Джудит Крэнц - Я покорю Манхэттен Страница 56

Глава 11

Как-то весной 1972 года Зэкари Эмбервилл и Нина Стерн Хеллер без тени смущения сидели вместе за ленчем в одном из тех ресторанчиков, куда они имели обыкновение захаживать в пору своей былой связи: в этом немодном заведении они вряд ли могли встретить кого-либо из тех, кто знал хотя бы одного из них. Именно в те годы они и обнаружили на Манхэттене буквально десятки таких мест, известных разве что жителям окрестных домов, уютных и по-домашнему теплых. Сейчас, правда, им больше не приходилось скрываться от посторонних глаз, но зачем, спрашивается, отказываться от любимых мест. Если при этом ленчи главного редактора журнала «Стиль» и главы «Эмбервилл пабликейшнс» и окрашивались элементами ностальгии или нотками щемящей печали и радости воспоминаний, то это лишь добавляло трапезе особый горьковато-сладкий привкус.

– Ты должен согласиться, – произнесла Нина, тщательно подбирая нужные слова, – что Мэкси – многообещающая девочка.

– Бонни и Клайд[27] в детстве были тоже многообещающими…

– Перестань, Зэкари, не придирайся к ней. Ей, по-моему, просто нужен какой-то стимул. Надо чем-нибудь ее занять, чтобы ей было куда деть свою энергию. Разве она не получает одни только «Эй»[28] в школе, если предмет ее интересует…

– Ну да. А если нет, то она вообще не учится, и средний балл у нее «Ди» с плюсом. Какой колледж согласится ее принять с такими оценками? – с грустью в голосе спросил Зэкари.

Нина представила себе будущее Мэкси и вздохнула. Поразительное это было создание! Маленькая разбойница, прелестная и всеми обожаемая, но в то же время не вылезающая из неприятностей: даже в обществе вседозволенности Мэкси умудрилась быть исключенной из нескольких школ и досрочно выписанной уже не из одного летнего лагеря – причем не за наркотики, воровство или мошенничество, а за то, что весьма искусно подбивала своих сверстников на самые дерзкие проказы.

– Хорошо, но одноклассники всегда выбирают ее в председатели ученического совета! – напомнила Нина, стараясь развеять его грустные мысли.

– Выбирают, пока ее в очередной раз не выгонят из школы! Единственный путь для нее – победить на конкурсе «Мисс Америка», но, боюсь, таких, как она, до него не допустят.

– Вот если… – начала было Нина и тут же осеклась.

– Да, – буркнул в ответ Зэкари.

Оба прекрасно знали, что не хотят обсуждать (в который уже раз!) те трудности, которые возникли в отношениях Мэкси с Лили, из-за чего вся ответственность за дочь целиком легла на плечи отца.

С того дня, как Лили узнала о неизлечимой болезни глаз у Тоби, она совсем забросила свою дочь, устав от ее бесконечных шалостей. К тому же Мэкси росла здоровым ребенком и, в отличие от брата, не нуждалась в ее заботах. Когда Тоби заболел, Мэкси было всего три года. Шли месяцы, годы, а она все продолжала напрасно ждать запоздалой материнской ласки. Всю любовь, внимание и тревоги Лили отдавала Тоби – каждодневно, стоило ему только проснуться.

Когда родился Джастин, то уже он сделался предметом ее исступленного обожания. Разрываясь между двумя мальчиками, каждый из которых, как требовательный любовник, ждал от нее полной отдачи, заполняя собой ее изменившийся мир. Лили даже не старалась больше выкроить время, чтобы почитать дочери вслух или позволить ребенку, вечно совавшему свой нос куда не надо, примерить ее драгоценности.

Ничего, думала Лили, ища себе оправдания, у нее зато есть отец: эти мысли позволяли ей со спокойной совестью отворачиваться от дочери, когда ты требовала ее внимания. Мать чувствовала, что просто не выдержит психической нагрузки, если ей придется возиться с Мэкси. Ребенок неуправляем, убеждала она сама себя, проводя краткий и совершенно бесполезный инструктаж с очередной няней, которых она нанимала специально для Мэкси, и тут же начинала заниматься проблемами, связанными с учебой Тоби или здоровьем Джастина – роды были преждевременными, и долгое время врачи даже опасались за его жизнь.

И все равно, сколько Мэкси помнила себя в детстве, она не переставала жаждать материнской любви, она нуждалась в ней. Собственно, ее неиссякаемые проказы были всего лишь попыткой обратить на себя внимание матери, попыткой, за которой следовало только отцовское наказание, хотя она и знала, что дается оно ему не легко.

Мэкси никогда не стремилась быть «хорошей девочкой», понимая, что чем она лучше, тем меньше у нее шансов быть замеченной матерью. Однако с самых первых дней Мэкси усвоила справедливые правила честной игры. Само понятие «справедливость» сделалось ей бесконечно дорого, и поэтому, став старше, она постаралась убедить себя, что Лили вынуждена отдавать всю свою любовь Тоби и Джастину по справедливости. Она прилагала немало усилий для того, чтобы поверить в это, однако так до конца и не смогла переломить себя и в какой-то момент, еще ребенком, перестала надеяться на любовь Лили. Конечно, какая-то надежда в ней еще теплилась, но с каждым годом становилась все слабее и слабее, пока наконец не запряталась так глубоко внутрь, что почти уже не причиняла боли.

Нина отставила тарелку и повернулась к Зэкари:

– Знаешь, ты еще не испробовал одной возможности. До сих пор летом ты всегда посылал девочку в какой-нибудь лагерь – то учиться играть в теннис, то заниматься театром, то лазить по скалам, то скакать на лошади… И каждый год тебе вручали ее авиапочтой… А почему бы для разнообразия не занять ее на каникулы чем-нибудь таким, где она сможет себя проявить. Уверена – справится.

– Что мне в тебе всегда нравилось, помимо миллиона других качеств, так это твой оптимизм, – улыбнулся Зэкари, подумав с тоской, какая она красивая, отзывчивая, какой замечательный человек – и, черт побери, досталась кому-то другому.

– Нет, правда. Настоящая работа на лето, вот что ей надо. Там она сможет израсходовать всю свою сумасшедшую энергию, увидишь, как она впряжется в дело, не оторвешь, стоит ей только почувствовать, что она может чего-то достичь.

– Но кто ее возьмет? – недоверчиво спросил Зэкари, не представлявший, чтобы какая-нибудь компания по доброй воле согласилась принять его Мэкси на работу.

– Ты, Зэкари, ты!

– Я?! Никогда! Чтоб я взял Мэкси?

– Ты прекрасно знаешь, что летом у нас всегда бывают вакансии для детей, которых мы берем по блату, чтобы угодить нашим рекламодателям. Да в одном только моем журнале мы берем с полдюжины: мисс «Лучшая одежда», мисс «Колготки только у нас» и еще четверо – и никто из этих девочек не годится твоей Мэкси в подметки.

– Блат – это одно, а семейственность – другое.

– Не увиливай! Я сама поговорю с Пэвкой, и вдвоем мы что-нибудь ей подыщем… Согласись, надо попробовать. Ты же все равно ничего не теряешь.