Хрупкое желание - Кора Рейли Страница 7

— Не понимаю, почему я должен это делать. Серафина больше не моя забота. София теперь моя невеста.

Даже я услышал в своем голосе затаенную горечь.

Пьетро откашлялся.

— Очень хорошо. Тогда увидимся.

После того как я закончил разговор, я долго глядел в никуда.

Звук инвалидной коляски возвестил о появлении Эммы. Я постарался придать своему лицу спокойное выражение, когда она появилась в дверном проеме.

— Ты в порядке? — спросила она, ее слишком внимательные глаза изучали мое лицо.

Эмма знала меня очень хорошо, и была слишком хороша в чтении эмоций других людей.

— Я в порядке, — выдавил я.

Она слишком молода, чтобы взваливать на себя мои проблемы. Кроме того, у нее были свои проблемы, которые необходимо решить.

Она прикусила губу.

— Хорошо.

Заставив себя улыбнуться, я подошел к ней и сжал ее плечо.

— Я уезжаю завтра утром.

— Тогда я остаюсь с мамой и папой, верно?

Я кивнул, но тут меня осенила идея.

— Почему бы тебе не поехать со мной? Мне нужна компания.

Ее лицо преобразилось в чистую радость и удивление.

— Серьезно? Я не побеспокою тебя?

Я присел перед ней на корточки и обхватил ее колени.

— Ты меня не побеспокоишь, Эмма.

То, что Эмма будет со мной в Чикаго, безусловно, удержит меня, и именно поэтому мне нужно, чтобы Эмма была со мной. Я редко терял самообладание, когда она находилась рядом. Я хотел защитить ее от этой стороны себя, и мне действительно нужен был кто-то, кто остановит меня от потери моего дерьма. Если я снова увижу Серафину, то вполне могу потерять голову.

После ужина я позвонил отцу и сообщил, что в ближайшие дни им с мамой не придется присматривать за Эммой.

— Уверен, что это хорошая идея? — спросил отец.

Его голос звучал слабее, чем в прошлый раз, когда я разговаривал с ним, будто он едва мог сделать вдох, чтобы выдавить хоть одно слово.

— Эмма должна находиться среди людей.

— Ты же знаешь, как люди всегда на нее смотрят.

— Знаю, но мне на это наплевать. Пусть смотрят.

* * *

В тот момент, когда мы с Эммой зашли в особняк Кавалларо через черный ход — потому что он был доступен для инвалидных колясок — и вошли в вестибюль, внимание людей переключилось на нас. Было трудно определить, кто из нас стал центром их открытого любопытства — Эмма в инвалидной коляске или я. Данте и его жена Валентина направились к нам, и я пожал им руки. После этого мы с Эммой перешли в гостиную, где собралось большинство гостей.

Эмма смущенно улыбнулась мне.

— Люди смотрят.

— Они смотрят на меня. Брошенный жених, — сказал я натянуто-шутливым тоном.

Глаза Эммы расширились. К счастью, дочь Данте, Анна, и София направлялись в нашу сторону. София одарила меня ослепительной улыбкой. Ее щеки покраснели, когда я улыбнулся ей в ответ.

— Привет, — сказала она.

Она разгладила платье и прикусила губу, будто чего-то ждала. Эмма и дочь Данте обнялись и продолжили разговор, а я остался смотреть на выжидающее лицо Софии.

— Как дела? — справила София, затем покраснела еще более глубоким оттенком красного.

Я нахмурился, гадая, к чему она клонит.

— Хорошо. — мой тон был резким.

Затем мой взгляд остановился на ней. Серафина вошла в помещение вместе с Сэмюэлем, держась за руки. Она была одета в элегантное свободное платье. Мой взгляд задержался на ее животе, в поисках выпуклости, который ее выбор одежды сумел скрыть. Скоро это станет невозможным, и все узнают, что Римо Фальконе умудрился унизить меня и Наряд другим способом. Это будет скандал века.

Ожидающие любопытные взгляды всех вокруг меня только усилились.

Серафина посмотрела в мою сторону, и наши взгляды встретились. Она вежливо улыбнулась, затем отвела взгляд, продолжая смотреть так же, как делала это всю свою жизнь. Как часто бывало в последние недели, во мне закипал гнев. Было бы неразумно обвинять Серафину в этом всем. Она жертва. Она страдала за все наши грехи и будет страдать и впредь.

Через мгновение я понял, что София наблюдает за мной. Я одарил ее еще одной быстрой улыбкой, затем повернулся к Эмме.

— Я захвачу выпивку и что-нибудь поесть. У тебя теперь есть компания?

Последнее предложение было адресовано Софии и Анне. Обе девушки кивнули. Не сказав больше ни слова, я отправился на поиски бара. После глотка виски я почувствовал себя более непринужденно. И все же продолжал обыскивать помещение в поисках Серафины. Мой мозг просто не мог позволить этому отдохнуть. Разочарованный собой, я отправился на поиски Пьетро или Сэмюэля. Беглый взгляд подсказал мне, что Эмма все еще разговаривает с Анной и Софией.

Когда я наконец нашел Пьетро, он стоял на террасе в зимнем холоде и разговаривал с Данте.

— Не помешал? — спросил я присоединяясь к ним.

— Нет, присоединяйся к нам, — сказал Данте.

Беспокойство последних нескольких месяцев, отразившееся в каждой черточке моего лица, отразилось и на его лице.

— Когда ты собираешься сделать это достоянием общественности? — мне не нужно было уточнять, что я имею в виду.

Пьетро и Данте обменялись взглядами, затем Пьетро вздохнул. Он сделал еще один глоток из своего стакана.

— Мы постараемся держать это в секрете как можно дольше. Но сомневаюсь, что мы сможем скрыть это больше, чем на два месяца. Люди станут подозрительными, если Серафина станет держаться подальше от светских мероприятий.

— Почему она не сделала аборт? Она узнала об этом слишком поздно?

— Она не захотела делать аборт, — ответил Пьетро.

Его голос ясно давал понять, что его выбор был бы другим, если бы это зависело от него.

— Но она собирается отдать ребёнка на воспитание кому-то другому?

Данте покачал головой, а Пьетро допил свой стакан и закурил сигарету. На мгновение мне захотелось попросить у него сигарету. Мне хотелось напиться и накуриться, пока я не забуду все вокруг. Но ни то, ни другое не вариант. Мне необходимо оставаться достаточно трезвым, чтобы вернуть Эмму в отель, а ей не нравилось, когда я курил, потому что это убило нашего дедушку и скоро убьет отца.

— Она планирует растить ребенка Фальконе?

Я не получил ответа. Я не мог понять, как Серафина вообще могла думать о воспитании его ребенка. То, что она не желала аборта, было чем-то, что я мог понять. Но на самом деле смотреть, как растет ребенок Римо после того, что он сделал?