Вера Копейко - Леший и Кикимора Страница 8

— Прости, мне должны сейчас звонить! — схватила Катю повыше локтя, пожала и унеслась.

Катя уже сделала несколько кругов по магазину, останавливаясь то у сыра, то у колбасы, потом подошла к хлебному отделу и замерла, рассматривая булочки, баранки, сухари…

Она пришла рано, потому что усидеть на месте было невозможно.

Перед выходом сто раз осмотрела себя в зеркале — лицо, потом костюм, потом плащ. Она четыре раза перевязывала красный шарф, то заправляя его под воротник, то выпуская на волю, позволяя распластаться по всей длине серого плаща. Наконец она решила оставить так, как всегда, — навыпуск. Красный берет поглубже надвинула на лоб, опасаясь, что меднопроволочные кудри сбросят его с себя.

Ей очень шел и берет, и шарф, она купила их в Англии, в летней поездке. Они продавались с потрясающей скидкой — не сезон, поэтому ей хватило денег.

Сапоги были на каблуке, но удобном, поэтому она чувствовала себя твердо и уверенно. Когда под тобой неустойчивый каблук, то и мозги такие же, она поняла это давно. Итак, если уверена в себе, значит, не о чем волноваться.

Разглядывая булки и баранки, Катерина Николаевна не забывала следить за стрелкой часов. Когда до назначенной цифры осталось тридцать секунд, она развернулась и ровным шагом направилась к фруктовому отделу.

Он шел к ней со стороны чайно-кофейного. Она узнала его сразу и едва не выпалила ему эту новость. Но вовремя спохватилась — вряд ли Куратор обрадуется, что он такой заметный.

Мужчина в общем-то обыкновенный, не молодой и не старый, остролицый. Но особенный разворот плеч не скроешь под обычным плащом.

— Здравствуйте, Катерина Николаевна, — тихо сказал он. — Я узнал вас сразу.

Она улыбнулась. Ну вот, и он ее сразу узнал. Пускай радуется.

— Присмотрели ананас? — спросил он, кивнув на прилавок, где, ощетинившись, лежали чешуйчатые плоды невиданных Катериной Николаевной полей.

— Я в них не разбираюсь. — Она покачала головой.

— Понимаю, в детстве вас не кормили ананасами. В Алдане, в холодной Сибири, их негде взять.

«Он все про тебя знает», — сказала она себе.

— Я ваш Куратор, — сказал он. — Значит, ваш ангел-хранитель…

Она кивнула, не меняясь в лице. Приняла к сведению.

— Вы поедете в Австралию, — сказал он.

— Ку-да? Когда? — удивилась она.

— Вам скажут. Я жду подробный отчет об организации русских скаутов.

— Я ничего не знаю о них…

— У вас есть время подготовиться, а там — глядите во все глаза. У них давно никого не было от… нас. Объективность и точность.

— Я постараюсь.

— Ваши прежние отчеты я читал. Они мне понравились.

Катерина Николаевна кивнула:

— Я рада.

— Так как насчет ананаса? Я знаю в них толк, помогу выбрать. Хотите?

— Спасибо… — Она не стала отказываться. Почему бы нет?

Куратор на самом деле оказался знатоком — ананас, который он подал ей, был сладкий, зрелый, с легкой кислинкой. Но он не раскрыл тайну выбора. С тех пор Катерина много раз пыталась найти такой же. Ни разу не удалось. Видимо, какую-то часть жизни он питался одними ананасами, поняла она и поставила крест на своих попытках.

А наутро ее вызвала начальница и сказала:

— Катерина Николаевна, собирайтесь по-быстрому. Вы едете вместо меня.

— Куда? — спросила она, не решаясь поверить. — Вместо вас? — удивилась она. — Куда же?

— В страну кенгуру и коала. — На нее внимательно смотрела женщина с невероятно прямой спиной. Об этой спине ходили легенды: одни говорили, что к ее спине привязывали доску с рождения, другие — что она спала и до сих пор спит на гвоздях, третьи — что она служила в особых частях и дослужилась чуть ли не до генерала.

Но Катя знала — все это неправда, просто женщина неловко упала с лестницы на даче, а доктора собрали ее такой, как смогли.

— Скажу честно, я завидую вам, я там не была. Но у меня семейные обстоятельства. — Катерина Николаевна сочувственно кивнула, не спрашивая ни о чем. — Не печальные, а смешные. — Она вздохнула. — Моя дочь выходит замуж.

— Понимаю, но почему смешные? — не удержалась Катерина Николаевна.

— Она выходит в четвертый раз — официально.

— Вот это да! — Она не смогла сдержать восторга.

— Поскольку дочь говорит, что это в последний раз, я не могу… отказать… — Начальница развела руками. — Знаете, что меня удивляет больше всего? — Она сказала тихо, будто это секрет: — Где она находит таких дураков, которые готовы всякий раз вести ее в загс?

— Значит, в ней есть что-то такое… особенное… чего нет в других. — Катерина Николаевна пожала плечами.

— Они дураки. Почему тебя не видят? — внезапно переменила она тему. — У тебя кто-то есть?

— Нет, — сказала Катя. — Никого.

— Поразительно устроен мир. — Женщина сложила руки на высокой груди. — Ладно, значит, ты полетишь. Я уверена, найдешь общий язык с этими кенгуру. — Она поморщилась. — Австралийские дамы хотят видеть нашего человека на празднике Русского ребенка. Его устраивает женская часть организации скаутов. Ты знаешь о них хоть что-то?

— Почти ничего, — честно призналась Катерина Николаевна. — Они что-то вроде наших пионеров…

— У тебя ровно двое суток. Изучи вопрос. Да, имей в виду, ты летишь груженая, как верблюд. Много литературы и подарок. Он большой и важный.

— Что это? — с тревогой спросила Катя, у которой уже был опыт — она возила расписной самовар на Ямайку.

— Самовар, — сказала начальница.

Катя покорно кивнула. А руки заныли, вспоминая, как прижимали к себе коробку почти тридцать часов подряд.

Через два дня и две ночи Катерина Николаевна Лосева отчетливо представляла себе знак скаутов — цветок лилии, который всегда был знаком смелых и отважных, каким стремится стать каждый скаут на земле. Лилия — символ чистоты, не растет в грязной воде. Она не выносит неволи, даже если ее «темница» — хрустальная ваза со свежей водой. Настоящие скауты такие же — чистые в помыслах и делах…

Хорошо, все остальное изучит в самолете и на месте, приказала она себе, отправляясь спать.

Но сон стал иллюстрацией прочитанного — Катерина увидела себя во дворце, долго пыталась понять, где она — в штаб-квартире Национальной организации российских скаутов в Стратфилде, близ Сиднея, или…

Или она в Царском Селе. Ей улыбается светловолосый мужчина… Кто он — полковник Олег Иванович Пантюхов, основатель русского скаутского движения? Она подходит ближе… тоже улыбается… О Господи, ее бросает в жар — это же Николай Второй, а рядом с ним — царевич Алексей…