Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы Страница 57

Когда Синклер снова позвал Женевьеву на первый этаж, она пребывала в приподнятом настроении, испытывая приятное волнение. Войдя в комнату, она увидела несколько маленьких столиков, уставленных тарелками с китайскими деликатесами, и два кресла, которые Синклер поставил одно напротив другого. Он сделал Женевьеве знак, предлагая сесть в одно из них.

Оказалось, что это необыкновенно эротично — есть, сидя за столом без одежды (а на ней ничего, кроме туфель на высоких каблуках, не было). К тому же Синклер, пробуя различные блюда, стоявшие вокруг него, разглядывал Женевьеву с нескрываемым удовольствием. Он развлекал ее, рассказывая истории и пересказывая сплетни о театральных актерах и известных телеведущих, с которыми был знаком лично.

Женевьева намеренно дразнила его, принимая сексуальные позы: то закидывала ногу на ногу, то обнимала себя, скрещивая руки под грудью (при этом ее бюст приподнимался, приобретая округлую, весьма соблазнительную форму). Ей хотелось вывести Синклера из равновесия, заставить поволноваться, лишив напускного спокойствия и сдержанности.

Однако у нее ничего не получилось. Синклер продолжал играть роль радушного хозяина и даже не попытался прикоснуться к ней до того момента, пока она, одевшись, не собралась домой. Помогая Женевьеве надеть шубу, он как бы случайно опустил руку и принялся довольно настойчиво гладить ее ягодицы.

— Мне понравилось ваше выступление, — сказал Синклер. — Вы все делали просто великолепно. Похоже, у вас талант. Его нельзя зарывать в землю — это было бы преступлением. Думаю, что я смогу устроить ваше публичное выступление. Продолжайте совершенствовать свое мастерство.

Хоть Женевьева и не поверила ему, его предложение ей очень понравилось. Она размышляла об этом в такси по дороге домой, вспоминая ослепительно яркий свет софитов и то необыкновенное, совершенно новое для себя ощущение власти, которое она испытала, танцуя стриптиз. Что она будет чувствовать, когда на нее из темноты будут смотреть десятки глаз, следя за каждым ее движением? Наверное, это будет чертовски приятно.

Интересно, о чем думают профессиональные стриптизерши, находясь на сцене? Неужели, извиваясь под музыку, они действительно составляют список необходимых покупок? Или представляют, что танцуют для мужа или парня, или, как предлагала ей Теа, для любимого киноактера или поп-звезды?

О чем будет думать она? Женевьева уже знала ответ на этот вопрос. Она помнила, какой сладостный трепет испытывала, когда на нее смотрел Джеймс Синклер, следя за каждым ее движением, любуясь тем, как постепенно обнажается ее тело. Она будет представлять, как он сидит, вальяжно развалившись в своем кожаном кресле, а его возбужденный орган выпирает из брюк. Она будет вспоминать, как ласкала его член губами, вдыхая аромат его кожи. Будет думать о том, что он сделает с ней после того, как закончится танец.

Да, она будет думать о Синклере.

На следующий день, вернувшись с работы, Женевьева увидела, что на коврике у двери ее квартиры лежит большой коричневый конверт. В нем было письмо, напечатанное на фирменном бланке клуба «Бахус». Был указан лондонский адрес клуба и сообщалось о том, что, согласно предварительной договоренности, десятого числа текущего месяца она должна будет выступить в этом клубе. Второе письмо было от Синклера: «КАК ВИДИТЕ, Я УСТРОИЛ ВАМ ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ СЦЕНЕ. ТАКСИ ПРИЕДЕТ ЗА ВАМИ РОВНО В СЕМЬ. ВОЗЬМИТЕ С СОБОЙ КАССЕТУ С МУЗЫКАЛЬНЫМ СОПРОВОЖДЕНИЕМ. ДЖОРДЖИ УЖЕ ШЬЕТ ДЛЯ ВАС МАСКУ».

6

В баре спортклуба было шумно и многолюдно, но Женевьева не слышала ни голосов, ни смеха, и только когда Лиза Хедли громко щелкнула пальцами прямо перед ее лицом, снова вернулась в реальность.

— Проснись, Жен. Думаю, что апельсиновый сок лучше пить, пока он холодный.

— Прости, — сказала Женевьева и, взяв картонную коробочку с соком, засунула в нее трубочку.

— Ты сегодня какая-то рассеянная. Весь вечер думаешь о чем-то, — сказала Лиза. — И мне кажется, что не о сквоше, иначе я не смогла бы у тебя выиграть. Если бы я не знала тебя так хорошо, то решила бы, что ты влюбилась.

Женевьева улыбнулась. Сейчас кое-что другое занимало ее мысли. Скорее секс, но никак не любовь.

— Нет, я не влюблена. У меня на это просто нет времени.

Какой-то толстяк с раскрасневшимся и мокрым от пота лицом, протискиваясь сквозь толпу, прошел мимо их столика. Лиза удивленно вытаращилась на него.

— Представляешь, он был в зале, где «качаются» тяжелоатлеты, — сказала она. — Я всегда думала, что в «качалке» занимаются только молодые крепкие парни с мускулистыми, блестящими от пота телами. И вот я заглядываю туда и что же вижу? Этого толстого коротышку, который пыхтит, как паровоз. Какая мерзость.

— Наверное, ты выбрала неудачный день, — заметила Женевьева.

— Поверь мне, я заглядываю туда каждый день, — ответила Лиза. — И всегда вижу одно и то же. Дряблых мужичков среднего возраста, которые всего за пять тренировок хотят сделать из себя Шварценеггеров.

— А тебе не доводилось видеть там двух женщин, которым это удалось?

— Женщин? Ты шутишь?

— Нет. У них такая мускулатура, которой позавидовали бы многие мужчины.

— Какой ужас. На них, наверное, противно смотреть, да?

— Нет, — сказала Женевьева. — Они очень симпатичные.

— Я тебе не верю.

— Дело твое, но это правда. Загляни в тренажерный зал, когда там тренируются женщины. Увидишь все собственными глазами.

— Нет уж, спасибо, — сказала Лиза. — Я предпочитаю смотреть на мужчин. Но не на тех, которые занимаются в нашем зале. Знаешь, я даже готова заплатить за несколько часов горячего секса с одним из тех великанов, чьи фото размещают в журналах для бодибилдеров. Если мне, конечно, удастся найти такого. — И, бросив взгляд на Женевьеву, она спросила: — А ты?

— Я — нет, — ответила Женевьева.

Ей не нравились огромные тела с перекачанными мышцами, вздувшимися, похожими на шнуры венами и блестящей от автозагара и масла кожей. Таких мужчин она никогда не считала сексуально привлекательными. То ли дело Синклер! У него стройная, подтянутая фигура, сильная, хорошо развитая (прямо как у профессионального спортсмена) мускулатура и упругая кожа.

Женевьева вдруг поняла: несмотря на то что она довольно отчетливо представляет, как выглядит тело Синклера, она никогда не видела его голым. Это неожиданное открытие удивило ее и даже слегка потрясло. Он раздевал ее догола, но сам при этом всегда оставался полностью одетым. Женевьева видела обнаженным только его член. Создавалось впечатление, будто он не хотел показывать ей другие части своего тела.