Опасный министр - Инна Инфинити Страница 57

Пассажиры бизнес-класса выходят первыми. Я только мельком замечаю спину Ярослава. Перевожу взгляд на окно, но все из-за того же тумана уже не вижу Никольского. В любом случае мы будем жить в одной гостинице, так что еще встретимся.

И, конечно же, я согласилась пойти с ним на свидание.

Когда я, выйдя из самолета, делаю первый вдох, воздух кажется то ли едким, то ли грязным. Так сходу не описать словами. Но уже через несколько минут я привыкаю и дышу полной грудью.

— Здесь часто туманы? — спрашиваю у девушки из конкурирующей газеты, когда мы заходим в автобус. Она из кремлевского пула и бывает в Пекине несколько раз в год.

— Это не туман, а смог.

— Смог? — удивляюсь.

— Да. Вокруг Пекина стоят промышленные заводы и выбрасывают отходы прямо в столицу.

Я изумленно хлопаю глазами.

— Так что нам грех жаловаться на московскую экологию, — добавляет.

— А это разрешено? — наконец-то отмираю. — То есть, заводы реально выбрасывают в город вредные вещества? В столицу? И из-за этого стоит смог?

— Да, это разрешено. Но когда в Пекине проходят крупные события типа Олимпийских игр, за месяц до них работу всех заводов останавливают, чтобы смог рассеялся.

— И как тут люди живут? — бормочу под нос риторический вопрос.

— По улицам ходят в масках, а в квартирах у них фильтры для очистки воздуха.

Но когда нас везут в гостиницу, мне удается рассмотреть в окно город. Здесь смог не такой густой, как в аэропорту под Пекином, а больше похож на легкое облако, которое накрыло улицы. В китайской столице огромные широкие дороги, высокие серые здания, а в целом Пекин чем-то похож на Москву.

Наш отель в самом центре китайской столицы, возле главной площади. Большой, красивый, пятизвездочный. Куда селить журналистов, выбирает президентская прессслужба, а редакции должны только оплатить счет. Неоднократно СМИ возмущались тем, что в Кремле выбирают излишне дорогие гостиницы.

Формально каждая редакция может отказаться от навязываемого пресс-службой отеля и поселить своего корреспондента в более бюджетное место, но по факту это очень не приветствуется. Вплоть до того, что могут быть испорчены отношения с пресс-службой главы государства. Никакое СМИ этого не хочет, поэтому вынуждено соглашаться на пятизвездочные отели стоимостью 300–500 долларов в сутки.

Но я этому рада. Зная стремление нашего главного редактора на всем экономить, будь его воля, он бы поселил меня максимум в три звезды где-нибудь на отшибе Пекина.

Мне достается номер на пятом этаже. Всего их в гостинице десять. Интерьер шикарный, окна выходят на широкую улицу. Местное время показывает семь утра, в Москве это два часа ночи, поэтому я ужасно хочу спать. Быстро разбираю чемодан, принимаю душ и зашториваю окна, чтобы не мешал дневной свет.

В Китае заблокированы все основные соцсети и мессенджеры — вотсап, фейсбук, инстаграм, вайбер. Пользоваться ими можно только через VPN, но я не устанавливала его на телефон. Телеграм кое-как грузится. Я заношу палец над перепиской с Яром, чтобы спросить, где он, но решаю не делать этого. Мог бы, вообще-то, и сам мне написать. Знает ведь, что я в том же отеле.

Я проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь, местное время показывает 6 вечера.

В Москве час дня. Ох… Часовые пояса смешались, и теперь днем я буду хотеть спать, а ночью бодрствовать.

Сообщений от Ярослава по-прежнему нет. Зато есть от Яны.

«Как дела?»

«Нормально. Только проснулась».

«Какие планы?»

«Никаких. Потусуюсь в лобби отеля. Если там никого не будет, прогуляюсь по окрестностям».

«Смотри не заблудись. Китайцы не говорят по-английски, а все указатели в иероглифах».

Да, это проблема. Даже на ресепшене пятизвездочного отеля по-английски говорили еле-еле. Провалявшись еще полчаса, я все-таки нахожу силы отодрать себя от кровати. Желудок требует еды, поэтому я заказываю ужин в номер. В лобби лучше просто пить кофе, а не есть.

В восемь часов я, одетая в одно из своих лучших платьев, с уложенными волнами волосами и макияжем выхожу из номера. Платье чёрного цвета, обтягивающее и выше колен, бретели спущены с плеч, а вырез существенно открывает грудную клетку.

Ткань по краям грудных чашечек расшита пайетками. На спине корсет.

Ярослав — первый, кого я вижу, когда захожу в бар возле лобби. Он сидит за столом с Самойловой и тремя китайцами. На мгновение я замираю в дверях, наблюдая за ним. Никольский в рубашке, но без галстука, бодр и полон сил. Не спит.

Не уехал куда-то по президентским делам. А тут, в одном отеле со мной, ест и пьёт, а мне даже не написал, не спросил, как мои дела и заселилась ли я уже.

Червячок обиды начинает неприятно ковырять в груди.

Самойлова тоже бодра и при полном параде. В коктейльном платье кремового цвета, с прической. Они с Ярославом сидят на одной стороне, а три китайца в костюмах напротив них. Кажется, что у них больше дружеское общение, чем деловое.

Смеются.

У Ярослава десять заместителей, почему он потащил в Китай именно Самойлову!?

Стараясь засунуть обиду поглубже, уверенной походкой прохожу вглубь бара.

Никольский и акула меня не видят, чему я очень рада. Оглядываю зал, оценивая обстановку. Большинство здесь присутствующих славянской внешности. В основном все компаниями. Журналистов, прилетевших со мной, нет. Наверное, они пошли гулять по городу. Это хорошо.

Сажусь за барную стойку так, чтобы не быть в поле зрения Никольского.

— Американо, — делаю заказ и продолжаю блуждать глазами по залу.

Мой взгляд останавливается на смутно знакомом русском мужчине. Он в джинсах и рубашке стоит у бильярдного стола. Играет сам с собой. Я внимательнее к нему приглядываюсь, пытаясь вспомнить, где видела. Ему около тридцати лет, блондин. До ужаса знакомый, но убей не помню, кто он и откуда.

Незаметно навожу на него телефон, увеличиваю и фотографирую. Отправляю снимок Яне.

«Знакомое лицо, но не могу вспомнить, кто это. Знаешь его?»

Через несколько минут начальница отвечает:

«Глеб Ломакин