Джанис Мейнард - Все золото мира Страница 13

– Я никогда не изменю о тебе своего мнения. Ты самый удивительный мужчина, которого я знаю.

Он отстранился от нее и прижал ладонь к глазам:

– Ты говоришь о прошлой ночи?

– Вы, мужчины, можете думать о чем-то еще, кроме секса? – Никки обрадовалась его попытке разрядить атмосферу.

Пирс поцеловал ее в лоб и посмотрел в глаза.

– Ты была нужна мне вчера вечером, и ты пришла, – резко произнес он низким голосом. – Не представляешь, как много это для меня значит. – Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

Никки сглотнула от волнения:

– Я буду с тобой столько, сколько потребуется. Я не оставлю тебя одного.

Глубоко вздохнув, он так крепко взял Никки за руку, что ей стало больно.

Глава 11

Пирс переживал в жизни немало душераздирающих моментов: когда его каяк застрял между двумя скалами, когда пришлось спасать истеричного альпиниста, который чуть не столкнул их обоих с края утеса, поняв, что его укусила гремучая змея, а до ближайшего поселения пятнадцать миль.

Пирс всегда считал себя находчивым и разумным, умеющим сохранять спокойствие в трудные минуты. Но сейчас от страха в его жилах застыла кровь.

Он услышал, как Никки закрыла дверь палаты. Она предложила ему стул, но он не стал садиться. Двоюродная бабушка бросила на Пирса испуганный взгляд и уставилась на свои руки. Пирс присел на подоконник.

Воцарилась тишина. Ситуацию спасла Никки. Встав с противоположной стороны кровати, она взяла Гертруду за руку:

– Я знаю, вы боитесь. Понимаю, вам трудно. Но нам нужно услышать правду. Пожалуйста, Гертруда. Расскажите, что произошло, когда родился Пирс.

Старуха вздрогнула. Никки резко взглянула на Пирса, но он этого не заметил, потому что смотрел в пол. Гертруда выпила немного воды и вытерла рот тыльной стороной ладони.

Пирс вздрогнул и посмотрел на старуху, когда она заговорила на удивление сильным голосом:

– Я люблю твою мать, возможно, больше, чем следует. Я не очень хорошо ладила с собственной дочерью, но как только взяла к себе красивую маленькую четырехлетнюю девочку, моя жизнь стала насыщеннее. Я знала, что у меня больше не будет детей. Поэтому решила воспитать двух замечательных дочерей.

Никки сделала шаг назад:

– Какова разница в возрасте у девочек?

– Пять лет. Тессе было девять, когда мы переехали в Шарлотсвилль. Тогда я не понимала, но она сердилась на меня из-за переезда. А еще она злилась, что перестала быть единственным ребенком в семье. Когда Тесса достаточно повзрослела и уже училась в средней школе, она полюбила свою маленькую кузину. Но на это ушло много времени. Тесса иногда ревновала ее ко мне даже в последние годы перед смертью.

– Тесса знала о том, что вы собираетесь нам рассказать? – спросила Никки.

Внезапно Пирс представил Никки в зале суда, внимательно изучающей свидетеля. Ее вопросы попадали точно в цель.

Гертруда покачала головой:

– Нет. Но я стараюсь объяснить, что я очень любила твою мать, Пирс. У нас никогда не было недомолвок и стычек. Она была ласковой и благодарной, и я ее обожала.

– Обожала так, что пошла бы ради нее на преступление? – внезапно спросил Пирс.

Гертруда открыла рот и побледнела.

Он почувствовал во рту привкус горечи.

Старуха попила еще воды, потом снова заговорила.

– Я давала врачебную клятву, обещая не навредить пациенту, – устало произнесла она. – Но иногда жизнь ставит тебя перед невыносимым выбором. Не думаю, что родители говорили тебе об этом, но у них не получалось зачать ребенка. Я одолжила им несколько десятков тысяч долларов на лечение бесплодия. Но это было давно, и прежние технологии были не такими, как сейчас. Месяц за месяцем, год за годом твоя дорогая мать пыталась и не могла забеременеть.

Пирс покачал головой:

– Нет. Об этом мне никогда не говорили.

– Такой стресс ставит под удар даже самые крепкие браки. Твоя мать была вне себя от горя. Твой отец хотел отказаться от новых попыток зачать ребенка. И тут случилось чудо. Они пришли в консультацию. У нее была задержка, и тест на беременность показал положительный результат. Ты не представляешь, в какой эйфории они были. Я сказала им, чтобы они не возвращали мне деньги за лечение. Я была хорошо обеспечена. Каждый подписанный мною чек стоил того счастья, которое читалось на их лицах.

– У нее была сложная беременность? – спросил Пирс.

– Совсем нет. Твоя мать очень бережно относилась к своему здоровью. Я порекомендовала ей лучшего акушера-гинеколога в нашей больнице. Все было отлично. Беременность и роды прошли успешно. Единственной сложностью была история, о которой ты слышал много раз.

– Эпидемия гриппа?

– Да. Заболел почти весь персонал больницы. Было очень много пациентов, все кровати были заняты, мы работали из последних сил. Ночью у твоей матери начались схватки, а ее врач лежала дома с высокой температурой. Твоя мать умоляла меня принять роды, и я конечно же согласилась. Невозможно не помочь любимой дочери. Твоя мать с почти суеверным отвращением воспринимала медицинскую помощь, поэтому выбрала естественные роды. Она и твой отец посещали специальные курсы, поэтому были готовы к родам.

– Действительно не было никаких осложнений? – произнес Пирс.

– Нет. Но роды были долгими, как и бывает при рождении первенца. Она и твой отец были измотаны, поэтому на рассвете позволили унести ребенка в детское отделение, чтобы немного отдохнуть. Это сейчас ребенок остается в палате с матерью постоянно, но тогда ребенка уносили от матери на несколько часов, чтобы она выспалась.

Пирс заставил себя задать следующий вопрос:

– Кто-нибудь еще рожал в ту ночь?

Гертруда уставилась на него с непроницаемым выражением лица:

– Да, было две роженицы. Я принимала у них роды. Одна родила близнецов примерно через час после твоей матери. В детском отделении был еще один ребенок – девочка, рожденная на два дня раньше. Ее с матерью должны были отправить домой следующим утром. Так как нагрузка уменьшилась, а некоторые мои медсестры работали в две смены, я отправила двух из них по домам – отдыхать. Остались только я и одна медсестра. Мы решили, что справимся до утра, потому что больше родов пока не предвиделось.

Она умолкла. Ее руки дрожали.

Пирс шагнул вперед:

– Тетя Труди, вызвать врача?

По морщинистым щекам старухи потекли крупные слезы.

– Нет. Позволь мне закончить.

У Пирса разрывалось сердце. Рассказ довел его до предела. Он может остановить старуху и уйти. Что было, то было. Терзаясь состраданием к ее боли, он подошел и поцеловал ее мягкие седые волосы:

– Продолжай. Давай покончим с этим.

В его слезящихся глазах читались благодарность и обреченность, ибо ничего нельзя было изменить.

Он снова встал у окна и резко посмотрел на Никки. Ее щеки были мокрыми от слез, она слабо улыбнулась. Он почувствовал ее заботу и беспокойство.

Гертруда заговорила снова. Пирс напрягся, зная, что развязка не за горами.

У старухи был отсутствующий взгляд, словно она вглядывалась в прошлое.

– Было три часа ночи, – произнесла она. – Моя медсестра валилась с ног. Все четыре младенца спали. Я велела ей пойти в пустую палату и часок поспать. В больницах редко бывает тихо, но в ту ночь на короткий период воцарился покой. Я обожала новорожденных. Именно поэтому я бросила вызов собственным родителям и ушла в медицину. Из-за стремления к независимости мой брак распался, но это того стоило. Я проверяла младенцев каждые пятнадцать минут, особенно новорожденных. Но примерно в четыре часа утра один из них перестал дышать.

Пирс едва мог говорить:

– Кто? Кто из них?

– Ребенок твоей матери.

На Пирса накатила невообразимая ярость.

– Что ты сделала? Что ты, черт побери, сделала?

Он услышал, как испуганно охнула Никки. Казалось, Гертруда не дышит, ее кожа была желтоватой, а щеки впалыми.

– Я делала искусственное дыхание. Я действовала профессионально и спокойно. Я знала, что следует делать. Но ребенок был мертв. Он уже холодел. Я собиралась пойти к твоим родителям и сказать им, что их драгоценный ребенок, которого они так страстно хотели, умер. Но я не могла так поступить. Не могла этого сделать. Позже я поняла, что пребывала в шоке, но в тот момент у меня был кристально чистый ум. У пары, которая находилась в палате рядом с палатой твоей матери, родились близнецы. Они даже не знали, что у них родятся близнецы. Тогда еще не делали УЗИ. И далеко не редкость, что один близнец «прячется» за другого, поэтому слышно сердцебиение только одного плода.

Пирс покачал головой:

– Нет, нет, нет. – Ему казалось, что он смотрит фильм ужасов.

Гертруда монотонно продолжала:

– Я спросила себя… Почему у них должно быть два здоровых ребенка, а у твоих родителей ни одного? Я посмотрела результаты анализов. У мальчиков были разные группы крови, потому что они родились разнояйцевыми близнецами. Все было решено мгновенно. Я переложила младенцев в кроватках, поменяла им браслеты на руках, сообщила о смерти ребенка и вызвала капеллана к паре, которая якобы потеряла малыша.