Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы Страница 58

Женевьева вдруг поняла: несмотря на то что она довольно отчетливо представляет, как выглядит тело Синклера, она никогда не видела его голым. Это неожиданное открытие удивило ее и даже слегка потрясло. Он раздевал ее догола, но сам при этом всегда оставался полностью одетым. Женевьева видела обнаженным только его член. Создавалось впечатление, будто он не хотел показывать ей другие части своего тела.

— Ну вот, ты снова унеслась куда-то далеко, — сказала Лиза. — Смотришь на меня отсутствующим, рассеянным взглядом. Давай-ка признавайся, кто этот парень?

— Может быть, я думаю о работе? Такая мысль тебе в голову не приходила? — спросила Женевьева.

— Я тебя слишком хорошо знаю и поэтому охотно верю, — согласилась Лиза. — Неужели тебе никогда не приходилось испытывать отчаяние и неудовлетворенность?

— Нет, не приходилось.

— Странная ты, однако, — сказала Лиза. — А мне вот приходилось.

— Но ведь у тебя есть парень, — удивилась Женевьева.

— Да, мой дорогой старина Барт, — кивнула Лиза. — Типичный представитель мужчин, которые мало интересуются сексом. Одного раза в неделю ему вполне достаточно. Я могу рассказать тебе, как мы с Бартом занимаемся любовью. Сначала он трется носом о мое ухо, потом целует его несколько раз. После этого переходит к шее. Через минуту расстегивает мою блузку или задирает футболку, в зависимости от того, во что я одета. И если мои соски еще не стали твердыми, он обычно спрашивает: «В чем дело? Ты что, не в настроении?» Это звучит так, словно он искренне уверен: проблемы именно у меня, а сам он все делает правильно. Прелюдия, как правило, длится не более двух минут. Барт считает, что этого вполне достаточно для того, чтобы я завелась и во мне разгорелось неуемное желание. — Лиза язвительно усмехнулась. — Если ты не обманываешь меня, утверждая, что у тебя нет мужчины (такого, который знает, как доставить женщине удовольствие), то, можно сказать, тебе повезло. Заниматься сексом с вибратором намного приятнее.

— Но ведь вы с Бартом встречаетесь уже много лет!

— Да. Правда, я не совсем понимаю зачем. Он мне нравится. Я, наверное, люблю его. Иногда мне кажется, что это действительно так. Я не представляю себе жизни без Барта. Мне только хочется, чтобы он поактивнее вел себя в постели. Чтобы удивил меня чем-нибудь, что ли. Пусть, например, обольет меня шоколадом, а потом начнет слизывать его. Пусть попытается внести хоть какое-то разнообразие в наш унылый секс.

— У тебя странные фантазии, — засмеялась Женевьева.

— Ну, может быть, не шоколад, — сказала Лиза, подумав. — Можно взять вино.

— Я все равно не вижу в этом ничего приятного. Подумай, как после таких игр будет выглядеть твое постельное белье.

Лиза усмехнулась.

— Ты слишком правильная, Жен. Вы с Бартом могли бы составить прекрасную пару.

«Интересно, что бы сказала Лиза, если бы узнала, почему я сегодня так плохо играла?» — спросила себя Женевьева. Накануне она позвонила в клуб «Бахус», чтобы удостовериться в том, что такое заведение действительно существует. Когда Женевьева сказала администратору, что на днях в их клубе состоится стриптиз-шоу, он воспринял это сообщение довольно холодно. Он спокойно объяснил ей, что «Бахус» — это клуб, в котором собираются любители и знатоки вин, и попасть туда можно только по специальному приглашению.

Значит, Синклер сказал ей не всю правду. Тут возможны два варианта: либо клуб был только отправной точкой в его плане, либо он арендовал это заведение для приватной вечеринки. Неужели Синклер хочет, чтобы она разделась перед его друзьями? Неужели именно так он представляет себе «выступление на профессиональной сцене»? Может быть, именно поэтому он требует, чтобы она надела маску?

Из мастерской Джорджи Женевьеве уже прислали изящный кожаный колпачок. Он застегивался на шее с помощью специальных ремешков и полностью скрывал ее волосы и лицо. Открытыми оставались только нос и рот. Прорези для глаз были украшены маленькими бриллиантовыми капельками, располагавшимися по контуру. Этот колпачок был очень удобным. По всему было видно, что сшил его высококлассный мастер. В нем Женевьеву точно никто не узнает.

Вначале у нее возникли сомнения по поводу того, подойдет ли этот колпачок к костюму, в котором она танцует стриптиз. Однако когда Женевьева надела его вместе с остальными вещами, она удивилась тому, какой пикантный контраст составляет эта кожаная садо-мазохистская маска с ее строгим черным платьем. Ей даже показалось, что Синклер знал об этом заранее и поэтому заказал для нее именно такую маску. Женщина решила надеть бриллиантовое колье, подумав, что оно будет гармонировать с алмазной россыпью на маске и придаст ее образу завершенность. Женевьева поняла, что яркий блеск камней и матовое мерцание кожи — невероятно красивое сочетание.

Она посмотрела на свое отражение в большом зеркале. Стриптиз предполагает покорность, смирение. Девушка-рабыня раздевается для того, чтобы доставить удовольствие своему господину. Однако в черном платье и маске, скрывающей лицо и волосы, Женевьева производила прямо противоположное впечатление. О покорности не могло быть и речи. Она приняла более агрессивную позу, представив, что на ногах у нее высокие кожаные сапоги, а в руках кнут. Госпожа Женевьева, строгая и суровая повелительница. Это скорее забавно, чем эротично.

Она сняла колпак и положила его вместе с другими вещами, которые прислал ей Синклер. Что она будет делать со всем этим, когда закончатся девяносто дней? Наденет ли она все это еще когда-нибудь? Нет, не наденет. Женевьева вдруг поняла, что так наряжаться она может только для Синклера. Это открытие ее испугало. Этот мужчина слишком много для нее значил. Как такое могло случиться? Как она позволила себе это допустить? Это ведь просто смешно. Она будет только рада, если по истечении девяноста дней их странные отношения прекратятся. Возможно, ей будет очень плохо и несколько недель она будет находиться в полной прострации, но она с этим справится. Ей всегда удавалось справляться с подобными проблемами. Несколько недель она погрустит по Синклеру, а потом снова вернется к привычной жизни.

— Скоро наши кошачьи картинки будут красоваться на всех заборах и рекламных щитах, — сказал Джордж Фуллертон, поставив чашку кофе на стол Женевьевы. — И во всех журналах для любителей животных. Если мордочка этого кота не поможет увеличить продажи рыбных кусочков, которые выпускает «Миллфорд», хотя бы в два раза, то я сделаю для них еще одну рекламную кампанию. Причем совершенно бесплатно.

— Ты уже сказал об этом клиентам? — улыбнувшись, спросила Женевьева.