Нора Робертс - Любовь побеждает все Страница 8

— Я сама выросла в большой семье. У меня было абсолютно счастливое детство. — Протянув руку, Кларисса похлопала по руке Эй Джи. — А вот Аврора была единственным ребенком.

Эй Джи со смехом сжала руку Клариссы:

— Но и у меня тоже было абсолютно счастливое детство! — Видя, как Дэвид из вежливости борется с горой рыхлого картофеля, она почувствовала легкое угрызение совести, но оно быстро прошло. — Что заставило вас заняться документальным кино, Дэвид?

— Я всегда любил маленькие фильмы. — Он щедро посолил свою еду. — В документальном кино всегда налицо сюжет, но только ты выбираешь, под каким углом все показать, как представить его зрителям и заставить их, развлекаясь, думать.

— Что-то вроде педагогики?

— Я не педагог. — Он снова мужественно принялся за мясной рулет. — Мы можем развлекать правдой и побуждать к размышлениям не хуже художественной литературы.

Эй Джи почему-то все более и более развлекал вид страдающего над своей тарелкой продюсера.

— И у вас нет никакого желания поработать в большом кино?

— Я люблю телевидение, — легко произнес он и потянулся за вином. — Хотя иногда мне кажется, что в нем слишком много ерунды и недостаточно полезной информации.

Эй Джи подняла брови, ирония исчезла под густой челкой.

— Ерунды?

— К сожалению, сетевое телевидение изобилует всевозможными «Империями» или «Нужны двое».

— Это верно. — Эй Джи подалась вперед. — «Империя» в течение двух лет имела самый высокий рейтинг. — И не созналась, что это ее любимое шоу.

— Высокий рейтинг не всегда говорит о высоком качестве. И если подобное шоу, мощно заряженное энергетически, основанное на дешевом блеске и дьявольской изобретательности, много лет сохраняет такой высокий рейтинг — это доказывает, что зрители рады кормиться бесперебойным потоком всякой дряни.

— Не все считают, что шоу должно быть познавательным или качественным. Государственное телевидение и так слишком часто затрагивает серьезные проблемы, а они уже порядком надоели среднему американцу. После восьмичасового рабочего дня, стояния в пробках, возни с детьми и уплаты счетов за ремонт машины человек имеет право расслабиться.

— Безусловно.

Поразительно, подумал он, как она хорошеет, когда начинает распаляться. Вероятно, она из тех женщин, которым необходимо противостояние.

— Но все же человек не должен убегать от просвещения. Это равносильно стремлению уйти от действительности.

— Боюсь, я не настолько часто смотрю телевизор, чтобы заметить разницу, — бросила Кларисса, с удовольствием наблюдая, как ее гости очищают свои тарелки. — Но разве не ты представляешь эту прелестную женщину, которая играет в «Империи»?

— Одри Каммингс? — Эй Джи подхватила бокал пальцами и слегка повертела его. — Очень опытная актриса, она даже, играла в пьесах Шекспира. Мы еще заключили с ней контракт на роль Мэгги в «Кошке на раскаленной крыше». — Воспоминание об этом успехе было для нее сладостно. Она сделала глоток, вскинула голову и посмотрела на Дэвида. — Просто потрясающе, как долго живет эта пьеса! Хотя это и не опера Верди, правда?

— Государственное телевидение транслирует нечто более важное, чем Верди. — Он почувствовал, что его задели за живое. Но ведь и ее тоже. — Уж не увлеклись ли вы Тейлором Бруксом? По-моему, это была самая подробная и информативная передача о рок-звезде, которую я когда-либо видел. — Он приподнял свой бокал. — Вы не его агент, нет?

— Нет. — Она решила доиграть свою роль до конца. — Мы время от времени встречались пару лет назад. Не в моих правилах смешивать бизнес и личные отношения.

— Разумно. — Он отпил вина. — Очень разумно.

— В отличие от вас у меня нет предрассудков относительно телевидения. Если бы они у меня были, вы бы вряд ли подписали контракт с одной из моих главных клиенток.

— Еще мясного рулета? — предложила Кларисса.

— Я больше не могу съесть ни кусочка. — Эй Джи улыбнулась Дэвиду. — Может быть, Дэвид хочет еще?

— Как бы я ни ценил домашнюю стряпню, больше не могу. — Стараясь не показывать чувства облегчения слишком явно, он встал. — Позвольте мне помочь убрать со стола.

— Нет, нет. — Кларисса отмахнулась. — Для меня это просто отдых. Мне кажется, Аврора, Дэвид был немного разочарован мною во время нашей первой встречи. Пока я убираю, покажи ему мою коллекцию.

— Хорошо. — Взяв свой бокал, Эй Джи жестом велела ему следовать за ней. — Можете гордиться, — заметила она. — Кларисса не каждому показывает свою коллекцию.

— Я польщен. — Но в узком коридоре он взял ее за локоть и остановил: — Вы предпочитаете, чтобы у меня с Клариссой сложились чисто деловые отношения?

Эй Джи поднесла бокал к губам и поверх его взглянула на Дэвида. По причинам, которые она не могла назвать, она предпочитала, чтобы он оставался за пятьдесят миль от Клариссы. И на вдвое большем расстоянии от нее.

— Кларисса сама выбирает себе друзей.

— А вы совершенно уверены, что никто не злоупотребит ее добротой?

— Абсолютно. Сюда. — Повернувшись, она подошла к двери налево и широко распахнула ее. — Смотрелось бы более впечатляюще при свечах или даже при полной луне, но нам придется довольствоваться электричеством. — Эй Джи включила свет и исчезла из его поля зрения.

Это была средних размеров комната, типичная для современного ранчо. Тяжелые драпри плотно закрывали окна. Трудно понять, почему Кларисса закрывается от любопытных глаз. Комната находилась в башне.

Наконец он увидел хрустальный шар, которого так долго ждал. Дэвид переступил через высокий закругленный порог и стал его разглядывать. Шар был совершенно гладким, а под ним едва различался ярко-голубой кусок ткани. В закрытой стеклом витрине лежали старинные, потрепанные карты Таро; приглядевшись, Дэвид понял, что они ручной работы. Книги на полке отражали интересы хозяйки, от колдовства до телекинеза. Там же стоял подсвечник в форме высокой, стройной женщины с поднятыми к небу руками.

На столе, украшенном пентаграммами, была разложена планшетка для спиритических сеансов. На одной стене висели маски, глиняные, керамические, деревянные и даже из папье-маше. На другой — «волшебная лоза» и маятники. В застекленном шкафу выстроились пирамиды различных размеров. Были здесь и поношенная и истончившаяся от времени индийская трещотка, и восточные четки из нефрита и аметиста.

— Вы ожидали чего-то еще? — через некоторое время спросила Эй Джи.

— Нет. — Он взял хрустальный шарик небольшого размера. — Я уже через пять минут перестал чему-либо удивляться.