Юлия Климова - Теплая снежинка Страница 65

Мы смотрели друг на друга.

«Ты знаешь все?» – спрашивали его глаза.

«Да», – твердо отвечали мои.

А вы как думали, Дмитрий Сергеевич? Анчоусы – они такие… они маленькие и вредные… от них вообще много хлопот… А уж если идет речь об анчоусах из хорошей семьи!.. Не завидую вам, да, не завидую.

Я покосилась на замочную скважину и закусила губу – неловкость происходящего наконец-то дошла до моей ослиной башки. Но я же хотела только узнать, только разведать, да и чего они там могли сделать? Не успели бы ничего.

– Пойдем. – Теперь он потянул меня за руку, и я, как Пятачок с воздушным шариком, полетела за своим Винни Пухом.

– Вот поэтому я и называла Германа папой, – напоследок объяснила я, пытаясь понять настроение Акулы. С одной стороны, меня застукали за подглядыванием и подслушиванием, с другой – не мне испытывать неловкость, когда тайное стало явным.

Да, я знаю, что месяц назад вы прилепили ко мне ярлык «Первый блин комом» и что конопушки вам не нравятся…

Неужели вам не нравятся мои конопушки? И стрижка, и ноги? Да где вы еще видели такую красоту!

Остановился Дмитрий Сергеевич только перед аркой левого крыла, наверное, я должна была это понять как: ты наказана, марш в свою комнату и не выходить до ужина. Но на его лице я не отыскала знаков злости или раздражения, лишь усталость собралась морщинами на лбу, и блеск, блеск глаз, который я пока не знала как объяснить…

Надув губы, как и положено безвинно пострадавшей, я хмыкнула, развернулась и зашагала в малый каминный зал. Хорошо, я побуду на своей территории, тем более что мишурой и шарами украшены еще не все окна и стены. Хорошо, я подумаю о своем поведении, но и вы подумайте о своем.

Ах, Герман, ах, мама… похоже, вам не нужны слова… похоже, часы пробили ваше время – бом-бом-бом… похоже, мир порядка и правил рухнул перед миром шарма, ароматами вишневого дыма и японских духов… Пусть будет так. Есть в этом невероятная гармония, и есть в этом и мое счастье. Я вспомнила первое знакомство с Германом, я вспомнила его классическое «если вам что-нибудь понадобится…», поздравительную открытку, подаренную мне вместе с шампанским по поводу бракосочетания, я вспомнила каждую нашу встречу в подробностях и до трепета и восторга захотела, чтобы у них все получилось.И еще я захотела положить под елку заботливо выбранные подарки и для Германа, и для мамы…

– Наташа.

Только сейчас я сообразила, что Дмитрий Сергеевич вовсе не собирался оставлять меня в одиночестве, он тоже зашел в каминный зал и остановился около дивана.

– Что?

– Нам нужно поговорить.

– Я вас внимательно слушаю.

Но я откровенно врала, слушать внимательно я сейчас была не в состоянии. Волнение, каждый раз появляющееся при встрече с Дмитрием… Сергеевичем, и робкий страх, объяснение которому теперь лежало на поверхности, зашевелились в душе и не дали устоять или усидеть на месте. Как остановить эти не поддающиеся контролю чувства и зачем их останавливать, если на душе так хорошо…

Мне нужно было срочно чем-то занять руки, ноги и голову, и я направилась к шкафу. Распахнула дверцы и достала огромную коробку с оставшимися новогодними украшениями. Каким чудом она влезла в шкаф, являлось загадкой, но искать иное место мне было лень.

Притащив коробку к окну, я оценивающе оглядела шторы и пришла к выводу, что красные бусы лучше пристроить именно здесь.

Но взгляд уходил в сторону, взгляд устремлялся к Дмитрию Сергеевичу Кондрашову…

Руки дрожат, наверное, я сейчас разобью целую кучу шаров.

Сердце стучит, наверное, я сейчас рухну в обморок.

Глаза щиплет, наверное… наверное, я сошла с ума.

Нет, не влюбилась. Точно не влюбилась. Даже не думайте об этом!

Я оглянулась.

Влюбилась, влюбилась, влюбилась… почти… еще шаг, еще миг… или это произошло давным-давно? При первой встрече? В загсе? В ресторане?

Дмитрий Сергеевич смотрел на меня, прищурившись, будто увидел в первый раз и удивился и будто смотреть на меня ему очень приятно. Похоже, его настроение изменилось, похоже, он забыл и о замочной скважине, дарующей кабинетные тайны, и о моих наглых ушах… Мне нравился этот взгляд, он пьянил и еще сильнее разжигал волнение и страх. И так как сбежать не представлялось возможным, а очень хотелось, я сделала иную попытку унять беспокойство – подхватив бусы, я полезла на подоконник.

Смертельный номер – кошка на карнизе! Без пяти минут птица, без пяти минут влюбленная в собственного мужа женщина…

– Вы хотели со мной поговорить, – напомнила я, поднимая руки вверх. Куда, куда пристроить эти бусы? Нужно было сначала прикинуть, за что их зацепить, а потом уж совершать акробатические трюки.

За спиной раздались шаги, и ладони Дмитрия Сергеевича коснулись моих ног. Моих слишком длинных для него ног… он же любит покороче… Как стало жаль, что я в джинсах, а не в чулках и короткой юбке, я бы могла почувствовать его тепло… столь долгожданное тепло.

– Ты можешь упасть.

– Я? Никогда! – фыркнула я, потянулась, оступилась и полетела вниз…

Его руки уверенно подхватили меня, развернули, точно куклу – лицо к лицу, и замерли на талии. Он не дышал, я тоже. Глаза жгли глаза, губы требовали поцелуя. Что со мной… Ну же, столь необходимые задиристые слова, где вы? Помогите. Но из огромной кучи мыслей невозможно было выдернуть одну – самую нужную.

Он прижал меня к себе еще сильнее, рука взметнулась вверх, к моему подбородку. Шагнул вперед, и я коснулась подоконника. Стены, картины, светильники и мебель медленно поплыли в сторону… И он поцеловал меня слишком нетерпеливо, слишком требовательно. И я поддалась и тут же рассердилась на него и на себя! Нет, этого ничтожно мало ( этого так много!), нет, я не могу быть минутной, временной ( я согласна на все!), нет, наши отношения иные, и мне нужны слова, много слов ( хотя бы одно, только одно…).

Оттолкнув Дмитрия Сергеевича (уже невозможно, невозможно называть его так), я вырвалась из крепких объятий и метнулась к дивану. Лучшая защита – это нападение? О, в моей душе сейчас клокочет такая буря, что на всех и за всё хватит!

Мне тяжело и больно! Мне душно, еще немного, и непрошеные слезы обожгут глаза! Обидно, обидно…

– Я тоже хочу с тобой поговорить, – бросила я, вцепившись в спинку рядом стоящего кресла. – Ты меня с кем-то путаешь, с женой так не обращаются. Я не пункт в твоем расписании, я не строчка в ежедневнике Германа, я не являюсь гектарами земли, и я не часть проекта «Оникс»! – Не знаю отчего, но мои щеки вспыхнули… – Как ты мог тогда выставить меня за дверь? Поломать мою карьеру? Я хочу услышать правду и только правду!