Опасный министр - Инна Инфинити Страница 71

кровь стремительно приливает к лицу. Короче, так, — говорит тише и спокойнее. — Это никуда не годится. Серьёзные отношения с Никольским несовместимы с той работой, которую я от тебя жду. Поэтому ты или работаешь, или строишь серьёзные отношения. Потому что сейчас я вижу конкретный конфликт интересов: твои личные отношения со спикером мешают твоим прямым обязанностям.

Теперь кровь стремительно отливает от лица. Ужас и паника от перспективы быть уволенной накрывают меня с головой. Наверное, надо что-то сказать в свое оправдание, но от страха у меня сковало горло.

— Я не шучу, Алена, — безжалостно продолжает. — Ты должна определиться: или ты работаешь в газете и пишешь про Никольского, или ты строишь с Никольским серьёзные отношения. Но одно с другим несовместимо, на двух стульях усидеть нельзя. Сейчас я вижу, что твои личные отношения с ним мешают твоей работе. Меня это не устраивает. Мне нужен корреспондент, который будет нормально выполнять свои функции.

— Яна, — обретаю голос. — Если я с ним, это не значит, что он мне все рассказывает. Конкретно по этой теме с приватизацией у меня был только один источник — Ломакин. Мы же не можем написать на одном источнике. А у Батурина их в статье три!

— Ты могла бы попросить Пашу или меня пробить это через своих источников. Но дело не в этом, Алена, а в том, что ты прососала инициативу Никольского.

— Но если я встречаюсь с Никольским, это же не значит, что он мне все рассказывает. Да он вообще мне ничего не рассказывает! — чувствую, как на глаза уже наворачиваются слезы отчаяния.

— Значит, плохо встречаешься. Надо встречаться лучше. А еще лучше — вообще с ним не встречаться, а узнавать все от других людей. В общем, подумай о моих словах и прими решение: или у тебя серьёзные отношения, или ты работаешь.

Яна отворачивается к своему компьютеру, давая понять, что разговор окончен.

Следующие полчаса я тупо пялюсь в монитор, раздумывая над словами начальницы. Ярослав знал, что в «Новостнике» готовится такая публикация. Батурин писал официальный запрос в пресс-службу министерства экономики. Настя Алексеева не могла не переслать его Ярославу.

«В пресс-службе министерства экономики не ответили на вопросы «Новостника», сославшись на то, что не комментируют слухи».

В статье Батурина эта строчка выглядит так. Если Ярослав знал, что готовится публикация по одному из его сенсационных предложений, почему он не отдал эту тему мне? Какая ему разница, в какой газете бы это вышло?

Я действительно не могла написать о таком, имея только одного источника — Ломакина. То, что я не обратилась за помощью с подтверждением к Паше и Яне, — да, я протупила. Но ведь если бы Ярослав мне сказал, что мои конкуренты готовят такой материал, подтвердил бы мне слова Ломакина, я бы смогла написать на двух источниках.

После работы совершенно убитая и без настроения я еду к Ярославу. Потому что мы договаривались. В последний день в Китае мы виделись только на завтраке в отеле. Потом я еще мельком видела его в самолёте. У него было много работы (естественно, он не говорил, какой). Да и у меня тоже была работа.

Никольский приходит в половине одиннадцатого. Я лежу на диване и смотрю телевизор, даже не вникая в суть происходящего в передаче.

— Привет, — он снимает с себя куртку.

Поднимаюсь с дивана и выхожу ему навстречу.

— Привет, — сиплю.

Ярослав одной рукой притягивает меня к себе за талию и впечатывает в свое тело.

— Я так соскучился по тебе, — он сжимает меня до хруста в косточках. Зарывается лицом в мои волосы на затылке и несколько раз глубоко вдыхает.

В любой другой день я бы уже на нем повисла и лезла целоваться, а сейчас застыла, как истукан, и не двигаюсь. На его поцелуй отвечаю, не испытывая особых эмоций, а когда он выпускает меня из рук, дышу с облегчением.

Мы ужинаем под разговор о чем-то нейтральном. А я украдкой смотрю на него и начинаю искать изъяны.

Во-первых, ему тридцать пять, а мне двадцать два. Тринадцать лет разницы. Это очень много. Поначалу я не думала об этом, а вот сейчас ощущаю, что между нами целая пропасть лет.

Во-вторых, в тридцать пять лет у него не было никогда нормальных серьезных отношений. Та девушка, которая через год куда-то уехала строить карьеру, не в счет.

Отношения с ней тоже не были серьёзными, раз он ее легко отпустил. Впрочем, сам же мне сказал, что не любил ее.

У него там камень вместо сердца, что ли, если он дожил до тридцати пяти лет и никого не полюбил!?

В-третьих, Яна права. А с чего я взяла, что у нас серьёзные отношения? С того, что он дал мне ключи от своей квартиры? Как дал, так и заберёт, когда придёт время.

В-четвертых, если он до тридцати пяти лет никого не полюбил, то почему он полюбит меня? Чем я отличаюсь от всех тех девушек, которые у него были до меня?

— Ты какая-то грустная. С тобой все в порядке?

Я вышла из душа, замотанная в полотенце, и присела на краешек кровати спиной к Ярославу. Беру с тумбочки лосьон для тела и принимаюсь размазывать по ногам.

Никольский лежит на своей половине и внимательно следит за моими движениями.

— Все в порядке, — отвечаю бесцветно.

Чувствую, как сканирует меня внимательным взглядом. Подаётся ко мне и валит на кровать, нависая сверху. Несколько секунд изучает мое лицо, а затем склоняется и начинает целовать. Делает это нежно и аккуратно, как будто я фарфоровая кукла.

— Не хочешь рассказывать? — тихо спрашивает, целуя в висок.

В горле вдруг образовывается ком, который я стараюсь сглотнуть быстрее, чем появятся слезы.

— Небольшие проблемы на работе. Тебе будет не интересно.

— На работе всегда были и будут проблемы. Не принимай близко к сердцу. Все понастоящему важное — за пределами работы, — Яр гладит меня по щеке.

— Наверно…

— Через две недели приедет моя подруга из Лондона. Я хочу познакомить тебя с ней.

Подруга из Лондона