Ирина Степановская - Тем, кто не любит Страница 62

Наташа с мужем приезжали сюда в это время специально – из-за тишины лагуны, прекрасной природы и хорошего отношения к ним. Им обоим здесь нравилось. Белый галечный пляж раскинулся между двух небольших горных выступов, выдающихся в море. По верху пляжа была проложена набережная из гранитных, горячо нагреваемых солнцем плит. Вдоль нее то тут, то там раскинулись легкие конструкции солнцезащитных навесов. А за железной дорогой, идущей вдоль берега, поднимался массивный крутой склон, окультуренный сотнями и сотнями рук на протяжении целых десятилетий. На нем и располагался сам санаторий. Били здесь фонтаны с прозрачной водой и золотыми рыбками, сходились и расходились песчаные и асфальтовые дорожки, лестницы карабкались вверх или спускались к морю, и вся свободная от строений земля на склоне была усажена привезенными из лучших питомников деревьями и кустами. Пальмы, кипарисы и магнолии росли или вперемешку, или образовывали отдельные аллеи. Были разбиты цветники и спортивные площадки, тут и там скрывались уютные кафе и эстрады для танцев. С мая по ноябрь благодаря энтузиазму садовников благоухали розы и лилии, цвели гортензии и хризантемы, а сейчас, в конце весны, буйствовали красками розово-белые олеандры да уже отходила, отцветала персидская сирень.

Совсем не то было в диком соседнем поселке, а здесь царил самый настоящий рай.

В тот день вода в море была еще очень холодной для Наташи, и она не купалась, а просто лежала прямо на гальке на животе, подставляя спину веселому раннему солнцу. Серов сидел рядом с ней.

– Ты ведь знаешь, что тебе нельзя загорать, – сказал он наконец после продолжительного молчания. – Ты делаешь назло?

– С чего ты взял, что мне нельзя загорать? – Наташа лениво откинула любовный роман, которым прикрывала голову. – Я намазалась очень хорошим кремом. Да и что со мной будет за пятнадцать минут, что я здесь полежу? А больше я и не буду, а то вся облезу… Не будь занудой. – И она в блаженстве затихла. Просто лежала, не в силах сосредоточиться на довольно убогом, кстати, сюжете. А Слава сидел рядом с ней, перебирал гальку, лениво швырял отдельные плоские экземпляры в воду и думал, что не надо им было ехать сюда в этом году. Почти накануне поездки Наташа опять сильно болела, и его стали серьезно беспокоить эти подъемы температуры, случающиеся все чаще и неизвестно с чего. Хотя, конечно, положа руку на сердце, он предполагал, что послужило причиной очередной такой вспышки.

Странный перелом в их отношениях произошел, когда после того инцидента с подругой, чьи следы Наташа застукала, вернувшись из Праги, ей пришлось улететь в Соединенные Штаты почти на две недели. Вопрос о поездке был решен уже давно, Наташу приглашали туда прочитать лекции в трех университетах, но она до последнего сомневалась, ехать или не ехать. Сопровождать ее в поездке должен был Нирыбанимясо, его тоже пригласили читать лекции по смежной с Наташиной теме, и она даже договорилась с ним, что он может прочитать часть лекций и за нее.

– Деньги за лекции я получу небольшие, – поясняла она свое решение Серову, – а устану ужасно! Перелет, переезды из города в город, с одного побережья на другое, само чтение на чужом языке, ответы на вопросы… очень сложно, – говорила она. – Кроме того, у меня совершенно не остается времени на проведение новых исследований.

– Нет, отказываясь, ты поступаешь недальновидно! – возражал ей Серов. – Тебя больше не будут никуда приглашать, и с таким трудом завоеванное в науке имя придется отвоевывать снова!

Он до сих пор считал, что сказал правильно. Наташа же расценила его слова по-другому.

– Тебе что, невтерпеж меня сплавить из дома? – поинтересовалась она.

Больше она ничего не добавила, но, поскольку и это замечание было ужасно несправедливо, потому что в данном случае Вячеслав заботился о ее имидже, у него перехватило дыхание от обиды. Он ничего не ответил ей, а она как-то криво улыбнулась ему в спину и на следующий день объявила:

– Решено, уезжаю!

На день ее отъезда у него была назначена операция, но он решил перенести ее, чтобы проводить жену.

– Не бойся, не вернусь из аэропорта, – насмешливо протянула она, после того как он объявил ей о своем решении. – Улечу вовремя, в срок. Не помешаю…

И он опять не нашелся, как ей возразить, что ответить, и промолчал. В аэропорт Вячеслав не поехал, счел неудобным. А после ее возвращения вообще началось нечто странное. Казалось, Наташа изо всех сил хотела ему что-что доказать.

Она перестала делать гимнастику, каждый день покупала и ела пирожные и на ужин стала жарить картошку с луком. Через месяц ни одно старое платье не могло на нее налезть. Она чуть не ежедневно устраивала скандалы. Поводом были его неосторожные траты, довольно редкие выпивки на работе, беспорядок в квартире и девочки. Однажды она даже назвала его «кобель проклятый», в гостях у друга Валерки рассказала неприличный анекдот, чем Валерку, да и самого Серова, несказанно поразила, а однажды вечером он застал жену у телевизора за просмотром мексиканского сериала. Слава сел рядом с ней.

– Наташа, что с тобой происходит?

– Что такое?

– Сейчас рядом со мной не ты.

– Вот как? – Она повернулась к нему. В голосе ее послышались прежние ироничные нотки. – Неужели я тебе больше нискока не нравлюсь? – Она нарочно сделала ударение на это исковерканное словцо. – Разве не такую женщину ты искал? По крайней мере, изменял ты мне именно с такими. Я подумала, отчего бы и мне не попробовать быть такой, какие тебе нравятся?

– Я с тобой тогда разведусь.

– Почему? Разве ты не заметил, мы даже спать вместе стали чаще?!

– А тебе это нравится?

– По правде говоря, нет. Я ценю качество больше, чем количество.

– Тогда выброси эти глупости из головы и стань прежней.

– На тебя не угодишь! – Она, хлопнув дверью, ушла в спальню. Но, с удовольствием погрузившись под теплое одеяло, про себя чему-то довольно улыбнулась, приняла решение месяц посидеть на фруктах и провела ночь с журналом «Immunology» под подушкой. Как всегда, он придавал ей решимости.

Похудеть оказалось трудно. Она стала голодать и довела себя до гастрита. Вес снижался, но кожа портилась. Пришлось обращаться в косметологическую клинику. После этого Наташа стала выглядеть лучше, чем раньше. На Серова она теперь все чаще смотрела с усмешкой, перестала с ним разговаривать вечерами и все чаще одна ложилась в постель. А потом у нее снова поднялась температура и держалась две недели. Друг Валерка уже несколько раз произнес вслух страшное слово «сепсис», потому что характер лихорадки был именно такой, но посев крови ничего не показал, и этот диагноз отпал. В больницу Наташа ехать не хотела, визиты отца не помогали, и Серов просто измучился, не зная, что делать. Однажды он пришел с работы и застал Наташу за странным занятием: она сидела за письменным столом и с закрытыми глазами вкривь и вкось писала какие-то бумажки. Ее щеки были мокрыми от слез, и она даже не трудилась их вытирать.