Я научу тебя летать - Ева Ночь Страница 44

Делаю шаг. Попадаю в его объятья. Проваливаюсь в пространство, которому нет названия. Там хохот звёзд, там вихри чувств, там оголённые нервы щекочет дыхание человека, который рядом. А кожа твоя слишком чувствительна и восприимчива к прикосновениям.

Кажется, мы движемся. Вещи летят во все стороны. Чьи нетерпеливые руки их срывают? Кто инициатор, а кто ведомый? Я глажу его тёплые, налитые мускулы. Он проходится жадными ладонями по спине. Щёлкает застёжка лифчика – и вот его пальцы накрывают грудь, касаются сосков.

Но я тоже не остаюсь в долгу: трогаю его живот, оцениваю каменность пресса, лезу нахально в то место, куда стрелой уходит тёмная дорожка. Илья вздрагивает, а я ликую. Это сделала я!

Прохожусь пальцами по каменной плоти и с наслаждением сжимаю упругие ягодицы. Ух! Аж колени подкашиваются! И он чувствует, наверное, понимает. Подхватывает за талию, прижимает к себе сильно-сильно, до дрожи. И его возбуждение мешается со мной, захлёстывает, зашкаливает, не даёт сил терпеть. Диван. Срочно. Или сойдёт любая поверхность. Стол. А лучше пол. Да кресло, собственно, тоже ничего.

Илья

Она стонет. Тихо, но нетерпеливо. Самые прекрасные звуки. Я помню тебя, Варежка. Помню, как ты выгибалась подо мной. Меня не обманешь. В тебе столько огня, что можешь до центра земли колодец пробить. Скромная училка без тормозов – это то, что доктор прописал.

Диван. Кожа к коже. Поцелуи. Руки. Жадность. Она влажная, нежная, хочет. У меня перед глазами марево. Рёв архангелов. Апокалипсис. Если сейчас я не войду в неё, то меня порвёт на клочья, но я всё же медлю.

– Варя, – шепчу её имя, – посмотри на меня.

Это важно. Очень важно видеть её глаза, подёрнутые истомой. Глубокие, бездонные, прекрасные. Она такая, как я её помню. Именно такая, какую я захотел ещё там, в полутёмном коридоре. И губы у неё – спелые вишни.

– Моя, – выдыхаю и медленно двигаю бёдрами. – Моя Варежка.

Она подаётся навстречу. Оплетает меня ногами. А я вхожу до конца. До самого центра её естества. Замираю на миг, чтобы двигаться. С нею вместе. Слаженно и так по-сумасшедшему прекрасно.

Варя

Толчок. Ещё толчок. Один за другим, один за другим. Он во мне. Он мой весь безраздельно. Мы с ним сейчас единое целое – клубок из тел и эмоций. Нас захлёстывает, закручивает в спираль. До тех пор, пока пружина внутри меня не лопается со звоном, с искрами. Меня накрывает восхитительный свет экстаза. Я стону, извиваюсь, впиваюсь пальцами в гладкую влажную кожу и передаю дрожь тому, кто заставил потерять голову. Кто плеснул щедро этого коктейля радости, эйфории, пьянящего помешательства.

Он такой напористый и быстрый. Восхитительно твёрдый и прекрасный. Я целую его в плечо и ловлю губами дрожь его разрядки. Горячее семя опаляет бедро. И я понимаю: всё слишком серьёзно.

Когда я позволяла себе настолько терять голову? Незащищённый секс. А он далеко не ангел. Но самое страшное в другом: нет ни испуга, ни злости на его беспечность. Только восхитительная истома во всём теле и желание прижать Илью к себе покрепче.

– У тебя закончились презервативы? – спрашиваю нейтрально и слежу за ним пристально.

– Нет, – он не отводит взгляд. И в глазах его, потемневше серых, нет ни сожаления, ни раскаяния. И никаких других неправильных эмоций нет.

– Тогда в чём дело?

Он молчит слишком многозначительно. И то ли прибить его хочется, то ли поцеловать.

– А если я залечу? – не выдерживаю паузы.

– Значит, я женюсь на тебе.

Хм.

– А если не залечу?

– Всё равно женюсь.

Ничего больше сказать не успеваю: у него звонит телефон. Настойчиво и напряжённо. Противным казённым трезвоном без мелодии.

– Отец, – вздыхает Илья. – Надо ответить.

Он, чертыхаясь, встаёт и бредёт по комнате, отыскивая джинсы, а я любуюсь его наготой. Нет, задница у него всё же зачётная. Просто пять баллов. Экселлент.

Глава 37

Варя

Я развратница и бесстыдница. И шалею от этого понимания. Прижимаю подушку к голой груди. Он что, мне только что предложение сделал руки и сердца или это была шутка? Пошутил, наверное. Ну, я не совсем ку-ку, чтобы всерьёз подобные заявления принимать. Но ёкало в груди знатно. На миг я позволила себе подумать, что это правда. Эх-х-х…

Хорош, чертяка. Дьявольски хор-р-рош. Он словно всё обо мне знал. Как возбудить, в каком темпе любить…И уж если проводить сравнительный анализ, то Витюша проигрывал Драконову ещё на старте. И вообще: какой Витюша, на фиг. Я хочу ещё. Вон того восхитительного, упругого и твёрдого…ой… тела.

– Пап, я не приеду. Вы там без меня, ага? У меня тут всё серьёзно. Дело всей жизни, можно сказать. Поэтому потом. Когда-нибудь. Ладно?

Он возвращается. Смотрит на меня голодным взглядом. А я краснею, как школьница. Ну, абсолютно голый мужчина в моём доме… это кайф. За такого и побороться не грех. К счастью, конкуренток у меня нет, разве что запертая на кухне Кармелька.

– Я в душ, – что у меня с голосом – не понятно, но это позорное бегство – бесспорно.

– Трусиха! – кричит прозорливый Драконов. – Ты же знаешь, что от меня не убежишь!

Знаю, не знаю, а пока что мне нужно прийти в себя. Контрастный душ – самое оно.

Илья ждёт меня у входа, обмотанный простынёй, как римской тогой.

– Иди сюда, Варежка, – толкает он меня грудью назад, в недра тёплой ванны, где ещё не рассеялся пар.

И мир снова теряет очертания. Его губы касаются меня нежно и томительно. Вызывают бурю чувств и дрожь в теле. Руки его касаются меня везде – смело и без комплексов. Без запретов и стеснения. Они будто знают меня – снова ловлю себя на той же мысли. Он не пробует и не прислушивается. Не ищет эрогенные зоны – они словно знакомы