Джессика Стил - Венгерская рапсодия Страница 5

— Nem! Oszvald.

Как только Элла ступила на мягкий ковер в холле, появился невысокий коренастый человек, которому, как и женщине, было явно под шестьдесят. Он занес чемоданы, и Элла поняла, что это и есть тот самый Освальд. Поравнявшись с Эллой, он вежливо произнес:

— Jo napot, — и стал подниматься по широкой лестнице.

— Ё налог, — ответила Элла. — Может, вы хотя бы чуть-чуть говорите по-английски? — добавила она, но тотчас поняла всю нелепость этого вопроса, заметив на лицах обоих смущение.

Элла решила, что встретившая ее женщина — экономка, но спросить было не у кого, и ей оставалось только надеяться, что она не ошиблась адресом. Женщина тоже стала подниматься по лестнице, и, предполагая, что она хочет показать ей комнату, Элла отправилась следом.

В доме было несколько этажей, а комната, в которую Эллу проводили, находилась на втором. Обставлена она была безупречно. На полу мягкий кремовый ковер, розоватые обои на стенах, пушистое розовое покрывало на широкой кровати и мебель красного дерева. В комнате оказалась еще одна дверь, ведшая в ванную. Закончив показ, провожатая сказала что-то совершенно непонятное.

— Прошу прощения… — начала девушка, понимая, что надо срочно найти какой-нибудь способ преодоления языкового барьера. Однако первой нашлась экономка: переставила свои часы на два и показала их Элле.

— Ebed! — сказала она, постучала по стеклу и вернула стрелки часов назад.

— Кёсёнём, — вежливо ответила Элла и, довольная, что женщина тут же ушла, задумалась над тем, что же произойдет в два часа.

Несмотря на то что Золтан Фазекаш приказал ей переехать к нему, его, по всей вероятности, дома не было. О Господи, вздохнула она, я так надеялась, что хоть тут отдохну от людей, которые приходят в ярость, если их приказания не выполняются в ту же минуту! Интересно, сколько потребуется времени, чтобы написать портрет? Хорошо бы несколько дней, а не недель… Правда, я все равно не могу вернуться домой, пока скандал не уляжется. А вдруг «эбёд» означает приход хозяина домой? Или что-то другое?

Спустя несколько минут Элла вышла из комнаты и вернулась в холл. Она полагала, что экономка услышит ее и придет узнать, что ей нужно. Однако на пушистом ковре шаги ее не были слышны.

Тогда, размышляя, в какую бы дверь войти, она выбрала ту, что была неплотно прикрыта. Толкнула ее и очутилась в комфортабельной, со. вкусом обставленной гостиной.

Элла давно уже проголодалась и предпочла бы сейчас очутиться в столовой, но, усевшись в удобное кресло, расслабилась и стала себя утешать. Может быть, в доме Золтана Фазекаша-не принято подавать ланч? Может, они также и не обедают? Да, скорее всего, в доме нет даже столовой…

В полвторого Элла уже пожалела, что не съела в буфете гостиницы несколько пирожных, и решила выйти из дома и найти какое-нибудь кафе. Однако, подумав, оставила эту мысль. Она сама была виновата, что не послушалась Золтана Фазекаша. Он требовал приехать сразу, а она это проигнорировала, выбрав тактику промедления… Доказав, что не зря получила строгое воспитание, Элла решила повиноваться старшим, хоть на сей раз, и подождать еще полчаса.

Без десяти два Элла рассталась с уютным креслом, подошла к окну и встала так, чтобы ее не было видно с улицы.

Стройная, с прекрасной осанкой, в темно-янтарном костюме с юбкой чуть выше колен, она стала разглядывать прохожих, стараясь угадать, кто может быть хозяином этого дома Пока она рассматривала согбенную спину жалкого старика, в комнату кто-то вошел.

Золтан Фазекаш, если это был действительно он, оказался совсем не сгорбленным и не дряхлым, а высоким, прекрасно сложенным мужчиной лет тридцати пяти. Бог мой, он очень даже ничего! — беспомощно думала Элла, пока холодные серые глаза хозяина дома изучали ее, разглядывая рыжие кудри, спускаясь вниз по ее телу до длинных стройных ног и маленьких ступней в изящных туфельках.

Ошеломленная внезапной встречей, она не могла пошевелиться и все же поймала себя на том, что идет к нему. Художник закончил изучение ее фигуры и протянул руку.

— Золтан Фазекаш, — сухо представился он, и его прикосновение показалось ей таким же ледяным и одновременно обжигающим, как и взгляд.

— Арабелла Торнелоу, — пробормотала она, чувствуя, что, раз этот человек настроен против нее, следует еще что-то сказать.

— Надеюсь, вам понравилась ваша комната, — вежливо, как и положено радушному хозяину, сказал он. — Если нет, попросите Фриду показать вам другую.

— Фриду? — переспросила Элла, не в состоянии унять дрожь в подбородке. Она не привыкла вызывать у людей неприязнь с первой же встречи.

Несколько секунд художник молча смотрел на нее.

— Это моя экономка, — снизошел он до объяснения.

— Женщина, которая меня впустила?

Он кивнул.

— Фрида никогда не отрывает меня от работы, — сообщил он, и Элла почувствовала, что ее голова начинает разламываться от различных предположений.

Если он работал, значит, где-то в доме есть мастерская? Стало быть, он все это время находился дома?

— Что означает слово «эбед»? — спросила она, но, взглянув на художника, сразу вспомнила, как обидел ее Золтан Фазекаш своим менторским тоном и приказами по телефону.

— Ланч! — отрезал он.

Элле захотелось спрятаться куда-нибудь от его холодных серых глаз. Она взглянула на часы — было уже почти два.

— Вот и хорошо, — решительно заявила она. — Я страшно проголодалась.

Он сам виноват в том, что я говорю такое, чего никогда бы не сказала в обществе другого человека, подумала она и решила все же извиниться, но, взглянув на хозяина дома, сразу забыла об этом.

Золтан Фазекаш, кажется, улыбнулся — доброжелательно и покаянно.

— Если вы соблаговолите пойти со мной, я накормлю вас раньше, чем вы меня накажете.

— Ваш английский великолепен, — пролепетала она, чтобы хоть что-то сказать, пока они шли через холл.

Художник не поблагодарил за комплимент, да она и не ожидала благодарности. Он только взял ее под локоть, ведя в нужном направлении. Боясь, что он спросит в ответ: «А как у вас с венгерским?» — Элла поспешила задать вопрос первой:

— Кто такой Освальд?

— Муж Фриды, — ответил Золтан Фазекаш и, больше ничего не добавив, ввел ее в элегантную столовую, где уже поджидала Фрида, чтобы прислуживать за ланчем.

Элла опустилась на предложенный ей стул, художник сел напротив, и Фрида, как всегда, без тени улыбки стала разливать суп по тарелкам.

Господи помилуй, какая мрачная экономка! — думала Элла. Но тут же с удивлением обнаружила, что на какое-то замечание хозяина Фрида улыбнулась, да и сам Золтан Фазекаш с явным удовольствием общался со своей прислугой.

Значит, это только со мной она так строга? — подумала девушка с раздражением. Показывает, что я в этом доме нежеланная гостья? Почему же Золтан Фазекаш так настаивал на том, чтобы я срочно приехала? По собственной воле я никогда бы этого не сделала. И если б не скандал дома, никто бы меня не удержал здесь. А может, все же лучше вернуться в Англию?

— Вам нравится суп? — прервал ее размышления художник.

Элле пришлось попробовать, хотя бы из вежливости.

— Превосходно, — ответила она, и это было правдой. Съев еще ложку, она поинтересовалась: — А что это?

— Jokai bableves, — ответил он и перевел: — Фасолевый суп. Он назван в честь Мора Йокаи, одного из самых известных венгерских писателей.

— Йокаи баблевеш, — повторила Элла.

Она доела все до конца, оценив поварское искусство Фриды. Поскольку хозяин дома оказался способен вести светскую беседу, Элла решила поддержать ее:

— Ваша мастерская находится в этом доме?

— Весь верхний этаж отведен для моей работы, — ответил он и замолчал, потому что вошла Фрида с подносом и подала им блюда из мяса и овощей.

— Кажется, вы работали все утро? — спросила Элла, разрезая картошку.

— А разве вы еще не поняли, что мне всегда есть чем заняться? — парировал он.

Теперь она окончательно убедилась, что Золтан Фазекаш был настроен против Арабеллы Торнелоу еще до знакомства с нею. Ну и прекрасно, гордо размышляла она, Арабелла Торнелоу тоже не в восторге от Золтана Фазекаша.

— Мы начнем работу над моим портретом уже сегодня? — спросила она и вдруг почувствовала, что обстановка накаляется: хозяин дома не отвечал, молча уставившись на нее холодными серыми глазами.

Она вынуждена была терпеть это пристальное изучение ее лица просто потому, что он художник и разглядывал ее абсолютно бесстрастно. Вдруг он покачал головой и медленно произнес:

— Вы выглядите усталой.

— Спасибо, — колко ответила она и тут же спохватилась, что надо бы извиниться за свой тон. Однако через секунду прогнала эту нелепую мысль прочь. С какой стати?

Она всегда всем нравилась с первого взгляда. И никогда не встречала людей, так откровенно дававших понять, что она им неприятна. И если перед ней художник хотя бы наполовину такого уровня, как о нем говорят, значит, он изучает ее внешность, чтобы пририсовать темные круги под глазами. Не сразу, конечно, а в самый последний момент!