Грешник - Шанталь Тессье Страница 56

Она облизывает губы, стыдливо опускает глаза, а потом шепчет.

— То, чего я всегда хотела.

Я знаю о ее чувствах ко мне уже несколько недель. С тех пор, как я прочитал ее дневник в ту ночь, когда привез домой с «Фрик-шоу». Но когда Элли говорит это вслух, я не могу выразить словами, что она чувствует, признавая это.

Я отпускаю лицо Элли и, проведя костяшками пальцев по ее шее, чувствую учащенный пульс. Я прижимаюсь к ней всем телом, свободной рукой обхватываю ее тонкую талию, прижимая ее к себе.

— Я никуда не уйду, маленький демон, — говорю я, и она всхлипывает, нервно покусывая нижнюю губу. — Я буду тем, кто тебе нужен, когда бы я тебе ни понадобился.

Я могу быть парнем, который обнимает ее, когда ей нужно передохнуть, и тем, кто гонится за ней в лес и безжалостно ее трахает.

Я готов быть ее дьяволом так же сильно, как она хочет быть моим маленьким демоном. Я не хочу, чтобы она сомневалась в моих намерениях. Для некоторых боль — это утешение. Элли — именно такой человек.

Приподняв ее подбородок, я заставляю Элли посмотреть мне в глаза. Я нежно целую ее в губы, Элли обхватывает меня за шею и приподнимает левую ногу, чтобы обхватить мое бедро. Я опускаю руку, впиваясь в ее нежную кожу.

Я покажу этой женщине, что один мужчина может быть всем, что ей нужно.

ЭЛЛИНГТОН

Положив руки на край стойки и опустив голову, я смотрю на две таблетки.

Я начала принимать наркотики, когда мне было шестнадцать. На следующий день после того, как я лишилась девственности с Джеймсом. Я ненавидела то, что с ним мне было так хорошо. Я знала, что это неправильно. Но мое тело голодало три года. Жаждало того, чего я не могла иметь. Я рыдала, когда он уходил из моей комнаты, и всю ночь не сомкнула глаз, боясь, что он вернется и заставит меня желать большего.

Я пыталась убедить себя, что проблема не во мне. Что я не так испорчена, как думаю, просто столько лет сидела и слушала разговоры многих пар на сеансах моей матери. Конечно, некоторые вещи я не могла понять, почему кто-то получает удовольствие — например, когда на него мочатся. Почему? Я не могла понять, чем привлекателен золотой дождь, даже после просмотра видео. Но потом я поняла, что то, что я испытала с Джеймсом, было приятно, независимо от того, насколько это было неправильно. Так что, возможно, и то, что они делали, тоже было приятно.

Каждому свое, знаете ли. Тогда я сказала себе, что хотя бы раз попробую все.

Взявшись за горлышко винной бутылки, я беру другой рукой таблетки и бросаю их в рот. Закрыв глаза, я опрокидываю бутылку и делаю большой глоток. Раз уж мне нужно пережить этот день, пусть я буду обдолбанная.

Опустив голову, я делаю глубокий вдох и открываю глаза. Я застываю, поймав на себе взгляд стоящего позади меня человека. Син, одетый в черный костюм-тройку, скрещивает руки на груди и прислоняется к дверному косяку. Не сводя с меня глаз.

Я живу в доме его родителей уже пять дней. Я думала, что будет странно тут оставаться, но здесь я чувствую себя как дома больше, чем когда-либо в моем настоящем доме. Я просыпаюсь, он отвозит меня в Баррингтон. Потом, когда я заканчиваю, мы возвращаемся сюда. Это нормально. И у меня в животе какая-то пустота, которая постоянно говорит мне не привязываться. Это не будет длиться вечно. Это как сон, от которого не хочется просыпаться.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, я поворачиваюсь к нему лицом. Я знаю, что он видел, как я их принимала. Син знает, что я принимаю наркотики. Однажды в старших классах он застал меня на вечеринке в отключке на полу в ванной. На следующее утро я проснулась с сообщением, в котором говорилось, чтобы я следила, с кем я общаюсь. Я так и не поблагодарила его за это.

— Ранняя вечеринка, — он приподнимает в ухмылке уголки губ.

— Что-то в этом роде, — я отталкиваюсь от стойки и подхожу к нему, а он отстраняется от дверного косяка. Затем кладет руки на мое платье в пол. Я выбрала черный шелк. Подумала, что это будет уместно. Я ни хрена не праздную. Я в трауре.

— Почему бы тебе не помочь мне?

— В чем угодно, — Син обхватывает меня руками, притягивая к себе.

— Трахни меня, — я нежно целую уголок его губ. — Я хочу, чтобы, когда буду произносить тост, из моей киски капала твоя сперма.

Син отталкивает меня, разворачивает и шлепает по заднице.

— Нагнись и задери платье, — приказывает он, и ему не нужно повторять дважды.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

СИН

С тех пор как мы отъехали от дома моих родителей, Элли вела себя тихо. Быстро взглянув на нее, я вижу, что она сидит на пассажирском сиденье, откинув назад голову и закрыв глаза. Наркотики начинают действовать, если еще не подействовали. Я никогда не принимал наркотики. Я даже не очень люблю пить, если честно. Быть Лордом — это значит всегда быть на высоте. Ты же не хочешь, чтобы тебя вызвали на задание, а ты слишком упорот, чтобы его выполнить. Или, что еще хуже, такой обдолбаный, что еще и погибнешь.

Я никогда не задумывался о том, зачем она это делает. Мне следовало спросить после того, как моя сестра впервые позвонила из туалета на вечеринке, и рыдая, сообщила, что Элли лежит без сознания на полу.

СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ

Я проталкиваюсь сквозь толпу в доме, Корбин прямо позади меня. Мы тусовались с парой девчонок, когда мне с вечеринки позвонила сестра. Подойдя к двери в ванную, я пытаюсь ее открыть, но вижу, что она заперта.

— Открой эту чертову дверь! — сквозь музыку кричу я, стуча по ней кулаком. — Кира!

Я снова колочу в дверь.

В следующую секунду она распахивается, и я встречаюсь с широко распахнутыми глазами сестры.

— О, слава Богу, Син. Я не могу ее разбудить.

Я протискиваюсь внутрь, за мной входит Корбин, закрывая за собой дверь. Я вижу, что ее подруга лежит на полу в ванной в позе эмбриона. Ее юбка задралась, открыв часть задницы. Волосы разметались и закрывают половину лица.

— Элли? — спрашиваю я, тряся ее за плечо.

Ничего.

— Эллингтон?

Я отодвигаю ее волосы и, приоткрыв ей глаза, вижу, что зрачки