А Джон чем плох? И к тому же из Америки. Говорю же – там хорошо. А ты, может, думаешь, что я на тебе женюсь, потому и отказываешь мужикам?