Джанет Чарльз - Одесское счастье Страница 6

После спектакля люди вокруг нас смеялись и болтали, но мы оба молчали и молчали.

– Поехали ко мне, – тихо прохрипел мистер Хэрмон.

Я сделала вид, что не расслышала. Скороговоркой поблагодарила, попрощалась и, просочившись сквозь толпу перед театром, сбежала вниз по ста девяноста двум гранитным ступеням Потемкинской лестницы к автобусной остановке.

Я не могла позволить себе возмутиться. Не могла позволить себе наотрез его отшить. Не могла позволить себе потерять работу. Я ее полгода искала. Каждый день посещала по два собеседования и получала ответы из серии: «Деточка, вы, конечно, скажете, что это патриархично, но в нынешние поганые дни я должен дать работу мужчине, который кормит семью». Бабушкиной пенсии с трудом хватало на корвалол, а ведь нам нужно было еще на что-то кушать и оплачивать счета за коммунальные услуги. Свечи были нам не по карману, и когда по вечерам отключали свет, мы сидели на темной кухне, где было немного теплее, чем в остальной квартире. Перед сном на ощупь пробирались в ванную, умывались и шли в комнату (по совместительству и гостиную, и спальню), а там вслепую переодевались в ночнушки и раскладывали наш диван.

Таки да, я должна была любой ценой сохранить работу, а значит, по-всякому ублажать мистера Хэрмона. Но и шустрить можно по уму, а незаменимых-то у нас нет. И я нашла для шефа молодую длинноволосую и грудастую цацу, выдававшую себя за преподавательницу русского языка. Но он не пожелал поиметь ее уроки. Тогда я подговорила нашу фигуристую уборщицу подольше задержаться в его кабинете, намекнув, что при правильном розыгрыше выпавших карт она сорвет неплохой куш. Но мистер Хэрмон и к этому покеру не проявил интереса. Чтобы не подпускать его к себе, я забадяжила гремучую смесь из физической дистанции и дремучей наивности. Старалась, чтобы между нами постоянно стояла какая-нибудь преграда. Например, в переговорной это был стол. Помню, как мы медленно кружили вокруг него, оба делая вид, будто ничего особенного не происходит. Где-то после пяти кругов мистер Хэрмон выдыхался и сдавался. Усвоив, что гонку на выносливость ему у меня не выиграть, шеф поменял тактику. Стал соблазнять меня хумусом и баклажанным пюре «баба гануш» и подарил радиоприемник со встроенным фонариком на батарейках, чтобы коротать вечера без электричества. Предложил звать его просто Дэвидом, но я не стала. Наконец он подступил ко мне вплотную, а я посмотрела на него круглыми глазами и сказала: «Вы для меня как отец». Сжав кулаки, он вернулся в свой кабинет. Я же выдохнула и понадеялась, что отвоевала себе еще хотя бы месяц отсрочки.

 Следующим ходом он выставил на рабочий стол две фотографии, где мы с ним были вместе. На одном из наших кораблей и у здания оперы в компании клиентов. На первой карточке он приобнимал меня за плечи, на другой его рука лежала почти на моей груди. Все, кто это видел, думали, что я его любовница. И в результате к нему уважения прибавилось, а ко мне – убавилось. Но на самом деле все офисные женщины или завидовали мне, или восхищались моей хваткой. На некоторое время мистер Хэрмон поостыл и перестал компостировать мне мозги, будто бы удовлетворившись одними лишь слухами о нашей связи. Таки да, возмутительно, что коллеги считали меня его подстилкой и шушукались, будто меня наняли не для перевода важнейших секретных документов, а чтобы согревать постель нашего фуцела, но как же ж я радовалась той временной передышке. Мы с шефом больше не кружили, стараясь занять выгодную позицию, а вроде как зависли в патовой ситуации. Теперь, сидя в темноте и ожидая, когда дадут электричество, мы взаправду разговаривали.

– На следующей неделе у моей дочери день рождения.

Я выпала в осадок:

– У вас есть дочь?

– Да. И бывшая жена, и бывший дом, и бывшая собака.

– А сколько ей лет?

– Восемнадцать. Хм, не знаю, как до нее достучаться. – Он вздохнул. – Представь, она меня ненавидит.

– Есть ли фурия страшнее, чем сердитая восемнадцатилетняя девушка? – улыбнулась я, перефразируя классика.

– У тебя тоже был такой период?

– Так он у всех бывает, разве нет? Какая она? Что ей нравится?

Мистер Хэрмон посмотрел на меня и беспомощно всплеснул руками, словно пытаясь передать что-то непередаваемое.

– Она совсем не похожа на тебя.

– А конкретнее?

– Ну, ты такая собранная, а она… нет. Учится с трудом, безуспешно борется с лишним весом. Красит волосы в черный цвет и слушает панк-группы, от визга которых мне зачастую хочется наложить на себя руки.

– Моя бабушка сказала бы, что громкая музыка – это крик о помощи. Пишите ей, даже если она не отвечает. Звоните, даже если она отмалчивается. Пусть чувствует, что вы ее любите. Расспросите ее лучшую подругу. Та наверняка знает, о каком подарке на день рождения мечтает ваша дочь.

– Ты права.

– Очень приятно от вас такое услышать.

Он рассмеялся.

Я глянула на часы. Время покажет, как говорит моя бабуля, время покажет.

– Я никогда этого не хотел. – Он указал на черный стол и на белую доску.

Доска, тоска.

– Знаю-знаю, вы ненавидите Одессу.

– Да нет, я совсем про другое. Я хотел стать писателем, изучать поэзию, а не заниматься бизнесом.

Мечта, не та.

– Тогда почему вы здесь?

– Семья.

Одно слово, а как много им сказано.

– Я тоже хотела пойти изучать английский язык. Но бабушка была против.

Да уж, еще как против: «А кто согласится платить за то, что ты встанешь на углу на табуретку и начнешь декламировать Шекспира? Да никто! Английский – это не профессия, это баловство. Пойди учиться на инженера или на бухгалтера – получи профессию, которая в будущем тебя прокормит».

– Ты на нее разозлилась? – спросил он.

– С чего бы? – Я пожала плечами. – Она для моей же пользы советовала.

– Ты гораздо добрее и терпимее, чем я. Даже долгие годы психотерапии ничего для меня не изменили. Я всегда ненавидел отца за то, что он лез в мою жизнь. Заставил получить степень по управлению бизнесом. Заставил…

– Что?

– Не важно.

Bite-bit-bitten.

Необычные гневные нотки в его голосе взволновали меня, и я по привычке прикрыла рот пальцами.

– Тебе больше не надо так делать, – одернул меня мистер Хэрмон.

Я послушно положила руку на колено. Он молчал. Мне хотелось заполнить эту странную тишину, отвлечь его, чтобы не был таким смурным. И я заговорила об Одессе:

– Если любите поэзию, обязательно почитайте Анну Ахматову. Знаете, она родилась в Одессе. Или Бабеля. Он тоже тут жил. А что вы изучали?

Оказалось, мистер Хэрмон выбрал для себя учебные предметы по бизнесу и по литературе. Как вам это нравится, он даже не понимал, насколько ему свезло. Вот на Украине студенты учатся, чему велят. Расписание занятий составляет деканат, и нет никакой возможности выбора.