Маша Царева - Девушка с голодными глазами Страница 45

Иногда Мане хотелось любви.

Иногда ей хотелось выть от тоски и одиночества.

Например, пятничным вечером, когда в ожидании закипающего чайника она вдруг перехватывала в темном оконном стекле растерянный взгляд собственного размытого отражения. Или когда она читала журнал сплетен – увидит очередную примадонну в свадебном наряде, похожем на воздушное безе, и хочется порвать в клочья пахнущую типографской краской и чужим счастьем страничку.

Или весной – особенно остро она тосковала весной. Пахнущим сырой землей слякотным мартом, когда солнечные зайчики танцуют на крышах ламбаду, и ветер кажется обманчиво теплым, и студентки ходят без шапок, и так хочется быть легкомысленной, непредсказуемой, свободной, любимой! Так хочется носить розовое, завивать кудри, беспричинно улыбаться и строить глазки метрополитеновским попутчикам, назначать свидания по Интернету, читать Джейн Остин, пересмотреть все фильмы, в которых снимался Джонни Депп, гулять в парке у Екатерининского дворца. Снова стать ребенком, у которого вся жизнь впереди.

Глупо, наверное, быть ребенком, если твоя талия больше ста сантиметров в обхвате. Если у тебя сорок второй с половиной размер ноги и ты покупаешь мужские боты, которые потом пытаешься камуфлировать длинными юбками. Если к твоему круглому обветренному лицу не подходит ни одна женственная прическа. Если с тобой с удовольствием дружат, но никто не хочет тебя любить, никто в упор не видит в тебе женщину.

А ведь так было не всегда.

Когда она только приехала в Москву, она была Машенькой. Манюней, Марией, Марьюшкой, кареглазым румяным созданием, робким, мягким и плавным, словно сошедшим с кустодиевского полотна. Она была из тех женщин, кого полнота только украшает. К тому же полнота ее была не медузно-дряблой, как рождественский пудинг, а тугой, плотной, аппетитной, спортивной, наливной. Она не относилась к модному субтильному типажу. Но, как ни странно, нравилась большинству мужчин – в ее первый московский год Мане назначили столько свиданий, сколько у иных ее подруг не было за всю жизнь.

Маня приехала в Москву, чтобы стать звездой. В своем родном городе она была чемпионкой по метанию ядра – тренер давно сватал ее в российскую сборную. Ей не хватало резкости и уверенности в себе. «Москва – лучший дрессировщик, – сказал он ей на прощание. – Там хорошие залы и конкуренция острее. Расслабиться не получится. Я договорился с тренером московской сборной, на первое время он возьмет тебя под свое крыло, может быть, и оставит в команде… Поучишься, заведешь знакомства, выступишь на чемпионате… А там видно будет».

В родном городе она была звездочкой местного масштаба. А в Москве выяснилось, что ее спортивному таланту грош цена. Московские спортсменки были куда сильнее ее, Мани Ивановой. Во всех соревнованиях, на которые Маня осмеливалась подать заявку, она занимала почетное последнее место.

У московских метательниц ядра был нулевой коэффициент женственности. Их фигуры напоминали знаменитый монумент «баба с веслом». Огромные, литые, с прокачанными спинами и мощными руками, они, как правило, почти не красились и коротко стриглись. По сравнению с ними Маня смотрелась белой вороной. Она с детства любила ухаживать за собой – длинные холеные волосы заплетены в старомодную косу, глянцевый розовый лак на аккуратно подпиленных ногтях, золотой загар, прозрачная вуаль со вкусом подобранной косметики, платья, каблуки…

– Красивая ты баба, Маня, – сказал ей как-то раз тренер, который с самого начала положил на нее глаз, – даже жалко тебя.

– А что жалеть?

– Нет у тебя будущего, – без реверансов ответил он, – так и будешь занимать последние места. Посмотри на чемпионок. Они твердые, как скалы. Сильные, как сами черти. А ты мягкая, полная, плавная, – пользуясь случаем, он ущипнул ее за складку на талии, – женственная, красивая…

– Не надо, Николай Семенович, – Маня стряхнула его назойливую руку, – у меня такая конституция, такая уж уродилась. И мне все нравится, не вижу смысла мучить себя диетами…

– Смешная ты… Ты подумай, зачем тебе этот физкультурный институт? В сборную все равно не попадешь, только время потратишь, разочаруешься, обозлишься… Вернешься в свою Рязань лузершей…

– Зачем вы это все мне говорите? – разозлилась она.

– Хочу сделать тебе одно предложение.

– Брачное? – криво усмехнулась Маня.

– Профессиональное, – в тон ей ответил Николай Семенович.

– Вы же сказали, что я вам не подхожу.

– Для метания ядра не подходишь. Но ты девушка целеустремленная, спортивная… Понимаешь, здесь слишком большая конкуренция. Но есть такие виды спорта, которые только появились в России.

– Это какие же? – прищурилась она.

– Борьба сумо, например, – невозмутимо ответил он.

Сначала Маня решила, что он шутит, и с готовностью расхохоталась. Но лицо Николая Семеновича оставалось серьезным.

– Во-первых, борцом сумо может стать только мужчина, – ответила она, – во-вторых, это же… профанация какая-то.

– И ничего не профанация. Ты знаешь, что в Сибири уже есть команда сумоисток? В Подмосковье тоже собираются организовать клуб. Мне звонил тренер, они ищут людей. Ты – идеальная кандидатура, Маша. Правда, придется еще немного поправиться, но это не так трудно, – он усмехнулся в усы.

– Да вы с ума спятили?! – возмутилась она. – Я в спорте с двенадцати лет и никогда бы не подумала, что придется столкнуться с таким! Да еще и поправиться, чего придумали! Я и так восемьдесят килограммов вешу, это на грани фола!

– Не кипятилась бы ты, Маша, – он взял ее за плечи и встряхнул, легко, как пушинку, – сначала выслушай до конца. Все-таки Россия – не Япония, и сумо здесь – не национальный спорт, а скорее развлекательное шоу. Крупные красивые женщины – редкость, им нужны именно такие. Да, забыл сказать, это отлично оплачивается.

– Даже так?

– Если тебя возьмут, ты переселишься на тренировочную базу. Там отличные условия, всего полтора часа от Москвы на электричке. У тебя будет зарплата – полторы тысячи долларов в месяц. Шоу оплачиваются отдельно. Да, выступления подразумевают не только спортивные состязания, но и корпоративные вечеринки… Не надо морщиться, Маша. Наш народ падок на экзотику, а тут такое… За корпоративки платят больше всего, минимум пятьсот долларов за одно выступление.

– Сколько? – не поверила Маня.

– Решать, конечно, тебе, – улыбнулся Николай Семенович, – но на твоем месте я бы даже не раздумывал. Такой шанс выпадает всего раз в жизни.

Все оказалось проще и примитивнее, чем она могла представить. Она с блеском прошла отбор и через две недели вместе с шестью другими спортсменками уже жила на тренировочной базе близ Серпухова. Девушки подобрались разные, не у каждой было спортивное прошлое. Маня оказалась самой худой. Ее кормили по спецменю – обильно и калорийно. За полгода она набрала почти двадцать килограммов. В город Маня почти не выезжала – не было времени. Тренировались каждый день, по нескольку часов. На базе был свой косметолог и парикмахер – в контракте, который ее заставили подписать, было сказано, что спортсменки должны иметь «товарный» вид. Не прошло и недели, как она поняла – то, чем ее заставляют заниматься, имеет со спортом мало общего. Может быть, где-нибудь в Москве и была профессиональная команда сумоисток… Но там, под Серпуховом, тренировались не спортсменки, а шоу-девушки, которым предстояло развлекать состоятельных скучающих москвичей. Маня все поняла – но ничего не имела против. Она уже сдружилась с другими девушками, да и полученный аванс приятно грел ладони. Через пять месяцев ее поставили в первый бой. Какой-то банк отмечал пятилетие – на праздник пригласили известную мальчуковую поп-группу, клоунов, фокусников, стриптизерок и женщин-сумоисток (последние, к слову, сорвали больше всех аплодисментов). Никому было не важно, кто победит. Главное – шоу. Маня честно старалась, но противница была тяжелее ее почти на тридцать кило, у Мани не было никаких шансов, на пятой минуте боя ее бесцеремонно вытолкнули из круга. За бой она получила двести долларов.