Алекс Муров - Марш жестокой молодости Страница 7

– Я буду на улице. – сказал я и ушел.

Мы, не спеша, шли к метро, надев черные капюшоны, спасая свои черепа от противной мороси.

– У меня есть знакомый поц… Продает первоклассные ускорители, все че захочешь, поглотители, гормоны для роста, препараты, такие как андрол, трэнды, анабол, и всякая другая био-херь. Ты ведь такой же как и я, эктаморф, людям нашей конституции тяжело наращивать мясо. В магазине спорт пита такое не продают, закон запрещает. Если надумаешь, только скажи, загонит по дешевке. И не какую-нибудь китайскую лажу. Чел проверенный.

– Не… Мне не надо. – отмахнулся я. – Вкалывать в себя всякую дрянь…

– Ты не гони, не гони… Подумай. Эффект от них – просто трэш… Сам обалдеешь. И не слушай никого, кто тебе будет говорить, что это все вредно.

– Ладно, там посмотрим. Ты лучше расскажи, как житуха у тебя?

– Да как… Широко живу… Неделю назад еще зону топтал.

– Че в натуре? – поразился я. – И за что это тебя закон Российский покарал?

– Одному уроду челюсть сломал на футболе. Об этом даже в газетах писали, я медийным стал. Знаменитостью.

– Я газеты не читаю и в интернете новости не читаю. Не в курсах.

– Мясорубка была еще та! Нас собралось так много лишь дважды в жизни… Это было зрелище! Море крови. Кони ею захлебнулись. Мы из них фарш сделали.

– Как тебя угораздило попасться?

– Ногу сломали мне арматурой. Я убежать не смог, когда мусора приехали. Потом был суд, меня признали виновным и посадили на шесть месяцев за одного там, ссыкуна со сломанной челюстью. Но, я ни о чем не жалею, и жалеть не буду. Буду продолжать ходить на матчи, крушить, ломать, бить всех, кто подвернется. Это адреналин не сравниться ни с чем на свете, мать его.

Бык своими рассказами про футбольные потасовки меня порядком заинтриговал.

– Я тоже хочу попробовать вашу мазу.

– Да без проблем. Парень ты крепкий, мускулистый… Видел бы ты сколько среди наших карланов – дрищей, а ты, совсем другое дело. Боец реальный. Нам такие нужны.

– Когда моб собираете?

– В это воскресенье. Динамовцев громить будем.

– Круто. – сказал я и сплюнул на асфальт.

«Вот где я отточу свой бойцовский стиль». – сказал я про себя. «На футболе…»

Бык и я спустились в метро. Он вышел раньше меня, мы с ним живем на разных станциях, но близко друг к другу. Я безумно захотел пить и вдруг вспомнил, что у меня в рюкзаке лежат бутылки с энергетиками. Я достал одну из них, отвинтил крышку и залпом выпил ее всю до последней капли.

Буквально через минуту меня накрывает такой прилив энергии и сил, что я готов гнуть подковы. Если кто-нибудь из пассажиров метро будет вести себя по хамски, на ногу

например наступит и не соизволит извиниться, я порву его как грелку. Но, люди попались все мирные, а я не такая сволочь, чтобы первым нарываться на драку.

На выходе в город из метро, какой-то дебил в костюме курицы протягивает своей мохнатой лапой, карточку с рекламкой. Я ее зачем то взял и остановился, хотя всегда прохожу мимо, взглянул на нее, там написаны адреса телефоны сети закусочных.

– Курительные смеси интересуют? – тихо спросил парень в костюме курицы.

– Чего? – переспросил я, все прекрасно услышав в первый раз.

– Курительные смеси говорю, интересуют? Спайсы, план, гаш? Могу телефончик дать ребят одних, позвонишь, закажешь.

Вот он сука, та самая жертва!

Дебил работает не только раздавая рекламки, в душном уродском костюме курицы, но еще и помогает каким то засранцам распространять дурь. Я наркотики не употреблял никогда, да и включать их в часть своего рациона не собираюсь. Тех, кто ими занимается, я не переношу на клеточном уровне.

Левым кулаком в перчатке, я ударяю со всей силы в рот этому козлу, или, в то, что, как я подумал, было под костюмом его ртом. Затем с бешеной скоростью, наношу ему с правой и левой, серию не слабых ударов по корпусу. Дебил в костюме курицы падает на сырой асфальт, словно мешок с дерьмом.

Отличная штука, этот энергетик с гуараной.

Прохожие вокруг, свидетели моей нелепой драки с пернатым лохом, громко возмущались, кто-то меня материл, кто-то звал полицию. Так или иначе, а мент и вправду объявился, да только был он аж на другой стороне, с другого выхода из метрополитена. Что-то мне кричал. Я задержал на нем взгляд, презрительно улыбнулся, показал ему средний палец и рванул с места, дворами к дому. Куда ему угнаться за мной.

Через пять минут пробежки, я был во дворе своей многоэтажки.

Шел и думал о мусорах. К ним у меня всегда было отвращение. И дело не в их лоховской работе, а просто как к людям. Я всегда считал, что в их касту вступают лишь особые типы, которых били и опускали в школе одноклассники и теперь, вся эта шайка недобитков, повзрослев, получив удостоверение и напялив на себя форму, может наконец отомстить всему миру, который был так с ними несправедлив когда-то.

Они ведь только и могут, что применять силу, когда ты в наручниках и не можешь им ответить. Я был у них в отделе и это прямое тому доказательство.

Вместо того, чтобы цепляться к нам, простым парням с пустыми карманами, ловили бы настоящих преступников. У нас на районе продолжает процветать педофилия и наркомания. Занимайтесь, ребята теми, кто шатается по утрам у детских площадок и караулит детишек, оставленных без присмотра, а так же теми отбросами, которые курительные смеси, гаш и прочую гадость в нашем парке распространяют. Все всё прекрасно знают, но всё без толку.

Я ненавижу их всех! Я против всех! Я Макс Сазонов!

6.Стас

Просыпаюсь у себя в кровати, чувствую себя хуже просто не бывает. Во рту дикий сушняк, тошнит, в голове сверлит, как на приеме у зубного. С горем пополам заставляю себя, открыть глаза и вижу, как открывает дверь в мою комнату матушка. Вид у нее недовольный, руки скрещены на груди, сейчас будет мне сворачивать кровь.

– Выспался? Тунеядец мой? Доброе утро. У тебя хотя, смотрю, оно не слишком доброе…. – говорит она.

– Привет мам. – сказал я и уселся на кровати. – Как дела?

– У меня-то все замечательно. Сам как? Голова не болит? Весь день валяться в постели собираешься?

У меня все болит. И голова, и тело все ломит. Но как я могу ей об этом поведать. Я готов провалиться на этом самом месте. В таком состоянии находиться рядом со своей горячо любимой матушкой выше моих сил.

– Когда ты будешь думать о завтрашнем дне? У тебя ведь был потенциал, а ты все похерил. Ведешь образ жизни, как твой ни на что не годный папенька. За что ж мне вся головная боль эта? Один на шее сидел…

– Ты говорила, что он работал. В газете.

– Уволили его за моральное разложение. Он в издательском доме и год не проработал. Ничего делать не умел никчемный, вот и приходилось мне тянуть всех, и тебя маленького, и его большого, с бутылкой в руке, приросшего к дивану у телевизора.

– Мам, не начинай! Я тебя прошу! – сказал я нервно, потерев ноющий затылок.

– Что не начинай? Заладил все время. Не начинай. Не начинай… Только от тебя и слышно. Да мне людям в газа смотреть стыдно. У всех дети как дети. Университеты кончают, учатся…

– И кому нужен этот диплом? Не будь наивной, мы не в совке живем.

– В советское время тебе такую жизнь вести бы не дали. Да да. Боже мой. У всех дети зарабатывают, родителям помогают, семьи свои заводят, а мой… Вырастила тунеядца.

– Мам перестань пожалуйста. – я повышаю голос. – Эт самое… Послушай меня минутку. У меня собеседование в шесть. Я тебе говорил, расфасовщиком. Так что успокойся. Ряды полезных членов общества пополняются. – вру я, не краснея.

– Надеюсь. Я тебе костюм тогда поглажу, чтобы выглядел поприличней. – наивная мать повелась на мою развожуху. – Завтракать будешь?

– Не хочу… – мотаю головой.

– Чего это? Ты голодный идти собрался? Надо поесть. Надо.

– Чаю только хлебну.

Мать вышла из комнаты ставить чайник, а я с большим облегчением вздохнул, поняв, что избежал продолжения очередной промывки мозгов.

Мимо многоэтажек, которые вырастают как галлюциногенные грибы после осеннего дождя, петляю на трамвай я, системный паразит общества. На глазах у меня черные рэйверские очки, но не от солнца, которого и так нет, а для того, чтобы скрыть свои шальные красные глаза. На мне темный пиджак в полоску, брюки и белая рубашечка с зеленым галстуком. Вид вполне официальный. Пришлось так вырядиться, чтобы у матушки, не оставалось никаких сомнений в том, что я иду устраиваться на работу. На улице заметно потеплело и это конечно радует. И еще радует тот факт, что мне удалось сорваться из дома, ведь мое состояние ухудшается с каждой минутой. Чувствую себя ходячим трупом.

Когда я еду в переполненном народом трамвае, у меня начинается паранойя. Мне начинает казаться, что люди, которые едут со мной, обращают на меня внимание, смотрят с усмешкой, презрением. В их головах явно черные мысли. Я стою, держусь рукой за поручень, а напротив меня сидит компания молодых ребят, моего возраста, парни постоянно смеются, может надо мной? Над моим нездоровым видом? Но, ничего, я им сейчас покажу, у меня ведь всегда с собой в кармане опасная бритва, в данном случае я положил ее во внутренний карман пиджака, сейчас я вытащу её и живо перережу острым лезвием глотку кому-нибудь из них…