Николай Боевкин - Воплощение j Страница 8

Выйдя на проспект, он без труда поймал машину.

В рекламных огнях и автомобильном реве бурлила и кипела московская ночная жизнь. Мелькали, надуваясь и лопаясь, пузыри ресторанов, казино и ночных клубов. Невольно задумаешься – а где она, истинная Москва? Днем, в трудах и заботах, или сейчас, в ленивом прожигании жизни за барной стойкой и диких выплесках адреналина на заездах стрит рейсинга?

Рассказывают, что когда в Риме периода упадка захотели избавиться от всех дармоедов и проходимцев, из города выдворили не сонмы певиц и танцовщиц, а ученых и философов. И вообще, философов из Рима изгоняли с пугающим постоянством: и при императоре Веспасиане, и при императоре Домициане. Симптоматично.

И еще он вспомнил, как византийский хронограф Никита Хониат в своей знаменитой «Истории» описывает взятие Константинополя крестоносцами. Вообще-то четвертый Крестовый поход был затеян, как и предыдущие, для освобождения Святой земли от мусульман. Но сарацинский Иерусалим далеко, а богатый Константинополь, хоть и христианский, вот он – рядом. Насквозь прогнившая Византия не смогла оказать сопротивления горстке авантюристов, и беззащитный город подвергся жестокому разграблению.

Победители не сжигали дома – все-таки братья по вере. И не убивали жителей без особой необходимости – только если те пытались отстоять свое имущество и своих жен. Изнасилованных женщин привязывали к седлам и возили по всему городу – они еще могли пригодиться.

Хониат, сам бывший участником тех событий, свидетельствует, что когда до нитки обобранные, избитые и истощенные жители брели по дорогам империи в поисках пристанища и пропитания, поселяне лишь издевались над ними, полагая, что ненавистные «столичные» получили по заслугам и наконец-то сравнялись с ними в достатке. Тоже навевает…

Да, похоже, Третий Рим ничему не научила судьба первых двух.

Его мысли вернулись из прошлого и стали, словно пройдя сквозь фильтр времени, кристально ясными. Все мучительные метания и сомнения предыдущих месяцев ушли куда-то бесконечно далеко. Он сделал свой выбор.

На всякий случай попросил остановить машину, не доезжая сотню метров. Он проник в дом привычно бесшумно, ловкий, как матерый ночной хищник.

Но с любящей женщиной такие ухищрения, как правило, не проходят. Она вышла, трогательно-заспанная, и обняла его.

– Привет, – прошептала она еще непослушными губами. – А я ждала тебя только завтра вечером.

– Удалось пораньше раскрутиться с делами, – почти не солгал он. – Жаль, что разбудил тебя, но билеты были только на ночной рейс, а захотелось вернуться домой побыстрее.

– Глупенький, – проворковала она. – У нас будет целый день вместе. Я так соскучилась! Ты голодный? Пойдем скорее, пока дети не проснулись.

Февраль 2009 г.

Буря в стакане

– Нет, ты только послушай! – Кира изливала свою обиду громким, заговорщическим шепотом, хотя они с Натальей находились в комнате одни. – Сказала я вчера своему, что слив бачка в туалете заедает, и что ты думаешь – починил так, что сейчас вообще ничего не работает!

У подруги от возмущения округлились глаза.

– Ну, и как же вы теперь?

– Как, как: ковшиком, вот как. Слесарь только завтра соизволит прийти.

– У моего тоже руки неизвестно откуда растут, – сочувственно вздохнула Наталья, – зато инструмента в доме – из всех шкафов вываливается, вещи некуда складывать.

– И инструмент-то какой, если шильдика «Professional» нет, они и в руки не возьмут. С ума сойти, думаю, на все эти деньги вполне можно было бы в кругосветный круиз съездить.

Что ни говори, а с напарницей Кире повезло. Она с ужасом вспоминала о пяти годах, проведенных в офисе с планировкой «open space». Такое чувство, как будто нагишом сидишь в буфете и, что самое обидное, всем это по барабану. Хорошо, что удалось сменить работу, сейчас – и кабинет на двоих, и с коллегой полное взаимопонимание.

– А уж сколько всякой дребедени валяется в гараже, так это вообще песня, – увела разговор в сторону от сантехнических проблем Наталья.

– Так ведь мужикам женщина вообще не нужна, им вполне достаточно машины. Мне бы хоть небольшую долю той нежности, которая достается ей, я была бы просто на седьмом небе.

– Не говори! Я, например, уже забыла, когда он мне в последний раз дарил цветы или духи, а этой постоянно что-то тащит – то какие-то полирольки, то какие-то салфетки, мини-пылесос навороченный – ей, а я должна старьем квартиру убирать!

– Да, на день рождения и на 8 Марта их еще хватает, и то – если вспомнят.

– Хорошо, что про 8 Марта телевидение забыть не дает.

– Мне кажется, – задумчиво сказала Кира, – что от этого весеннего праздника один вред. Посуди сама – вот отметятся они в Международный женский день (чтобы его пропустить, я вообще не знаю, кем надо быть) и все, дело сделано, совесть опять чиста на целый год.

– Да и День защитника Отечества – тоже тот еще бред. Я понимаю – военные, это, действительно, святое, а остальные-то тут при чем? Наши вон пороху в жизни не нюхали, не знают, с какой стороны к пулемету подойти, и туда же!

– Это все дуры-бабы, раздули показуху, начиная чуть ли не с мальчиков начальной школы. А теперь вроде и неудобно не поздравить.

– Зато с годовщиной свадьбы не поздравить – это очень даже удобно!

– Слушай, а мне он в позапрошлом году цепочку подарил… правда, это был десятилетний юбилей.

В кабинете повисла неловкая пауза.

До конца рабочего дня оставалось еще целых полчаса, все дела уже давно свернуты, носики припудрены, сумочки собраны и по пять раз перепроверены.

– А дату первого свидания отметить – так это уже просто фантастика, – нарушила затянувшееся молчание Наталья.

– Да мы для них вроде говорящей мебели. Надо будет попробовать, спросить ночью, какого цвета у меня глаза.

– Не советую, подруга, так хоть останется какая-то иллюзия, что еще помнит.

– Если вообще когда-нибудь замечал.

– Анекдот есть чудный на эту тему. Надела жена противогаз и встречает мужа с работы. Он заходит, привет-привет, и больше ни слова. Она и так, и сяк старается подвернуться, он – ноль внимания. Наконец это ей надоедает, и она спрашивает: – Ты ничего не замечаешь? – Да вроде нет. – И во мне никаких перемен не видишь? – подсказывает она. Он пристально смотрит на нее. – Ты что, брови выщипала?

– Да, мужики славно устроились в этой жизни. Ты их и накорми, и обстирай, и обласкай, а благодарности не дождешься. Наше рабочее место – кухня, а их – диван перед телевизором.

– Вот именно – перед телевизором; если бы просто «диван», была бы еще хоть какая-то надежда.

– А знаешь, что мой ответил, когда я сказала, что мужчинам жить легче? – язвительно спросила Кира. – Все так, говорит, только вот почему-то девяносто пять процентов операций по изменению пола приходится как раз на мужчин. Как ты, говорит, этот факт можешь объяснить?

– И что с того? Думаешь, эти мужики меняют пол, чтобы у плиты стоять? Ха-ха-ха! И еще раз «ха». Наверняка все это заморочки современной секс-индустрии.

– Я как-то об этом сразу не подумала. Ну, сегодня я его умою! Пусть ему эти транссексуалы ужин и готовят!

– А не телевизор – так компьютер; какие-то флешечки, программочки, игрушечки – прямо детский сад, младшая группа.

– Я тебя умоляю, ты, видать, просто с «футболистом» не жила. Как забьют гол, он начинает по всей квартире прыгать и вопить дурным голосом – дитя малое, да и только. Хотя дети, конечно, столько пива не пьют, тут надо отдать ему должное.

– Просто у них слишком много свободного времени: запустить бы голубчиков на вторую смену, по хозяйству, и было бы совсем не до футболов, – понимающе кивнула Наталья.

– И не дай Бог «наши» проиграют – тушите свет и отползайте в сторону: в таком состоянии ему лучше вообще на глаза не попадаться. И они еще нам будут толковать про перепады женского настроения! А если вдруг выиграют – тут начинается такое безумное счастье, «веселится и ликует весь народ», по-другому и не скажешь. И если кто-то ликует недостаточно интенсивно – смертельная обида на весь день гарантирована.

– Ну, значит, самое безобидное – это ничья, – сострила Наталья, и девушки залились счастливым смехом.

– Жалко, винца нет, замечательный бы получился тост.

– Даже если и сподобятся в кои-то веки поздравить, на подарок какой-нибудь романтический фантазии уже не хватает. Мой вот давеча сковородку преподнес. Хотела я его этой самой сковородкой по лбу приложить. А потом думаю – посуда-то здесь при чем? Да и грех сказать – куда там современному тефлону до их чугунных голов! Бабушкам нашим в этом смысле было куда проще.

– Точно, я фильм один американский смотрела, так там невеста жениху такую головомойку устроила за подаренный миксер, что только держись. А нашим и кастрюля с рук сходит.