Империя желания - Рина Кент Страница 69

— Зачем?

— Чтобы держать ее подальше от тебя, чтобы вы никогда не встретились, даже по стечению обстоятельств.

— Ого.

— Я говорил тебе. Он выводит защиту на новый уровень.

— Удалось ли ему найти ее?

— Он приблизился к этому, но я не уверен, что нашел.

— Он нашел.

— Откуда ты это знаешь?

— Я… эээ…

— Что ты сделала, Гвинет?

— Я получила видеорегистратор его машины и посмотрела несколько кадров. Я думаю, что он разговаривал с частным лицом, но я не могу найти его номер, чтобы позвонить ему. В любом случае, папа сказал: «— Она не может быть матерью Гвинет. Посмотри еще раз». Значит, он думал, что нашел ее. И все это произошло в день аварии. Разве это не совпадение?

Боже. Я держу ее подальше от всего этого, но она сама начинает опасную детективную игру. Иногда у нее действительно нет чувства самосохранения.

— Какого хрена ты вообще взяла отснятый материал?

— Почему это важно сейчас?

— Ответь на вопрос. Что побудило тебя посмотреть его?

Она молчит, прикусив нижнюю губу и глядя на меня сквозь ресницы. На мой суровый взгляд она выпаливает:

— Аспен сказала, что подозревает, что папина несчастный случай не был несчастным случаем.

Блять, Аспен. Я собираюсь поговорить с ней о том, какого черта она сказала это Гвинет, когда у нас даже нет конкретных доказательств.

Я почти уверен, что это был несчастный случай. Если бы произошла нечестная игра, детективы сказали бы мне это, или я почувствовал бы это сам.

— С каких это пор ты и Аспен друзья?

— Мы не друзья, но после того, как она мне это сказала, я узнала, что папа нашел мою маму в день аварии, так что, если она имеет к этому отношение?

— Это лишь предположения.

— Но что, если это правда?

— Эта возможность практически отсутствует, особенно с учетом того, что мы не на сто процентов уверены, что авария была спланирована заранее. Тебе нужно остановить этот ход мыслей.

— Пока есть такая возможность, я не сдамся.

— Гвинет, тебе нужно двигаться дальше.

— Я сделаю это после того, как увижу это до конца. Но вот идея: я смогу двигаться быстрее, если ты мне поможешь.

— Хорошие навыки ведения переговоров.

— Я училась у лучших. Ты многому меня научил, муж, — ее голос становится хрипловатым, и она позволяет своей записной книжке упасть на диван, приближаясь ко мне.

Ремешок ее огромной рубашки спадает с ее кремового плеча. Она сегодня не в шортах, а только в рубашке.

— Чему, например? — мой голос становится хриплым, все мое тело напрягается, реагируя на яркий взгляд ее глаз и то, как она приближается ко мне, пока ее жар не смешается с моим.

— Как получить максимум удовольствия.

— Максимум?

— Да. Мне нравится получать крышесносное удовольствие.

— Что еще тебе нравится?

— Быть ​​твоей шлюхой.

Я стону, но это не только из-за ее слов, но и из-за того, как она ползает по моим коленям, раздвигая ноги, пока ее рубашка не поднимается до бедер.

Моя рука сжимает ее крошечную талию, и она извивается напротив моего твердого члена.

— Так ты моя шлюха?

— Да.

— Только моя?

— Прямо сейчас.

Моя грудь пылает от этого, и я так ненавижу это ощущение, что впиваюсь пальцами в ее бок. Она стонет, когда я залезаю под ее рубашку, и мой стон выходит из меня, когда я касаюсь ее облаженной киски.

— Ты уже готова для меня, жена?

— Возможно…

Я собираю ее рубашку и снимаю ее через голову. Моя плохая девочка, она тоже безрассудна.

Вместо того, чтобы натягивать одежду ей на руки, я укладываю ее на диван и привязываю ей запястья к рубашке, которая прикрывала ее.

— Что… что ты делаешь?

— Оставайся в таком положении.

— Почему?

— Не задавай вопросов, понятно?

— Х-хорошо, — от вздохов в ее голосе мой член напрягается в моих шортах.

Поэтому я встаю, спускаю их и снимаю футболку, а она смотрит на меня своими огромными глазами, которые превратились в мириады ярких цветов, которые смешиваются и смешиваются, чем больше она наблюдает за мной.

Я не должен чертовски гордиться тем, что она так смотрит на меня, словно я единственный, кто существует в ее мире, но это так.

И это чертовски возбуждает.

— А теперь я хочу, чтобы ты раздвинула ноги, приподняв их, девочка, как, когда ты спишь вверх ногами.

Ее лицо становится темно-красным, но она делает как я сказал — поднимает ноги, раздвигая их, давая мне прекрасный вид на ее блестящую киску.

Я встаю на колени у ее входа и провожу своим членом вверх и вниз по ее промокшим складкам.

Ее ноги дрожат в воздухе, она стонет, потом томно дышит.

— Нейт…

— Что?

— Разве ты не собираешься трахнуть меня?

Я проталкиваю свой член на два дюйма внутрь ее киски, затем вытаскиваю, затем снова и снова вхожу, так, что меня покрывает ее возбуждение.

— Не в эту дырочку, нет. Сегодня вечером это будет твоя задница.

Она дрожит, ее глаза увеличиваются вдвое.

— Кто-то трогал эту задницу, Гвинет?

Она отчаянно качает головой.

— Используйте свой голос.

— Нет…

— Это потому, что ты тоже хранила её для меня? Как и свою девственную киску?

Ее стенки сжимаются вокруг моего члена, поглощая меня, и она выпускает длинный глоток воздуха.

— Да… для тебя. Я всегда была твоей, Нейт

Резкий поток собственничества хватывает меня за яйца, и мне нужно все терпение, чтобы не трахнуть ее так жестоко, как того требует мой член.

— После сегодняшней ночи каждый дюйм тебя будет моим и только моим.

Ее губы приоткрыты, а нога обвисла.

— Держи их в воздухе, Гвинет, — я раздвигаю ее ягодицы и вставляю в нее большой палец. Я готовил ее, всегда трахая ее киску, пока в ее заднице был палец или два, но она чертовски тугая.

Так что я собираю ее естественную смазку и смазываю её дырочку, дразня клитор, пока она не начинает корчиться, и ее ногти впиваются в ладони.

Затем я проталкиваю внутрь первый дюйм своего члена и останавливаюсь. Она закрывает глаза и душит меня.

— Расслабься, малышка. Я почти в тебе.

Ее глаза медленно открываются, и она расслабляется, ее дыхание немного замедляется. Я несколько раз медленно раскачиваюсь, затем проталкиваюсь на еще один дюйм, засовывая палец в ее киску.

Она стонет и раскрывается для меня, поэтому я оказываю еще большее давление и добавляю еще один палец в ее манящее тепло.

К тому времени, когда я полностью вошел в ее попку, мы оба задыхаемся.

— Ты чертовски тугая, жена.