Вайолетт Лайонз - Сицилийские страсти Страница 9

— Что за черт?

Это было спрятано под подушкой, высовывалась лишь малая часть цепочки. Вытянув ее, он повернул голову, чтобы рассмотреть получше.

Цепь. Толстая, тяжелая цепь с висящим на ней круглым золотым медальоном.

Мужская цепь.

Как раз такая, какую можно было представить на этой крысе Сайласе.

Кроме того, вновь повернув голову, Франческо уловил тяжелый мускусный аромат лосьона после бритья, которым до сих пор пахла наволочка подушки. Он немедленно узнал этот запах, стоявший в воздухе еще там, внизу, когда Сайлас прошел мимо него к двери. Разгоряченная до этого кровь словно застыла в его жилах. Всякое желание пропало моментально, сменившись холодной яростью, горьким пониманием того, что ему изменили.

— Франческо…

Роберта заметила происшедшую в нем перемену, да и как можно было не заметить? Ее руки замерли на его груди, вопросительный взгляд остановился на внезапно изменившемся лице Франческо.

— Что с тобой?

Он ничего не ответил, просто не смог выговорить ни слова и только поднял руку с зажатой в ней цепью.

Вся кровь отлила от лица Роберты, сразу ставшего пепельно-серым. Резко отпрянув, она неловко от поспешности соскочила с кровати.

Франческо чувствовал себя отвратительно: униженным, оскорбленным и взбешенным. Повернувшись длинным стройным телом, он спустил ноги по другую сторону кровати и поднялся с искаженным от ярости лицом.

— Чья она?

Спрашивать, разумеется, не было никакой необходимости. К чему подтверждать то, что было и так совершенно ясно. Но надо было сделать хоть что-нибудь, что-нибудь сказать, неважно даже что.

Роберта избегала его взгляда. И если Франческо чувствовал себя прескверно, то ей было ненамного лучше.

— Ты… ты сам знаешь…

— Ответь мне!

Но у нее не было сил говорить. С неприятностью ощущая свою наготу, взлохмаченные и спутанные волосы, размазанную косметику, Роберта схватила лежащий на спинке стула сиреневый махровый халат и торопливо натянула на себя, обретя таким образом хоть некоторую уверенность в себе.

— Так чья же? — повторил Франческо с ноткой угрозы в голосе.

— Сайласа!

Ведь он прекрасно знает это, черт бы его побрал! Зачем же тогда спрашивать!

А вот что ему неизвестно — и о чем он не позаботился спросить, — так это то, что медальон оказался в ее постели только после того, как сегодня в ней Сайлас переспал… с Марией. И никогда, ни разу с ней, Робертой! Хотя именно это обвинение ясно читалось сейчас на лице Франческо.

И последующие его слова только подтвердили ее предположение.

— Сайласа — повторил он, словно выплюнул отраву. — Сайлас… твой любовник…

— Нет!

— Что ж, теперь, может, и нет. После того как развлекся с другой.

Мрачная ирония, прозвучавшая в его тоне, и демонический блеск в глазах потрясли Роберту до глубины души. Однако стоило Франческо опустить глаза вниз, на смятую постель, как все следы юмора, неважно черного или иного, мгновенно исчезли из его взгляда.

— Как ты могла? — Голос его звучал хрипло, очень требовательно и угрожающе. — Как, черт побери, ты только могла?

— Что ты имеешь в виду, Франческо? — Губы были так напряжены, что казались вырезанными из дерева, однако Роберта постаралась, чтобы фраза прозвучала как можно холоднее. — Ответь!

Если Франческо кажется, что она способна на то, в чем он ее обвиняет, пусть бросит эти слова ей в лицо. Она не собиралась оставлять ему шанс заявить впоследствии: «Я этого никогда не говорил».

— Ну же!

— Ты переспала со мной в постели, в которой обычно спишь со своим дружком! — бросил Франческо таким тоном, как будто хотел сказать: «Сама напросилась». — Простыни едва успели остыть…

— Оттого, что он лежал тут с той девицей!

Ее тошнило при одной мысли об этом.

— Так вот чего тебе было надо! Хотела использовать меня, чтобы отомстить на том же самом месте, на котором он предал тебя! Как это там говорится: око за око, зуб за зуб?

— Нет! Совсем не так! — Роберта чувствовала себя настолько плохо, что почти не соображала, что говорит. — И не смей делать вид, будто я затащила тебя в постель! Мы оба знаем, что все было по-другому.

— Разве? — По сравнению с яростью предыдущей вспышки, его голос звучал почти лениво. — О любви не было даже и речи. Все, что тебе было нужно, так это быстренько… — Короткий взгляд на ее лицо заставил его прервать жестокое заявление. — Словом, обыкновенная похоть, только и всего.

С самого начала Роберта не питала никаких иллюзий. Однако услышать о полном отсутствии у него каких-либо чувств к ней было нестерпимо больно. А у него еще хватило наглости улыбнуться!

— Разумеется, — натянуто согласилась она.

Франческо удовлетворенно кивнул. Улыбка сползла с его лица, губы сжались в прямую линию.

— Наконец мы хоть на чем-то сошлись.

Наклонившись, он поднял с пола рубашку и натянул через голову. Резкость и решительность, с которыми он заправил ее в джинсы и застегнул ремень, положили конец огню страсти, вспыхнувшему между ними на столь короткое время.

Не то чтобы это меня особенно беспокоит, грустно подумала Роберта, которая никогда в жизни не ощущала себя более опустошенной, чем сейчас. Потрясенная всем произошедшим, она чувствовала, что еле стоит на ватных, подгибающихся ногах. Однако необходимо было держаться, по крайней мере, до ухода Франческо. Лучше умереть на месте, чем позволить ему понять, насколько она уязвлена. Поэтому, подражая решительности Франческо, Роберта запахнула халат и затянула его поясом так крепко, что больно прищемила кожу.

— Возобновлять наши отношения было бы ошибкой, поэтому надо только радоваться, что из этого ничего не вышло.

— Совершенно согласен, — произнес он, не отрывая от нее взгляда.

И тут вся испытываемая Робертой боль от его лицемерия выразилась в горьких, непродуманных словах:

— С каких это пор ты стал таким разборчивым?

— Разборчивым? — Впервые за все это время Франческо непонимающе нахмурился.

— Никогда раньше не замечала в тебе излишней щепетильности, — откровенно пояснила Роберта. Память о Луизе, красивой, такой же темноволосой, как она, но куда более соблазнительной Луизе, придала тону молодой женщины дополнительную горечь.

— Я вовсе не сексуальный маньяк.

— Ну разумеется. Ты просто был ослеплен внезапной вспышкой страсти ко мне!

— Настолько ослеплен, что даже забыл, что ты собой представляешь, — угрюмо пробормотал Франческо.

Тон его голоса внезапно испугал ее. Взглянув на чеканное, холодное лицо, она попыталась понять, что именно скрывается в глубине его черных глаз, но не преуспела в своем намерении.