Ирина Алпатова - Барби играет в куклы Страница 61

По-моему, я на несколько секунд потеряла сознание — нервно-паралитический газ в виде одеколона и ядовитые укусы сделали свое дело.

— Посмотри на меня, — приказал Он, прекратив, наконец, экзекуцию.

Сказано было так, что мне пришлось подчиниться — я приоткрыла один глаз, второй никак не хотел разлепляться, и Каменный Гость сказал ласково и снисходительно: "Ну же, чика, неужели я такой страшный?

— Да! — подумать только, у меня вдруг прорезался голос. Я посмотрела на Гостя испуганно, но и с надеждой — а вдруг он теперь обидится и отстанет.

Но ничего подобно, увы, не произошло. Этот снова потянул к губам мою руку (далась она ему) и явно не рассердился и не обиделся, он был доволен. А потом достал из кармана ма-а-ленькую коробочку и показал мне. Коробочка распахнула свою ма-аленькую алую пасть и сверкнула хищным оскалом. То есть сверкнула все-таки не она, а кольцо, которое в ней лежало.

Да, бывает и так. Рука принадлежала мне, но я её не чувствовала. И смотрела со стороны, как какой-то мужчина надевает на эту самую руку кольцо. Она была совершенно безвольная, покорная и ужасно противная, потому что один из её пальцев послушно нырнул в тоненький обруч с камешком. Аскольд в который уже раз потянул ко рту окольцованную конечность и снова поцеловал, на этот раз, как мне показалось, именно камушек. Ну понятно, он им дорожил.

— Угадал! — сказал он. — Ты должна выйти за меня замуж, чика.

— Нет! Я не могу! — Я попыталась стянуть кольцо, но Аскольд помешал, взяв меня за руку.

Это был ужасный момент, но он, кажется, так не думал. Артур нисколько не обиделся — он просто не обратил на мой вопль никакого внимания! И покровительственно похлопад меня по руке.

— Ты прелесть. Поверь, чика, я знаю, что делаю. Ты то, что нужно. Милая, наивная, такой и должна быть моя жена.

Должна… А все потому, что рука взяла и позволила напялить на неё это кольцо. Его теперь было не стряхнуть, мне показалось, что теперь мне вовек не снять его с пальца.

Сколько раз я видела такие сцены по телеку и умилялась, идиотка. Вот и допрыгалась, снова кто-то где-то напутал, и со мной по ошибке проделали эту вещь. Вот сейчас кто-то из зрителей засвистит из зала, и меня выведут со сцены с позором. А я и сама готова уйти, убежать, улететь. Но никто не засвистел, и мы доиграли дурацкую сцену до конца. То есть я сидела, упорно глядя куда угодно, только не на Аскольда, а он говорил бархатным голосом всякие глупости про мою неземную красоту. Могла ли я представить, что такая замечательная вещь как объяснение в любви может выглядеть так идиотски? Неужели об этом я мечтала?!

Каменный гость ушёл, как ни странно, без громовых раскатов и всяческих природных катаклизмов. Я сидела на кухне, зажав между колен окольцованную руку. Палец, Тот самый, я чувствовала отдельно, самого по себе. Когда в дверь позвонили снова, я ничуть не удивилась: все правильно, за явлением первым должно следовать явление второе, за кулисами еще толпится тьма народу.

— Был? Ушёл?! Ну чё?

Да-да, Люшка явилась как раз вовремя, возможно, она поселилась на время у соседей или оккупировала подъезд, чтобы не пропустить в шоу чего-нибудь особо интересное. Вот я и сунула ей под нос растопыренную пятерню.

— Ну ни хрена себе, тихоня ты наша! Браслетики из бусин не брала — не моё… Правильно, бац — и колечко с брюликом! Небольшой, но брюлик!

— Настоящий?! — я с ужасом смотрела на обыкновенное, если честно, кольцо.

— Точняк, — заявила специалистка, которая не носила ничего кроме металлических и деревянных украшений. — Брюлик, уж я-то знаю. Это значит, он решился, да… Отпад! И даже это самое… ну, не переспав сначала. Как в каменном веке. Отпад!

— Люшь, он меня чикой назвал… это кто? — На самом деле мне казалось, что это как-то всё разъяснит, и все не так страшно, как кажется.

Люшка закатила глаза, наморщила лоб, вроде бы вспоминая, а потом спросила:

— А это на каком?

— Да откуда я знаю, ясно только, что не английский… Вроде испанский или итальянский…

— Ну и я не этот, который по языкам, сама переводи. Не, ну надо же, чика… В этом что-то есть. — И она пристально на меня посмотрела.

— Я не должна была брать его, я не хотела, так нельзя, — заскулила я.

— Что значит, нельзя? Чего ты не хотела? Все путем, Семен. Ты, считай, в лотерею выйграла, одна из миллиона. Это же свобода! Будешь сама себе хозяйка, не сидеть же тебе вечно с твоим хр…, Полковником. Не вздумай взбрыкнуть, Сема, потом всю жизнь локти кусать будешь.

Я всё-таки осталась одна, если не считать кольца и Той, которая сидела в шкафу. Если бы не Георг, с независимым видом слонявшийся по квартире, я бы сошла с ума. Я безуспешно пыталась сложить в одну картинку блестящие чёрные глаза, руку, цепко державшую мои пальцы, бородку, пахнувшую дорогой парфюмерией, губы… Их вообще лучше не вспоминать — что-то мокрое и мягкое, как медуза. Короче, всё дробилось, распадалось на кусочки и выглядело невзаправдашним. До тех пор, пока Люшка не взвыла страшным голосом "брюлик!" и чуть было не оторвала мне палец.

Вот с этой минуты всё стало страшным и серьезным. То есть, со мной не шутили, меня действительно собирались взять "под защиту". Вот только кто, скажите на милость, защитил бы меня от самого защитника?

Когда я, совершенно разбитая, но потерявшая вдруг способность сидеть на одном месте более пяти минут, потащилась в свою любимую тихую гавань — к Бабтоне, она переполошилась. Суть переполоха сводилась к тому, что как же так, почему она-то ничего не знала, и человека этого не знала? Как же так? Хотя оно конечно, дело молодое. Но с другой стороны, хорошо ли я его знаю? И ей бы посмотреть не грех, мало ли какие проходимцы на свете бывают. Хотя с другой стороны, если человек хороший и порядочный… А он хоть кто по специальности?

— Руководитель, — у меня почему-то нашлось именно это слово. И оно произвело на Бабтоню самое благоприятное впечатление. По ее понятиям в руководителях могли числиться только порядочные и солидные люди. А уж когда она увидела кольцо, то с энтузиазмом заявила:

— Да, вот уж в правду говорят — судьба и на печке найдет, а еще вот есть поговорка — суженого на коне не объедешь…, - Бабтоня на минутку призадумалась и что-то еще вспомнила и уже собиралась процитировать, но запнулась и вдруг начала сморкаться.

— А к тебе-то он хорошо относится?

Вообще то да, хорошо. Только это слово было здесь совершенно ни при чём, оно было из какой-то другой истории. Я пожала плечами, а Бабтоня снова громко высморкалась.

В общем, она вела себя совершенно не так, как надо. Она должна была сказать — да куда тебе замуж, ты же еще совсем ребёнок, или вспомнить что-нибудь драматическое на тему ранних браков. И тогда можно было бы как-нибудь от всего этого отвертеться. Ну походила я один вечер с дорогим кольцом на пальце, ну с кем не бывает. А потом я могла бы сказать, как в сериале: не могу принять… и всё такое. И тогда Он… а Он достанет нож и меня зарежет. Тьфу, дурость какая. Бабтоня про мой сценарий ничего не знала и приводила совсем не те примеры, какие надо, мол, она сама вот довыбиралась и что? Одной тоже ох как несладко. А я и не знала, что она когда-то выбирала.