Беременна по принуждению - Агата Чернышова Страница 48

– Взаимно, – сухо ответила я, игнорируя искреннюю улыбку.

Мне стало холодно и одиноко. Уже в который раз за вечер.

– Ну, я вас отставлю, – хихикнула Светка и, поцеловав меня в щёчку, упорхнула на том же такси, на котором мы приехали.

– Простите, Геннадий…

– Просто Гена. Для вас.

– Хорошо, давайте пройдём внутрь.

Новый знакомый оказался вполне галантным ухажёром и не пожирал меня глазами, как причитающийся после ужина десерт.

Уже легче, даже удалось расслабиться. Может, Светка права, и я всё излишне драматизирую? Поужинаем, пообщаемся и разбежимся.

В конце концов, небольшой флирт пойдёт мне на пользу. Я стала болезненно зависима от мужа. Всё из-за его запретов, будто он накинул на меня волшебный силок любви, со временем превратившийся в удавку.

Мы сели за дальний столик. Специально ли он был отгорожен от остального зала, создавая некое подобие уединённой кабинки?

– Я хочу сразу прояснить ситуацию,  – начала я, прерывав излияния партнёра по ужину о том, какая здесь прекрасная телятина в винном соусе. – Я помогаю Свете, не более того. Я замужем, как вы могли заметить.

– Очень благородно с вашей стороны, – улыбнулся мужчина, и кончики его губ чуть дрогнули. Совсем немного. – Вы настоящая подруга, Злата. Другая на вашем месте не согласилась бы на подобное.

– Отчего бы и не поужинать в приятной компании?

Я старалась убедить себя, что всё именно так, как я и воображаю. Просто ужин. Просто общение. И точка.

– А ваш муж, Злата, знает, где вы и с кем?

Кавалер попытался накрыть мою руку, лежащую на столе, ладонью, но я вовремя отдёрнула её.

– Впрочем, – продолжил он, пододвигая ко мне бокал с вином, – мне безразлично, почему ты решила раздвинуть передо мной ноги.

В первое мгновение показалось, что мне только что приложили кулаком в живот.

Стало больно и сложно дышать. А когда я перестала глотать воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, то вскочила на ноги:

– Всего доброго. Это какая-то ошибка.

– Подожди, красавица, – противный Геннадий, похожий на большого угря, ухватил меня за запястье. – Ты, говорят, беременна. Никогда не трахал брюхатых.

– Я закричу!

– Заткнись, а то сделаю больно, – прошептал он и сдавил мне руку. – Ты же не хочешь, чтобы твой муж обо всём узнал? Обещаю, буду аккуратен, доставим друг другу удовольствие, Злата?

Моя рука наконец обрела свободу, и я ринулась прочь.  На выход. Не разбирая дороги и размазывая слёзы по щекам.

Какая же я дура!

Я успела только выскочить из-за ширмы, как врезалась в широкую мужскую грудь, от которой пахло так знакомо, что у меня подогнулись колени.

– Куда  же ты? Ты же обещала! – неслось из кабинки, и я вжала голову в плечи, боясь поднять на Ветра глаза.

– Сейчас вернусь! – бросил он коротко. – Стой здесь и молчи, чтобы не случилось.

Он так посмотрел на меня, будто хотел испепелить взглядом. Будто я была ничтожеством, не заслужившим доверия. И ушёл туда, откуда я только что вырвалась.

До слуха донёсся шум удара, кажется, упал стул, и всё стихло.

– Не смей никогда смотреть в сторону моей жены. Увижу рядом, убью!

И снова звук удара, хлёсткий, как плеть. И стон.

Официант, обслуживающий столик, почему-то не торопился узнать, в чём дело. А мне было чертовски страшно.

Раз, два, три. Нет, я больше не в силах стоять и ждать, пока наступит моя очередь.

Ринулась к выходу, сгребла плащ и накинула его уже на улице. Денег у меня почти не было, но имелась банковская карта. Впрочем, снимать наличные сейчас ни к чему.

Я шла, не разбирая дороги. Вытирала слёзы, хлюпала носом, сдерживая прорывающиеся рыдания. Мне было стыдно. И страшно. Но стыдно больше.

Как я теперь смогу оправдаться? Ветер и слушать не станет. И то, что он появился так вовремя, вряд ли можно считать счастливой случайностью.

Лицо горело, руки тряслись, а телефон в сумочке разрывался так громко, что прохожие оглядывались.

– Где ты, чёрт тебя побери? – рявкнула трубка голосом мужа. Рассчитывать на милость не приходилось. Я виновата и одновременно невиновна, но как это объяснишь?!

– Нигде, – сдавленно ответила я и вырубила телефон. – По дороге в никуда.

Меня невозможно простить, потому что он никогда не поверит моим объяснениям. А я не смогу простить его, ведь он усомнился. Снова.

Я всегда буду под подозрением. Для меня нет презумпции невиновности. Виновата. Везде и кругом.

Отчасти, так и есть.

Я села на мокрую скамейку в каком-то парке и горько заплакала. Хорошо, что накрапывает дождь, и нет никаких посторонних глаз. Я бы не выдержала вопросы, всё ли со мной в порядке. Нет, со мной всё не в порядке!

Меня предала подруга. Подставила как пить дать! Не удивлюсь, если это она сказала Ветру, где я буду!

Я сидела и плакала, и небо грустило вместе со мной, роняя дождевые капли на плечи и лицо.

Никто не может спасти глупого, как ему не помогай, он сам себя потопит. Вот что произошло со мной! С нами.

 И никто не спасёт меня от Ветра. От моей ошибки и вины перед ним. Он теперь не поверит ни одному моему слову и будет прав. Я бы и сама себе не поверила.

Вот поэтому сейчас сижу и рыдаю. И совершенно не представляю, что делать дальше.

Мне хотелось бы всё поменять. Исправить. Спокойно объяснить и сказать, что я люблю его. Или исчезнуть, превратившись в одну из капель дождя.

Только бы не слышать обвинений! Только