Эдриан Маршалл - Рыжее солнце любви Страница 9

— Знаете, Линда, это обстоятельство его не извиняет. Так что, если я найду Алли, он ответит по всей строгости закона, — сурово заметила Лиси, а потом уже мягче добавила: — Линда, можно вас спросить еще кое о чем?

— Конечно, спрашивайте, милая.

— Скажите, вы хорошо знаете свою соседку Стеллу Линдсей? Кажется, она пишет пьесы для театра.

— Ах, Стеллу! — благодушно воскликнула Линда. — Неплохо. Вообще-то я даже приглядываю за ее домом, когда она уезжает из города.

— Правда? — изобразила удивление Лиси. — И что вы о ней скажете?

— Очень милая и приятная дама. Правда, немного чудная. Но в нашем городке, знаете ли, этим мало кого удивишь.

— Да уж, — хмыкнула Лиси. — Значит, вы находите ее милой?

— Даже очень милой. Она не умеет готовить, но зато частенько приносит мне отменное вино. Кстати, я пару раз ходила в «Тени» на спектакли по ее пьесам. Было просто замечательно, хотя, честно вам скажу, не понимаю я всех этих высосанных из пальца страданий. Я, знаете ли, люблю больше легкие комедии. А еще она поразительная красавица, эта Стелла. Скольким поклонникам вскружила голову!

— А вы никого из них не видели?

— Из поклонников?

— Нуда. Может, у нее бывал кто-то из известных писателей? — Лиси застыла в ожидании ответа.

Ее собеседница на другом конце провода тяжело вздохнула. Лиси предчувствовала такую реакцию — конечно же та понимает, что все эти вопросы заданы ей не из праздного любопытства, — и все же, зная Линду, не сомневалась, что она обязательно сболтнет что-нибудь интересное.

— Ох, Алисия, — раздался наконец жалобный голосок. — Я даже не знаю, стоит ли говорить об этом. Надеюсь, вы не подозреваете Стеллу ни в чем таком? То есть не думаете ли вы, что смерть нашей знаменитости как-то с ней связана?

— Ну что вы, Линда, — поспешила успокоить Лиси разволновавшуюся даму, — конечно нет. Но вдруг кто-то из друзей Кшесински или поклонниц… его творчества знает что-то такое, что может помочь полиции.

— А, ну тогда… Кшесински бывал у Стеллы, и довольно часто. Вижу я скверно, но его всегда узнавала. Он постоянно носил на шее большой и толстый шарф. Если я видела мужчину в толстом шарфе у дома Стеллы, то сразу понимала, что это мистер Кшесински… — Линда тяжело вздохнула и продолжила: — Они познакомились через несколько месяцев после приезда Стеллы в Ноувервилл и стали, как я поняла, хорошими друзьями.

— Друзьями? — переспросила Лиси.

— Ну… — снова замялась Линда. — Мистер Кшесински дарил ей цветы, но, думаю, их связывала только дружба. Ведь он, кажется, был женат.

Цветы… Что ж, очень милый знак дружеского внимания. Особенно когда подруга красивая молодая женщина. Сколько лет этой Стелле? Кажется, чуть больше тридцати. Выходит, Стэнли Кшесински, несмотря на свои шестьдесят с хвостиком и больное сердце… Впрочем, все это только предположения. Свечку, как говорится, никто не держал.

— Спасибо, Линда, — поблагодарила Лиси пожилую даму. — Поверьте, вы оказали полиции неоценимую услугу.

— Ну что вы, — с сомнением в голосе ответила та. — Я всегда рада помочь, хоть мне и не хотелось бы, чтобы мои слова как-то навредили Стелле.

— Невиновному человеку нечего бояться полиции. Так что вам не стоит волноваться за соседку.

— Да, конечно, — без особого воодушевления согласилась Линда. — И не забудьте позвонить, когда Алли найдется.

Алли! Лиси совершенно о нем забыла! Так случалось всегда: думая о работе, Лиси начисто забывала обо всем на свете. А о работе она думала всегда.

Обежав друзей Алли, Лиси совсем пала духом. О том, где находится ее набедокуривший брат, не знал даже его самый близкий друг. Правда, друзья Алли пролили хоть какой-то свет на всю эту историю с «линчеванием». По их версии, Алан О'Райли оказался благородным рыцарем: он смело выступил против наглого мальчишки, который осмелился издеваться над девочкой.

Это, безусловно, утешало, но Лиси не терпелось выслушать «показания» самого «подозреваемого». Если правда на его стороне, почему же тогда он прячется? И где теперь его искать? А ведь Лиси так надеялась воспользоваться этим выходным, чтобы наведаться в «Алый вельвет» и поговорить с теми, кто должен был хорошо знать Стэна Кшесински, — его собратьями по перу.

Теперь все серьезные намерения потерпели фиаско, а от тревожных мыслей об Алли заболела голова. Куда еще мог пойти этот сорванец? Где он? Что с ним?

4

Дрю уныло брел к дому, где провел детство и юность, на ходу размышляя о том, о чем, скорее всего, размышляют все, кто волей судьбы потерял близкого друга: почему же все-таки смерть такая страшная, неотвратимая и вместе с тем нелепая штука?

Рыжий Лепрекон, которого он встретил накануне утром, в чем-то был прав: обстоятельства смерти Стэна и вправду были странными.

Матильда Кшесински, к которой Дрю осмелился заглянуть только сегодня, придерживалась того же мнения. Ее выдержке можно было лишь позавидовать. За все то время, что Дрю провел в ее доме, она не проронила ни слезинки. Однако, несмотря на напускную неуязвимость, он чувствовал, что она винит себя в гибели Стэна.

Матильда, вечно занятая своими делами — несмотря на свой уже преклонный возраст, она до сих пор крепко держала в руках собственный бизнес, — не слишком-то много внимания уделяла мужу, который, даром что писатель, совершенно не мог о себе позаботиться. Но самым, пожалуй, печальным в их браке было то, что Матильду абсолютно не интересовало то, чем занимается муж, а Стэнли в свою очередь с откровенным равнодушием относился к тому, что составляло большую часть жизни его жены.

Проще говоря, Матильда, далекая от романтических бредней, приносила в дом бренный металл, а Стэнли считал этот металл настолько бренным, что даже не думал интересоваться, откуда он берется в доме.

Как эти двое могли прожить под одной крышей столько лет? Ответ на этот вопрос был для Дрю загадкой.

Многие не разводятся из страха причинить травму детям, но у них не было детей. Может быть, они жили по привычке? Матильда не считала нужным что-либо менять, а Стэнли — старый добрый Стэнли, так и не отказавшийся от своей старенькой пишущей машинки, — попросту боялся перемен?

Дрю терялся в догадках. Его собственный брак был недолгим и разрушился в одночасье, раз и навсегда обнажив перед Дрю неприглядную правду жизни: любовь всего лишь иллюзия, временное помутнение рассудка, а брак — удел безумцев, глупцов или трусов, таких, каким, увы, был его лучший друг Стэнли Кшесински.

Если бы Дрю Донелли не предавался столь мрачным раздумьям, то, открыв калитку, ведущую в бабушкин сад, он наверняка заметил бы, что в саду творится что-то неладное. Если бы мысли о тяжкой судьбе тех, кто по доброй воле или чужому наущению впрягается в тяжкое ярмо брака, так не взволновали Дрю, то он непременно услышал бы шорохи наверху, а подняв голову, увидел бы темные силуэты, мелькавшие в кронах деревьев. Но, увы, Дрю ничего не видел и не слышал до тех пор, пока на голову ему не упало что-то тяжелое.