Последний вечер в Лондоне - Уайт Карен Страница 24

– С удовольствием. И еще раз спасибо.

Мы распрощались. Арабелла и я забрались в «БМВ», на этот раз подняв крышу, так как начинал накрапывать дождь. Мы ехали молча, пока я обдумывала наш с Пенелопой разговор.

В конце концов я повернулась к Арабелле.

– Откуда Пенелопа знает о фотографиях, которые я делала в Оксфорде? Это же было почти восемь лет назад. Ты отдала ей те, где я сфотографировала тебя и Колина?

– Если честно, я совершенно о них забыла. Должно быть, Колин о них рассказал. Может, он показал ей ту шикарную фотку, где ты тайком сняла его на Мосту Вздохов.

Несколько секунд я молчала, размышляя. Я раздала все свои портретные снимки тем, кто был на них сфотографирован, хотя была уверена, где-то – вероятнее всего, в комоде в спальне дома в Уолтоне – у меня хранились негативы.

– Непонятно, зачем. Он вроде бы никогда не интересовался моими фотографиями. Как и всем, что касалось меня.

– Насколько я помню, он очень тобой интересовался, и насколько я помню, этот интерес был взаимным. Но после одного свидания – хоть ты и говорила мне, что вы чудесно провели время, – ты с Колином больше никогда никуда не ходила. Я помню, что после того свидания ты готова была встречаться с кем угодно, кроме Колина. Мы, кажется, о многом тогда не договорили, да?

Не дождавшись от меня ответа, Арабелла вздохнула и снова сосредоточилась на дороге. Снова зажужжал мой телефон, и на экране появилось лицо тети Кэсси. Я сбросила звонок, заметив, что она звонила уже восемь раз.

– Тебе стоит ответить, Мэдс. И стоит сказать ей, что ты приедешь на свадьбу своей сестры. Так будет правильно.

Телефон зазвонил снова, но я не даже не шелохнулась, чтобы ответить. Арабелла продолжала:

– Я знаю, что ты любишь свою семью. Просто мне хотелось бы, чтобы ты рассказала мне, почему ты их держишь на расстоянии вытянутой руки. – Она шумно выдохнула. – Ты и со мной так же поступаешь. И из-за этого очень сложно узнать тебя получше. Это очень не по-американски с твоей стороны, между прочим. Большинство американцев расскажут всю свою жизнь за пятнадцать минут первому встречному в метро. – Она улыбнулась, пытаясь смягчить свои слова. – Я знаю тебя много лет, Мэдди, и примерно столько же времени мне понадобилось, чтобы узнать имена твоих братьев и сестер. Из нас именно я всегда звоню, всегда задаю все вопросы. Я бы давно сдалась, но мне кажется, что я нужна тебе в твоей жизни. Ну, и ты мне, в общем-то, нравишься. Ты довольно забавная и интересная, когда не увиливаешь и не уходишь в себя.

Трудно было спорить с человеком, который совершенно прав. Я и сама-то себе не могла этого объяснить, поэтому промолчала. Почувствовав жужжание телефона, на этот раз я провела пальцем по экрану и ответила.

Отвернувшись от Арабеллы, я тихо проговорила в трубку:

– Я не могу сейчас разговаривать. Можно я перезвоню позже? И если это по поводу свадьбы, то я, если честно, еще это не обдумала.

– Это не по поводу свадьбы, Мэдди, хотя мы на этот вопрос тоже ждем ответ. Я звоню тебе из-за тех результатов тестов. Доктор Грей ничего не сказала, но мне известно достаточно, чтобы волноваться по поводу того, попросила ли она тебя записаться на прием – обсудить это. Я буду спать куда лучше, зная, что ты уже записалась. Сэм просил меня не волноваться, но ты же для меня как дочь. Это все равно что велеть лягушке не квакать.

– Запишусь, тетя Кэсси… со временем. Я просто сейчас кое-чем занята. Подумаю об этом, когда вернусь в Штаты.

– Но тебе нельзя тянуть, милая.

– Мне нужно бежать, – прервала я ее. – Я тебе завтра наберу.

Я нажала на красную кнопку и закончила разговор, зная, что моя тетя так легко не сдастся.

После недолгого молчания Арабелла сказала:

– Я знаю, что немного болтлива, но я могу и хорошо слушать. Если захочешь со мной поговорить о чем-нибудь, я готова. А еще я хорошо храню секреты. Можешь Колина спросить.

Я удивленно взглянула на нее.

– У Колина есть секреты?

Она искоса глянула на меня.

– У всех есть секреты, Мэдди.

Отвернувшись, я смотрела, как мимо проносится дорога, следя за сбегающими по моему окну ручейками воды. Я уплыла мыслями назад – к загадочному портсигару Евы из сумочки Прешес и латинской надписи. Предай сама, прежде чем предали тебя.

– Как ты думаешь, что означает эта латинская фраза на портсигаре? – спросила я.

– Я думала о том же самом. Столько способов предать человека! Предательство любимого человека, или в семье, начальника или подчиненного. Политические предательства. Удивительно, что мы еще спим по ночам при такой россыпи возможностей.

Я снова отвернулась к окну, думая о еще одном виде предательства – о том, которое Арабелла не упомянула. О том, с которым человек родился, которое сидело в нем, как бомба замедленного действия, готовая вот-вот взорваться.

– Да уж, удивительно, – тихо проговорила я, после чего включила радио, чтобы заглушить свои мысли и жужжание телефона, который не собирался останавливаться, как бы я того ни желала.

Глава 9

Лондон

март 1939 года

Ева сидела за туалетным столиком в комнате для моделей в Доме Луштак, отвернувшись от зеркала и закрыв глаза. Мистер Данек брал из небольшой баночки тени с блестками и аккуратно наносил ей на веки. Почувствовав, что он отошел, она открыла глаза и улыбнулась.

– Ну как?

– Идеально. Тебе ничего и не требуется – у тебя кожа прямо-таки фарфоровая. Немного румян, ммм?

Она кивнула, и он достал еще одну баночку. В комнату влетела миссис Уильямс с аккуратно перекинутым через руку шелковым платьем персикового цвета. Поджав губы, она принялась изучать Еву.

– Мне кажется, нужно больше туши, мистер Данек. У нее такие прелестные глаза. – На ее лице появилась улыбка. – Твое платье выглажено, и я нашла меховую накидку из прошлогодней коллекции – можешь взять ее. Только обещай мне, что ничего не повредишь. – Она закрыла глаза и прижала руку к груди. – Пообещай мне это. Показ на следующей неделе, и у меня не будет времени перешивать или отчищать пятна.

– Обещаю вам, я буду крайне аккуратна.

Подняв глаза, чтобы мистер Данек мог нанести ей черную тушь на верхние ресницы, Ева сказала:

– Не знаю, как вас обоих отблагодарить. Жаль, что вы не разрешаете мне оплатить вашу помощь.

– Пустяки, – ответила миссис Уильямс, махнув рукой. – Мне в любом случае сидеть тут до полуночи и шить для показа. А так я немного отвлеклась. И я очень признательна за пирог с мясом и почками на ужин. Очень мило с твоей стороны.

– Присоединяюсь, – произнес мистер Данек со скромной улыбкой.

Ева улыбнулась ему в ответ, но в глаза не посмотрела. Она призналась ему, что не хочет, чтобы Грэм увидел, где она живет; чтобы он нюхал по пути к ней горелый жир и остальные ароматы, исходящие от ее соседей. Скоро они с Прешес подберут более респектабельную квартиру с адресом, который не стыдно называть водителю такси. Или Грэму.

Когда мистер Данек закончил, Ева откинулась на спинке стула.

– Теперь можно смотреть?

После его кивка Ева развернулась на табурете и посмотрела на свое отражение в зеркале. Казалось, она смотрит в будущее, на женщину, которой хотела стать, – изящную и красивую. Обеспеченную. Леди. Пытаясь обнаружить в отражении дочь прачки, она подалась вперед, удивленная той нитью печали, что обвилась и сжималась вокруг ее радости. На одно короткое мгновение ей внезапно захотелось, чтобы здесь оказалась ее мать и увидела ее. Разделила с ней ее счастье.

– У тебя прелестная прическа, – произнесла швея из-за спины девушки.

– Благодарю вас, миссис Уильямс. Я сама ее сделала. – Ева коснулась нежных кудряшек, обрамлявших ее лицо и собранных на затылке в тугой пучок. Она обучилась этому стилю, штудируя журналы мод и изучая прически актрис в кинофильмах. Не из одного газетного киоска ее выгнали за то, что она читала журналы, а не покупала их. Но ей ведь были нужны деньги на позолоченные босоножки с высокими каблуками и ремешками, которые она увидела в «Селфриджиз» и в которые моментально влюбилась.