Наталья Сафронова - Мозаика любви Страница 61

— Мне вообще не нравятся мужчины.

После паузы Берти вздохнул:

— Что ж, это самая веская причина для отказа, Елена. Мое самолюбие почти не пострадает, равно как и наша с вами дружба, не правда ли?

— Конечно, Витторио, и спасибо за понимание. — Елена с благодарностью коснулась его руки.

— Понимание — это наша профессия, синьорита! Скоро нам предстоит упражняться в этом с нашим покалеченным клиентом, — посетовал Витторио, завидев слева от дороги больничный комплекс — цель их путешествия.

— Приветствую вас, синьор Лобанов, — приветливо сказал адвокат Берти, входя в палату. — Вам удалось выспаться? Боли вас меньше беспокоят? Что говорят врачи о вашем состоянии?

— О состоянии должны не говорить, а молчать банкиры, врачи же считают меня уже способным к передвижению, — в тон посетителю игриво и бодро ответил Анатолий Николаевич. — Ваша ассистентка с вами?

— Да, она прекрасно образована, умна. Я только что посетовал, что вы лишали себя такого приятного собеседника. Сейчас я приглашу ее. — С этими словами Берти повернулся к двери.

— Мэтр, кроме вас, я не нуждаюсь ни в чьем обществе, поверьте. Я просто хотел поручить ей заняться моими билетами, перерегистрировать дату вылета.

— Вы покидаете нас? — имитируя вежливое сожаление, откликнулся Берти.

Клиент поделился своими планами:

— Если все формальности улажены, я вернусь на денек в Курмайер за вещами, а потом отправлюсь домой. Отпуск был чересчур бурным, надо перед работой немного поскучать дома.

— Мы привезли вам все необходимые документы, и я уверен, что вы получите со страховщика по максимуму, — порадовал адвокат.

— Тем более у меня нет оснований экономить на вашем гонораре, и я готов признаться вам сегодня в своих преступлениях, чтобы вы подготовились к защите моих интересов. — Несмотря на серьезность слов, тон у «подзащитного» был несерьезный, и, усмехнувшись, адвокат заметил:

— Надеюсь, двух часов, которыми я располагаю, будет достаточно для их перечисления?

— У меня было легкое сотрясение мозга, половину я забыл, поэтому хватит, — отшутился клиент.

Минут через пятнадцать, когда они вновь остались одни, сменив игривость рациональностью, адвокат подтолкнул своего клиента к откровенности, демонстративно посмотрев на часы, чтобы отмерить начало первых ста двадцати долларов, и задал вопрос:

— Итак, в чем состояли ваши преступления на лыжном курорте? Мы говорим сегодня только об этом периоде вашей жизни.

— Я занимался воровством и мошенничеством в особо мелких размерах, — честно признался Лобанов. — Я украл у Лючии Манчини одну таблетку из ее коробочки. Она выронила их, и я, подбирая, спрятал одну в карман.

— Она уронила их случайно? — профессиональным тоном спросил Берти.

— Нет, я толкнул ее под руку, когда она раскрыла коробку, — со вздохом раскаяния признался клиент.

— Муж видел это? — строго поинтересовался Берти.

— Нет, он подошел, когда мы их собирали, — припомнил Лобанов.

— Он заметил пропажу? — продолжил допрос адвокат.

— Нет, а вот он пересчитал таблетки, опасаясь, что ей может не хватить их на время отдыха. Я пытался успокоить его, сказав, что аптеки есть повсюду, но он возразил, что не в каждой аптеке могут изготовить такое лекарство. Тогда у меня созрел план следующего преступления, коим было мошенничество.

— В чем состав преступления? — Адвокат придерживался строго официального тона.

— Объехав несколько аптек, я нашел ту, где есть отдел по изготовлению лекарств. Это действительно оказалось не просто. Там я представился любящим, но безалаберным мужем. Используя французский язык, латынь и интернациональные жесты, я объяснил провизору, что жена дала мне с собой таблетки, которые я должен пить от язвы желудка три раза в день. Таблетки я случайно высыпал в воду, принимая ванну. Осталась одна (тут я достал украденную), нельзя ли изготовить такие же. Они начали объяснять мне, что нужен специальный анализ, оборудование, иначе состав не определишь. Я с потерянным видом жалобно спросил, а нельзя ли сделать такие же по форме хоть из аспирина. «Жена очень расстроится, что я без нее не могу следить за своим здоровьем, у нее давление, пожалуйста». Моя преданность жене и мужская беспомощность подействовали — на следующий день я получил две дюжины таблеток кальция такого же размера и формы, что у Лючии.

— В ваших действиях был преднамеренный умысел, в чем он состоял? — Юридические формулировки вопросов удавались Берти блестяще.

— Я хотел испробовать действие моих чар без наркоза, который Лючии обеспечивали таблетки. Мне нужно было устранить помехи на пути к сердцу «спящей красавицы».

— Да, но какую роль могли сыграть таблетки из кальция? — уточнил Берти.

— Решающую. Улучив момент, когда Лючия оставила без присмотра свою сумку, я, как настоящий карманник, вытащил косметичку, извлек оттуда коробочку для лекарств, пересыпал ее содержимое в чехол от очков, а вместо снотворного положил безобидный кальций для укрепления зубов и костей. Я хотел, чтобы она проснулась в прямом и переносом смысле, — сообщил о своем замысле Лобанов.

— Вы не боялись нанести ее здоровью вред? Лекарство выписал врач, оно могло быть ей нужно. — Адвокат c осуждением глянул на легкомысленного клиента.

Тот ответил:

— Мэтр, вы прекрасно знаете, что угрызения совести — неотъемлемая часть преступления. Конечно, я думал об этом и решил сохранить таблетки, чтобы вернуть их в случае ухудшения.

— Ну что ж! Порядочным человеком вас назвать трудно, но предусмотрительны вы весьма. Таблетки пригодились? — спросил Витторио с любопытством.

— Все по порядку, — предупредил клиент адвоката и задумался.

«Никакого порядка в том, что происходило тогда со мной, не было. Был хаос чувств, желаний, действий. Я залез в сумочку Лючии и выкрал таблетки. Я, который никогда не лазил даже в мамин кошелек за деньгами на пульки для пистолета или билет в кино. При всей простоте этой манипуляции кража далась мне нелегко, по спине струился пот, во рту пересохло. Мне чудилось, что все следят за моими движениями и слышат гулкие удары сердца. Когда Лючия вернулась, ее взгляд был исполнен недоумения и обиды. Казалось, она все знает, но стыдится упрекнуть меня. Я распрощался и, пренебрегая безопасностью, традициями и здравым смыслом, взял лыжи и один пошел пешком на хребет, крутой склон которого был покрыт пушистым нетронутым снегом. Опасность сломать себе шею на целине казалась мне пустяком по сравнению с только что пережитым ужасом карманного воришки. Полтора часа подъема в ботинках, с лыжами на плече по обледенелым скалам были для, меня тестом на выносливость и ловкость, который гора требовала сдать, чтобы позволить потом предаться бесконечному парению с клубящимся снежным шлейфом за спиной. Как не долог был подъем, спуск показался мне бесконечным, как может быть бесконечным мгновение сна. У подножия я «проснулся» опустошенным, спокойным и стал, не торопясь, вытряхивать снег, набившийся во все складки куртки и не застегнутый карман штанов».