Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012) Страница 61

В глазах Инны ясно и четко возникла эта картина: молодая Будина приезжает домой, ее встречает высокая строгая женщина с пучком на затылке и в блузке с жабо, смотрит снисходительно сверху вниз, пряча за уголками глаз радость. А на заднем плане – затылок лысого мужчины, едва выступающий над спинкой дивана, и звук работающего телевизора.

– Ты вышла замуж по любви?

– Тогда казалось, что по любви, – в голосе Ольге появился оттенок грусти, – потом оказалось, что нет.

– Как ты поняла это?

– На мой вкус, любовь – это когда я восхищаюсь другим человеком, обожаю какие-то его качества, когда он становится центром. А мой муж был центром очень недолго, и восхищаться им я перестала очень быстро.

– Как быстро?

Инна увлеклась вопросами и пропустила ответный смешок.

– Госпожа Рубина, – засмеялась Ольга, – вам не кажется, что допрос затянулся? Ответь мне лучше – ты скучала по мне?

Вопрос поставил Инну в тупик. Она вздохнула, посмотрела на потолок, скользнула взглядом к холодильнику, и только тогда ответила:

– Да.

Теперь замолчала Ольга. И в их молчании было больше слов, чем в самом длинном диалоге. Инна слушала дыхание, представляла Ольгины губы, и наслаждалась каждой секундой происходящего.

– Я могу приехать к тебе прямо сейчас, – сказала Ольга, а Инна отметила, что, кажется, знает, какие сейчас у нее глаза – глубокие и пьяные.

Ей хотелось сказать «да». Очень хотелось. Так просто – «Да», и так сильно изменится жизнь.

– Нет, – сказала она, успокаиваясь, – извини.

Ольга долго молчала, переваривая ответ.

– Я подожду. Я терпеливая, знаешь?

Инна улыбнулась, выключая в кухне свет. И уже в темноте ответила:

– Извини, но… Я тебе не верю.

И повесила трубку.

Глава 28.

Вот уже несколько часов Инна не могла найти себе места. Она ходила туда-сюда по залитому солнечным светом кабинету, заламывала руки, пила воду, но успокоиться никак не получалось.

День выдался совершенно безумный. Все утро она успокаивала Лешу, который от Жениной новости под заглавием «ищи Леку на Бали» сначала взбесился, потом расстроился, а потом просто с лица спал. Затем пришлось выдержать получасовую телефонную атаку от Кристины, которая, не особенно выбирая выражения, комментировала ту же новость. После этого пришел мэйл от Ольги, которая сообщила, что понимает, что у «госпожи Рубиной» длительный отпуск по семейным обстоятельствам, но рабочие обстоятельства настоятельно требуют сегодня присутствия вышеупомянутой госпожи Рубиной в офисе.

Дальше события понеслись одно за другим – Леша не смог посидеть с Дашей, и пришлось брать ее с собой на работу. На работе она категорически отказалась посидеть у мамы в кабинете, и отправилась бегать по коридору, где была немедленно отловлена Славиком Шукшиным, который тут же клятвенно пообещал подбежавшей запыхавшейся Инне не рассказывать об их визите Лизе, но надежды на его слово было, честно говоря, маловато.

И – как будто мало было всего этого – Инна совершенно не могла взять себя в руки и заставить зайти к Ольге в кабинет. Предательское тело несколько дней кряду выполняло такие фортеля, что хоть волком вой. Стоило Будиной так или иначе показаться в поле зрения, как ноги сами собой сжимались, а соски становились неприлично твердыми.

Для Инны Рубиной все это было в новинку – до сих пор единственной женщиной, к которой она испытывала сексуальное желание, была Лиза. И она совершенно не понимала, как же теперь быть с этими предательскими чувствами.

А Будина – как назло – то писала, то звонила, то вот теперь велела приехать в офис.

– Мама! – Даша влезла в Иннино кресло и крутилась на нем туда-сюда. – А когда мы пойдем есть?

– Зайка, я сейчас схожу к своей начальнице, с тобой посидит Алла, ладно? А потом мы поедем в кафе.

Сообщение об Алле Даша проигнорировала напрочь, зато идею с кафе восприняла с бешеным энтузиазмом – слезла с кресла и принялась туда-сюда скакать по кабинету. И, конечно, чуть не сбила с ног вошедшую секретаршу.

– Будина звонила, просила вас зайти чуть позже, – сказала Алла, поймав Дашу за талию и с трудом поднимая над полом.

– Чуть позже меня здесь уже не будет, – ответила Инна, – Аллочка, посидите с Дашкой, пожалуйста. Это максимум на полчаса.

Под Дашины вопли, она покинула кабинет и быстрым шагом пошла по коридору.

– Просто обсудишь с ней рабочие вопросы, и отправишься с ребенком обедать, – думала она, минуя одну за другой двери, – можешь же ты тридцать минут просто держать себя в руках, никак не показывая своих желаний. Это просто влечение, и оно пройдет.

Пройдя мимо стойки, где обычно сидела секретарша Ольги, Инна успела подумать – странно, обычно она всегда на месте, постучала в дверь, и тут же ее распахнула.

– Привет!

Она стояла в дверном проеме – улыбающаяся, собранная, а мир вокруг стремительно сужался до одной маленькой-маленькой точки.

Оглушительная тишина проникла в уши, разрывая их изнутри грохотом и воем. Где-то вдали было слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана.

Кап-кап-кап.

– Прошу прощения, – сказала Инна, – я не хотела мешать.

Ей не было видно ни стен кабинета, ни окна, ни пола – только огромный стол, уставленный аккуратными папками, на краю которого полуголая Ольга Будина обнимала ее жену.

На Лизе одежды было побольше – Инна узнала голубые джинсы, они вместе покупали их прошлой осенью. И эта блузка… Лиза называла ее парадно-выходной, и хвасталась, что она выгодно подчеркивает грудь. Сейчас блузка была расстегнута, джинсы тоже, и внизу, в разрезе молнии, все еще оставалась Ольгина рука.

Лизино лицо застыло ужасной маской. Волосы растрепались, и часть из них – потных – прилипла к щекам. Ольга переводила взгляд с Лизы на Инну, но Инна вдруг поняла, что не верит этому взгляду.

– Я зайду позже, – сказала она, и аккуратно прикрыла за собой дверь.

От кабинета до кабинета, наверное, сотня шагов. Но сотен нет больше, и десятков не бывает тоже. У нее остались только самые маленькие, простые числа. Один-два. Один-два.

Шаг, второй. Здравствуй, Игорь. Нет, я в отпуске – заехала по просьбе Будиной. Привет семье. Один-два. Один-два.

Автомат для кофе дрожит, пытаясь кинуться ей под ноги, но пока есть цифры – этого не случится, и она огибает автомат.

Мир по-прежнему сужен, она не видит стен, дверей – только узкое окошко где-то посередине, в которое попадают не лица, а туловища людей, и она узнает их – по туловищам.

Где-то вдалеке слышны звуки – кто-то что-то говорит, другие отвечают. Вот заскрипел копир, зажужжал принтер. Телефонные звонки – от обычного офисного до настойчивых мобильных трелей.