Джудит О'Брайен - В тесной комнате Страница 6

— Привет, Марта! — заставила я себя улыбнуться. — Как ты?

Она наконец разомкнула объятия и отступила на шаг. Если бы я не была умудрена жизненным опытом, то сочла бы, что она смущена, но я отлично ее знала, и одна только мысль о том, что Марта Кокс может испытывать смущение, казалась мне смехотворной. Ничто на свете не могло ее смутить.

— У меня все прекрасно, Николь, — сказала она, оглядываясь. — Просто отлично! Так это тот дом, который ты унаследовала?

— Да, мне повезло. Прежде он принадлежал моей тете.

— Знаю. И кажется, она скончалась пару лет назад. Верно?

Такая осведомленность меня удивила. Я подумала, что следует разузнать, откуда ей известно о моей тете, но сочла бестактным прямо спросить у нее об этом.

— Мне нравится эта терраса. Это кованые или литые перила?

— Гм. Думаю, кованые, но не уверена.

— Право же, это фантастика.

Мне показалось, что Марта не спешит уйти. Похоже было, что она настроена на то, чтобы раскинуть лагерь у меня на пороге. Если бы только мне сообщили заранее о ее прибытии!

Но сейчас у меня не было выбора.

— Не хочешь зайти на минутку? — была вынуждена я спросить, вопреки всякой логике надеясь, что она откажется. Молча я молила Бога о том, чтобы у нее нашлось другое место, куда ей захотелось бы наведаться.

— Я была бы в восторге!

Я отступила, пропуская Марту, и заметила, что она носит на щиколотке золотой браслет. Не знаю почему, но ножные браслеты всегда вызывали у меня раздражение. В них есть что-то мрачное. Достаточно вспомнить Барбару Стэнвик в «Двойной страховке». Фред Макмарри находит ее безумно привлекательной. Особенно его волнует ее браслет на щиколотке, а позже она использует его (не браслет, а мужчину), чтобы устранить мужа, и в конце концов убивает и его за компанию. Ножные браслеты носят только скверные женщины. Женщины с браслетами на ногах всегда предвещают большие неприятности.

Марта уже стояла в гостиной и, казалось, охватила одним взглядом всю комнату с ее обстановкой. Было очень странно видеть здесь ее, Марту Кокс.

Я подумала, что мне следует что-нибудь предложить ей, хотя это, конечно, было бы жестокой иронией судьбы, если вспомнить, что она отняла у меня все, чем я дорожила, и продолжала это делать долгие годы. Но куда денешься, если тебя воспитали в лучших традициях? Как быть, если у тебя хорошие манеры? Выхода у меня не было.

— Хочешь чаю со льдом? — Мне хотелось добавить: «В придачу к моей работе» или «Прошу прощения, но сейчас я не могу предоставить тебе своего приятеля, потому что у меня его нет. Но, возможно, тебя заинтересует кто-нибудь из моих бывших поклонников?»

— О, чай со льдом был бы очень кстати!

Конечно, кстати. Особенно для женщины в костюме от Шанель и с прической, обошедшейся не менее чем в три сотни баксов. Да уж, конечно, все это не могло идти в сравнение с ледяным чаем!

— В Саванне всегда так жарко и влажно?

— Ничего! Ты к этому привыкнешь!

Я отправилась на кухню за чаем со льдом и услышала, как Марта крадется в столовую.

— О Николь, дорогая! Это просто чудо! Какая прелесть все эти картины!

Встав на цыпочки, я доставала с верхней полки стаканы для чая со льдом и сдувала пыль, покрывавшую их донышки изнутри, прежде чем бросить в них кубики льда.

— Да, картины и все остальное.

Черт возьми! У меня ведь был даже водопровод!

— Тебе так повезло. А меня поселили в отеле. Я даже не запомнила его названия. Он такой безликий.

Я чуть не уронила кувшин с холодным чаем. Неужели телецентр пошел на то, чтобы снять для нее номер в отеле? Если память мне не изменяет, этого никогда не делали прежде. Никогда!

— Добавить в чай чего-нибудь?

— Да, пожалуйста, — ответила она медовым голосом. — У тебя нет этих синих пакетиков с заменителем сахара?

— Нет. Прошу прощения. У меня только сахар и розовые пакетики с заменителем. (Синие у меня были лишь в тех случаях, когда я брала их домой из ресторана.)

— Не важно, — прочирикала она. — Я захватила несколько из отеля. Я всегда краду их. Сейчас поищу в сумочке. О! Вот они!

Я вошла в столовую и увидела у нее в руке два синих пакетика с заменителем сахара; вид у нее был торжествующий.

— Хочешь один?

По правде говоря, я хотела, но, пересилив себя, улыбнулась и помотала головой:

— Нет, спасибо.

Я протянула ей стакан, и она высыпала туда содержимое пакетика, перед этим встряхнув его несколько раз. С минуту она взирала на фруктовый кекс тети Адели и, похоже, собиралась что-то спросить. Возможно, почему это у меня на столе стоит рождественский фруктовый кекс в середине сентября. Но не спросила.

Мы молча тянули свой чай. Кубики льда позвякивали в стаканах. Часы тикали на каминной полке — тик-так, тик-так, тик-так. Я не могла придумать, что сказать. Во всяком случае, такого, что не привело бы к еще большей неловкости и еще более тягостному молчанию. О чем бы я ни подумала, мысли возвращали меня к нашей школе. А об этом я решилась бы заговорить в последнюю очередь, и особенно с Мартой Кокс. Внезапно она подалась вперед и усмехнулась:

— А ты помнишь Марка, того парня, с которым мы обе встречались в школе?

Ледяной чай попал мне не в то горло, и я закашлялась. Я не могла поверить своим ушам — Марта пришла ко мне в дом и заговорила о нем! Это было то же самое, как если бы Элизабет Тейлор спросила Дебби Рейнольдсnote 3, что случилось с тем парнем, ну, с Эдди Фишером.

Но мой судорожный кашель не мог заставить ее замолчать.

— Да, славный старина Марк. Мне было так неловко, когда он пригласил меня на бал.

Хотя в моих глазах все еще стояли слезы, я кивнула.

— Кажется, тогда ставили «Неужели вы правда хотите меня обидеть?». Да? Я помню, мы еще поспорили из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да.

Марта глотнула ледяного чаю, прежде чем ответить:

— Он сказал, что я плохой товарищ, потому что попросила его бросить всю эту чепуху. Ну, я имею в виду все эти его штучки, его увлечение Джеком Потрошителем, записочки и то, что он вдруг выпрыгивал из темного угла на меня. Он сказал, что ему это нравится и что он жалеет, что пошел на бал со мной, а не с тобой.

— Правда?

Теперь улыбнулась я, припомнив, что обаяние образа Джека Потрошителя, столь милого сердцу Марка, и на меня со временем стало действовать крайне отрицательно. Я посмотрела на Марту теперь уже с интересом и вниманием.

— Он ведь был странным, правда?

— Еще каким странным! А тебе пришлось пойти на танцы с этим милым Рэнди Миллером. И вы ведь потом какое-то время встречались?

Как ни странно, но я совершенно забыла о Рэнди Миллере. Теперь, задним числом, я вспомнила, что он и в самом деле был славным.