Звева Модиньяни - Ветер прошлого Страница 47

— Я с ним поговорю. Не беспокойся, он поймет.

Саулина уже направилась к двери, но на самом пороге обернулась.

— А ответ, — спросила она, — каков же ответ?

— Вот тебе ответ, — сказала молодая женщина, протянув Саулине кошелек с монетами.

— Но зачем? — удивилась девочка.

— Затем, что они помогут тебе найти дорогу домой. Беги отсюда. Прощай, Саулина. Храни тебя господь. Если ты молишься, помолись и за меня.

Марция заперла дверь, за которой уже стихли торопливые шаги Саулины. Потом она взяла скрипку и заиграла простую веселую мелодию. Душа ее была легка, как бабочка. Она услыхала, как Фортунато Сиртори хлопнул в ладоши, призывая ее, но впервые за все время, что провела в его доме, не оторвалась от своей скрипки.

20

Сводница Аньезе была унижена, оскорблена, побита. Она была уничтожена. Сердце у нее колотилось, голова пылала. Она клокотала от негодования. Только многолетняя привычка сдерживаться и скрывать свои чувства помогала ей сохранять самообладание.

Казимиро и Обрубок со своего наблюдательного поста увидели, как она показалась из-за угла. Они ждали появления Саулины, но галантерейщица была одна.

— Она продала ее! — в ярости воскликнул безногий.

Оттолкнувшись от земли руками, защищенными обмотками из черной кожи, он вылетел, как пушечный снаряд, из дверей остерии, обогнал женщину, повернулся волчком вокруг собственной оси и остановился прямо перед ней, отрезая дорогу. Она чуть не упала.

— Ты что, убить меня хочешь? — завизжала сводня.

— Если придется, — мрачно ответил Обрубок из Кандольи.

Ее ярость мгновенно обратилась в страх.

— С ума сошел?

— Где девочка?

— Какая девочка? — притворно удивилась Аньезе, сделав большие глаза и хлопая ресницами.

— Ты уже сказала два слова лишних, — пригрозил Обрубок. — Еще одно — и я тебе все кости переломаю.

Душа у Аньезе ушла в пятки. Она ни минуты не сомневалась, что он на это способен.

— Пропала, — честно призналась Аньезе.

— Ты старая рыбачка, — сказал Обрубок. — Уж если золотая рыбка попалась в твои сети, ты ее из рук не выпустишь. Давай, сводня, выкладывай всю историю! В подробностях!

Видно было, что его терпение на пределе. Аньезе поняла, что разговора не избежать.

— Она перехитрила меня, Обрубок, — призналась сводня. — Эта девчонка обвела меня вокруг пальца.

И Аньезе принялась рассказывать все по порядку, проглотив свою оскорбленную гордость. Щека у нее все еще горела от полновесной пощечины, нанесенной придворным лекарем Фортунато Сиртори. Он проявил по отношению к ней такую плебейскую грубость, которой она даже заподозрить не могла в человеке его положения. Пощечина, оглушившая Аньезе подобно пушечному выстрелу, не только разрушила ее душевное равновесие, но и засыпала обломками тоненький золотой ручеек ее прибыльного ремесла.

— Проклятая сводня! — заорал на нее придворный лекарь, когда она отказалась верить, что Саулина сбе-жала.

— Я прекрасно понимаю ваше желание приобрести этот цветочек, — почтительно заговорила Аньезе, — потому-то я и привела ее к вам. И теперь вы не можете отказать мне в том, что мне причитается. Такое поведение недостойно вас.

Тут придворный лекарь окончательно потерял голову и обрушился на нее с площадной бранью:

— И ты, человеческое отребье, низкая шваль, смеешь подвергать сомнению мои слова! Ты, ползучая гадина, набиваешь себе карманы, торгуя невинными детскими телами!

Смешно было слушать подобные обвинения из уст растлителя, но Аньезе и вовсе пропустила их мимо ушей. Она мыслила четкими и беспощадными категориями коммерции. Саулина Виола была теперь для нее превосходным товаром, утерянным по вине клиента, выгодной сделкой, сорвавшейся в последний момент.

— Я вам привела настоящую красавицу, такие ценятся на вес золота! — продолжала она спорить. — Я вам доставила кроткое, послушное создание, а вы хотите меня уверить, что она сбежала. Но я же была на крыльце! Я бы видела, если бы она сбежала! Нет, все дело в том, что вы ее прячете. Да я на вас в суд подам за это!

Придворный лекарь бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Слово грязной сводни против моего? — грозно переспросил он, уже не повышая голоса. Гнев его, по всей видимости, улегся. — Сделай только шаг, и ты окажешься в самой темной подземной камере самой гнусной каталажки в Милане.

Аньезе вернулась домой, погруженная в невеселые мысли, все еще не оправившись от потрясения и пережитого унижения, а тут ей пришлось давать отчет о своих делах еще и этому безногому дьяволу, Обрубку из Кандольи.

— Вот тебе и вся правда, — сказала она под конец.

Безногий смотрел на нее строго, его красивое лицо было непроницаемым.

— И ты не знаешь, где она теперь? — спросил Обрубок.

— Нет, не знаю, — ответила она, посинев от злобы.

С какой стати бывший грузчик интересуется девчонкой? Уж конечно, не для того, чтобы затащить ее в постель. У него до сих пор, несмотря на увечье, не было отбою от женщин, они буквально дрались из-за его мужской силы, но это были опытные красотки в полном расцвете лет, а не испуганные, не знающие жизни девочки.

— А я-то думал, она уже у меня в руках! — воскликнул Обрубок.

— Да неужто эта девчонка и впрямь такая важная персона? — усомнилась галантерейщица, сообразив, что напрасно она не прислушалась к рассказу Саулины.

— Важнее, чем ты можешь вообразить, сводня.

Аньезе переполошилась не на шутку.

— Но тогда, стало быть… все это правда — насчет Джузеппины Грассини и генерала Бонапарта?

— Такая же правда, как и то, что ты — одна из мерзейших тварей, когда-либо выползавших из недр Боттонуто.

— А я-то не поверила ни одному словечку! — в отчаянии всплеснула руками Аньезе.

Душа Аньезе погрузилась в траур. Какой шанс она упустила! Какого дурака сваляла! Дай она вовремя знать кому следовало, что девчонка у нее, могла бы без всяких хлопот получить солидное вознаграждение за единственное в своей жизни доброе дело.

— Значит, ты не веришь, что она сбежала? — продолжал расспросы Обрубок из Кандольи.

— Нет, не верю. Такая послушная, кроткая девочка… — Аньезе вдруг заговорила как настоящая любящая тетушка. — Он ее спрятал и держит у себя. Заплатить мне не хочет.

— Фортунато Сиртори? — переспросил Обрубок.

— Он самый, — подтвердила галантерейщица, мечтая в глубине души, чтобы безногий силач свернул шею ее обидчику. — Только смотри не выдавай меня. Он человек влиятельный и может заточить меня в тюремную башню.