Маша Царева - Девушка с голодными глазами Страница 46

Вернувшись на базу, Маня навалилась на макароны с сыром и свиные котлетки. За три месяца ей удалось набрать еще десять кило. Каждому килограмму она радовалась, как золотой медали. Наверное, со стороны это смотрелось абсурдно – толстуха с красивым ухоженным лицом радостно скачет у зеркала, увидев, как стрелочка напольных весов преодолела роковую отметку «100».

Теперь ее приглашали постоянно – иногда у Мани было по пять показательных боев в неделю. Однажды тренер отозвал ее в уголок:

– Есть разговор. Ты не обязана соглашаться, если тебя это коробит, но не предложить я не мог, сама понимаешь.

Он еще не сказал, в чем дело, но Маня почему-то сразу все поняла. Наверное, еще полгода назад за такое предложение она отвесила бы нахалу тяжелую оплеуху. Сейчас же, пожав плечами, спокойно сказала:

– Не думаю, что я для этого подхожу. Я слишком брезглива.

Для Мани не было секретом, что некоторые девушки зарабатывают свои доллары не только во время шоу. Среди топ-менеджеров компаний, перед которыми они выступали, находилось немало любителей экзотики, готовых выкладывать круглые суммы за экстремальную любовь. Все сумоистки были красотками с правильными чертами лица, гладкой кожей, роскошными волосами, ухоженными пальчиками и красивым нижним бельем. На базе Маня познакомилась с девушкой, Анжелой, в результате какого-то сложного гормонального нарушения она весила сто пятьдесят килограммов в девятнадцать лет. За полтора года работы в «спорте» Анжела накопила на «однушку» в центре, на Цветном бульваре. Другая девушка, Юлия, носила соболиную шубу, разъезжала на «BMW Z3» и по пять раз в год отдыхала на Мальдивах.

В конце концов Манина наивная категоричность была опровергнута особыми обстоятельствами.

Ее первым клиентом стал мужчина, с которым Маня отправилась бы на край света, причем совершенно бесплатно, если бы он только ее позвал. Он на все сто процентов соответствовал ее эстетическому идеалу – похожий на викинга высокий блондин с холодными серыми глазами и великолепным чувством юмора. Он дожидался ее возле гримерной, а когда она вышла, с чисто умытым лицом, в джинсах, со спортивной сумкой на плече, удержал ее за локоть. Он был тоньше Мани раза в два, но все равно рядом с ним она почему-то почувствовала себя маленькой девочкой. Они о чем-то светски поболтали. Очарованная, она была готова оставить свой номер телефона, когда он вдруг заговорил о тарифах… Маня была обижена, разочарована, и в то же время у нее так давно не было мужчины, а он ей так понравился… Она улыбнулась и молча кивнула. В ту ночь она заработала больше, чем за целый месяц еженедельных боев.

С тех пор в ней что-то надломилось. Как будто она уже переступила некую черту, за которой притворяться паинькой не было смысла. Когда следующий мужчина подкатил к ней с соответствующим предложением, она только загадочно улыбнулась и красиво повела располневшим плечом.

Манина райская жизнь продолжалась два с половиной года. Она тренировалась, ела от души, выступала, спала с мужчинами, которые ее выбирали, с удовольствием тратила деньги, не задумывалась о будущем…

Однажды тренер пригласил ее в свой кабинет.

– Я вот о чем хотел поговорить, Марья Федоровна, – без улыбки начал он, и Манино сердце сжалось от дурного предчувствия. – Сколько вы весите?

У него в руках была Манина медицинская карта. Он прекрасно знал, сколько она весила, данные обновлялись каждую неделю. Сто двадцать пять килограммов. Многовато для того, чтобы уютно чувствовать себя в современном мире, но идеально для сумо.

– Сто двадцать пять, – он сам ответил на свой вопрос. – Марья Федоровна, мы вместе уже больше двух лет. Я к вам привык, мы неплохо поработали вместе. Но боюсь, что дальше наши пути разойдутся.

– Что это значит? – нахмурилась она.

– Это значит, что вам на пятки наступают новенькие. Команде нужны свежие лица. Я решил пожертвовать четырьмя, вами в том числе. И потом, сто двадцать пять, это, простите, уже перебор.

– Но вы сами твердили, что мне надо поправиться! – возмутилась Маня.

– Для спорта – надо. Для… остального, – он интеллигентно кашлянул, – вовсе не обязательно. Между нами, сейчас вы выглядите совсем не так, как два с половиной года назад. Вами интересуются меньше.

– Я могла бы похудеть. У меня получится.

– Вот когда похудеете, тогда и приходите, – ласково улыбнулся тренер.

Маня сняла квартирку в Мытищах и села на строгую диету. Она была отнюдь не первой женщиной в мире, выяснившей, что набрать вес куда проще, чем его сбросить. Круглосуточные танталовы муки, а за месяц уходит жалких пять килограммов, которые при ее комплекции не значат ровным счетов ничего.

Она боролась почти год. Потратила почти все свои сбережения. Ходила к массажистам, делала специальные рассасывающие жир уколы, пила тайские пилюли, купила беговую дорожку и резиновый костюм для «потения». Она даже записалась на липосакцию, но пожилая докторша только сочувственно покачала головой – липосакция, мол, настолько полным дамам не рекомендуется.

В конце концов она смирилась, сдалась. Да и вряд ли у нее был шанс вернуться в команду.

Маня устроилась продавщицей в бакалейный магазин.

Урожденная оптимистка, она не считала себя обиженной или несчастной. В конце концов у нее были воспоминания, в ее активах было роскошное прошлое. Почему-то особенно часто вспоминала она не тренировки, не бои, не длинную вереницу покупавших ее мужчин, а того светловолосого викинга с холодными серыми глазами, который первым заплатил за ее любовь.

Но иногда ей становилось тоскливо. Одинокими вечерами, когда она смотрела на собственное отражение в темном кухонном стекле. Воскресными днями, когда она понимала, что ей, в общем-то, нечем заняться и некуда пойти. И весной – особенно она почему-то тосковала весной…

Московские ночи пахнут остывающим асфальтом и теплым сквозняком, горячим хлебом и бензином, коллекционными духами и сигаретным дымом, шоколадом и вишневым вином, потом и фруктовым бальзамом для губ, сладким кальянным дымком и теплыми августовскими сквозняками. Московские ночи гремят децибелами дискотек, фонтанируют спермой, ревут моторами гоночных кабриолетов, отстукивают ритм шпильками нарядных туфель, разноголосо смеются, горько плачут от разочарования, пьяно поют караоке, с бьющимся на счет ча-ча-ча сердцем томятся в ожидании первых поцелуев. Ночью Москва бесстыже стряхивает чадру благопристойности. Все, кому шальные эти ночи не по зубам, спешат запереться в собственных квартирах, остальные же, к которым всегда относилась и я, без раздумий пускаются во все тяжкие.

Я медленно брела по Якиманке в сторону Большого Каменного моста и пыталась наслаждаться спокойной теплой темнотой – одной из последних августовских ночей, когда можно гулять в шлепках на босу ногу и в косынке на влажных волосах, притворяясь, что осени не существует. В последнее время такие безмятежные вечера выпадали мне нечасто. Признаться, чувствовала я себя все хуже и хуже. Я предпочла бы остаться дома, рухнуть в плюшевые объятия старенького пролежанного дивана, напиться порошков от гастрита и весь вечер смотреть «Comedy Club». С другой стороны, выглядела я как никогда хорошо – удалось сбросить еще шесть килограммов. Под тонкой голубоватой кожей трогательно обозначился скелет – ключицы выступали, как у балерины, тазовые косточки выглядывали из-под джинсов, между бедер появилась зияющая щель, как у подиумных див. Впервые за долгое время я сама себе нравилась. Жаль было прятать в четырех стенах с таким трудом приобретенное совершенство. Мне хотелось нести красоту с гордо поднятой головой, хотелось читать о ней в восхищенных взглядах встречных прохожих. Плевать на слабость, анемию, желудочные колики. Я была чертовски хороша и, должно быть, впервые в жизни этим гордилась.