Я научу тебя летать - Ева Ночь Страница 43

– Ты ещё скажи, что у вас ничего не было, – улыбаюсь грустно.

– Было, – вздыхает он, – что поделать. Этого не вычеркнуть, конечно.

Я сижу, как сдувшийся воздушный шарик. Вот только что было хорошо и вдруг всё изменилось. Потеряло краски.

– Я всё испортил, да? Ляпнул не то? Ну прости, прости меня, Варь! Пожалуйста!

У него глаза потемнели. И лицо расстроенное. Как у мальчишки. И чёлка на глаза упала. А руки так сжимают руль, что я прямо-таки чувствую его отчаяние. И меня отпускает. Я прикасаюсь ладонью к его щеке. Он судорожно вздыхает и опускает ресницы.

– У тебя руки ледяные, Варь.

– Постоянно мёрзнут, как только приходят холода. Именно поэтому мне бабушка варежки связала пуховые. Говорила, чтобы меня всегда согревала её любовь.

– Я согрею. Сам.

Он решительно целует мои ладони. И руки у него горячие-горячие. И губы тоже. Немного шершавые. Такое знакомое узнавание. Ни с кем и никогда его не спутаю.

– Пристегнись, Варежка, – командует он, как только мои руки отходят и теплеют от его невероятного жара. – Я всё-таки хочу научить тебя летать.

Я защёлкиваю ремень безопасности и задаю идиотский вопрос:

– Зачем? Не уверена, что получится.

Он наклоняется к рулю и заглядывает мне смеющимися шальными глазами в лицо.

– Затем, что драконы должны летать, а не ползать брюхом по земле. Ты прошла тест-контроль, поэтому вот просто обязана взять и взлететь!

И после его этих слов что-то сладко ёкает у меня внутри. Вот прямо выкручивает от нахлынувшей эйфории, а голова становится пустой-пустой и лёгкой-лёгкой, как мыльный пузырь.

– Да? – размыкаю я губы. – Ну, раз так, надо обязательно попробовать.

И Илья наконец-то заводит мотор.

Глава 36

Илья и Варя

Мягко трогаю машину. Я не собираюсь её пугать. Да сейчас и не то время, чтобы гнать на высокой скорости. Но всё же постепенно разгоняюсь. Я же должен научить её летать, хотя на самом деле мне уже ничего не важно, кроме одного: я хочу, чтобы она была рядом. Сидела в машине. Лежала рядом в кровати. Сидела за столом на кухне и болтала ногами в розовых носочках. Почему именно в розовых – чёрт его знает. Но так мне пригрезилось. Обязательно куплю ей такие. Весёленькие. С сердечками или котиками.

– Правило номер один: никогда не бойся, – говорю я уверенно, видя, как Варежка вжалась в кресло. – Взлёт с бывалым командиром экипажа никогда не происходит рывками. Только постепенно и плавно. Мы вливаемся в поток.

– Постараюсь, мой командир, – вздыхает Варя и поудобнее устраивается на сиденье. Откидывает голову, руки складывает на коленях.

– Правило номер два: расслабься. Не думай о плохом. Думай о хорошем. И если то, что происходит за окном летательного аппарата, тебя не впечатляет или вызывает панику, смотри на меня.

– Это равноценная замена? – иронично кривит она губы.

– Это действие, полное преимуществ, – не веду я и бровью. – Я красив, невозмутим, уверен, обаятелен.

– А так же хвастлив, самодоволен и…

– Другого нет, Варь. Так что придётся любить, что есть.

Варя

Его слова прошивают молнией, и я не нахожусь с ответом. А потом словно второе дыхание приходит: я смотрю на него, такого сосредоточенного и серьёзного. На губы его шершавые, руки сильные, окидываю вздором проплывающие дома и деревья, и в какой-то миг увлекаюсь, В груди словно шар растёт, хочется руки раскинуть и визжать.

– И-и-и-и-и! – не выдерживаю я.

– Поймала? – смеётся Илья, и мы несёмся ещё быстрее по широкой трассе. – А говорила «не летаю», «не летаю». Крылья прятала – вот и не летала. А теперь почувствовала, как это. Ничего, подожди, весной мы ещё и с парашютом прыгнем.

– Может, не надо? – мышью пищу я, а у самой сердце заходится от счастья: было ж время, я мечтала, бредила – так хотелось прыгнуть с парашютом. А он как будто знал.

– Надо, Варя, надо! Тебе понравится, вот увидишь!

Он везёт меня домой. И я знаю, чем всё закончится. Пусть. Я должна это испытать. Взвесить. Прочувствовать. Ощутить. Так ли это крышесносно, как кажется? Он плохой мальчик, я хорошая девочка. И это притяжение не перебороть. Я не знаю, что будет завтра, но сегодня пусть Илья будет мой. Быстро, стремительно – понимаю. Но такой вихрь клубится между нами, что сопротивление бесполезно. Это всё равно что против ветра дуть или против течения плыть: силы потеряешь, а толку не будет. Ветер или бурные воды всё равно сделают по-своему.

У него такие горячие руки. И в лифте мы даже не целуемся. Он просто смотрит на меня, словно гипнотизирует. Греет ладони, засунув их под свою куртку. А я, наверное, с ума сошла. Но так приятно это помешательство.

Илья

Удивительно: просто рядом. Греть её холодные ладошки. Смотреть в глаза. И знать: она моя. Никому не отдам. Смету со своего пути любого. Но их нет никого. А я есть. Близко-близко.

Мы целуемся уже в коридоре. Карамелька крутится под ногами, и поэтому поцелуи получаются отрывистыми и нежными.

– Я боюсь её раздавить, – смеюсь тихо, – у меня от тебя крышу рвёт, Варь. Но она меня сдерживает. Не поверишь: это страх. Она такая крохотная.

Варя смотрит на меня пристально. И в глазах её что-то такое плещется, меняется, кружит, как листопад. И снова остро пахнет от неё осенью. Зарываюсь носом в густые волосы. Она замечательная. Училка моя. Только моя.

– Может, закроем её пока на кухне? – прошу. Это почти мольба. И Варежка, смеясь, подхватывает Карамельку под толстое пузико и уносит. А я снимаю куртку, закрываю дверь на замок, разуваюсь и прислоняюсь к стене. Жду. И, кажется, волнуюсь со страшной силой.

Варя

Я выхожу из кухни. Илья стоит в коридоре. Голова запрокинута. Руки в карманах.

– Иди сюда, – не приказ, а приглашение. Голос