Элизабет Беверли - Щедрый дар Страница 8

– В моей жизни нет человека, особенно мне дорогого. И никогда не было.

Ее ответ породил следующий вопрос, на этот раз более личный, чем она могла ожидать, когда говорила, что он может спрашивать, о чем угодно. Если бы не матушка, он, не сомневаясь ни секунды, спросил: «Означает ли это, что вы девственница?» Превосходный ход. Если бы она ответила «нет», значит, не слишком-то разборчива в связях. Если «да», то, учитывая ее возраст, это бы означало, что она лгунья. Оба варианта беспроигрышны, и в суде сыграли бы против нее.

Однако он неожиданно передумал спрашивать, чтобы использовать эту информацию. Грейс Самнер обычная лгунья или хладнокровная мошенница? Или действительно мила и невинна? И почему он надеется, пусть и в глубине души, на последний вариант? Ведь если бы смог доказать, что она мошенница, это не только позволило бы разоблачить ее и победить в суде, но и означало бы, что она из той породы людей, с которыми он привык иметь дело. О милых и невинных он не знал ровным счетом ничего. Никто, ни из его круга общения, ни из профессионального окружения, не обладал этими чертами.

– У вас есть братья или сестры?

– Я единственный ребенок.

– Девичья фамилия матери?

– Самнер.

– У вас нет отца?

– Конечно, у меня был отец. У всех есть отец. Вы что, пропустили занятия в школе, когда это проходили?

Он решительно проигнорировал очарование ее вольной шутки и даже улыбки и продолжил опрос:

– И какова же фамилия вашего отца?

– Я не знаю.

– Вы не знаете, кем был ваш отец?

– Мама никогда не рассказывала о нем. В свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк.

Это уже интересно. Пожалуй, ни у кого, в частности, у судьи по делам о наследствах и завещаниях не вызвало бы удивления, что молодая женщина, выросшая без отца, став взрослой, начала подло обманывать и использовать в своих целях пожилых мужчин. Даже если она и не мечтала с детства стать профессиональной мошенницей, спустя годы у нее появился такой шанс. Женщина с таким прошлым не заставила бы себя долго ждать, непременно воспользовалась бы этим. Возможно, она права, и ему действительно не понадобится частный детектив.

– А как насчет бабушки и деда?

– Я едва помню бабушку. Ее не стало, когда я еще не ходила в школу.

– Ваш дед?

– Он умер, когда мама училась в средней школе. Второй раз бабушка замуж так и не вышла.

Ах, это слишком просто. Образец взаимодействия с мужчинами в жизни маленькой Грейси Самнер просто отсутствовал. Не нужно обращаться к Фрейду, чтобы сделать выводы. Не в силах сдержаться, он высказал свои мысли вслух:

– Итак, комплексы на почве отсутствия отца. Я прав?

– Гаррисон! – воскликнула мать.

Была ли ее реакция обусловлена негодованием по поводу бесцеремонного вопроса или страхом, что Грейс может передумать и не возвратить ей дом, он точно сказать не мог. И все же подумал, что, возможно, слегка перегнул палку.

– Прошу прощения. Я перешел черту.

– Да, это так, – согласилась Грейс.

Впрочем, на удивление, она, казалось, вовсе не обиделась. Или, по крайней мере, не так сильно, как обиделся бы сам Гаррисон, если бы ему задали такой вопрос.

– Нет, мистер Сейдж, у меня нет комплексов на почве отсутствия отца. Мне предшествовали многие поколения умных независимых женщин, которые не нуждались в чьей-то помощи, и уж в последнюю очередь в помощи мужчин.

К собственному удивлению, Гаррисон обнаружил, что невозмутимый, достойный ответ вызвал в нем предательское восхищение, которое, подобно острому осколку стекла, незаметно попавшему под кожу, устремлялось к самому сердцу. Но лишь до тех пор, пока она не добавила:

– Однако возможно, вам стоит обсудить с кем-нибудь ваши собственные комплексы.

– Какие еще комплексы?

– Те, что всплывают при общении с сильными, независимыми женщинами.

– У меня нет комплексов. Зато появилась проблема с одной женщиной, которая бесстыдно воспользовалась моим отцом.

По выражению ее лица он видел, что она сдерживается.

– Прошу принять мои извинения, но думаю, что сегодня я сяду в поезд до Нью-Йорка. Хотелось бы осмотреть некоторые достопримечательности, поскольку другого шанса может не представиться.

Гаррисон едва сдержался, чтобы не сказать о том, что теперь, благодаря его отцу, у нее есть и частный самолет, и яхта и она может отправиться в любую точку мира. Но он промолчал и продолжил пить кофе неторопливыми глотками, стараясь не замечать прядь темно-золотистых волос, завитком скользившую по ее шее, вызывая у него невольную непреодолимую зависть. Будь она любой другой женщиной, он бы коснулся шелковистого локона, обвил вокруг пальца и, нежно потянув, привлек ее к себе, чтобы их лица оказались совсем близко друг к другу. Чтобы он мог…

Но он не мог ничего. Он резко напомнил себе об этом. Грейс Самнер последняя, кого он хотел бы касаться, испытывая влечение или нежность. Он не подошел бы к ней и на пушечный выстрел.

– Чудесная идея, – отозвалась мать. – Вам стоит еще пройтись по магазинам. У такой богатой молодой девушки, как вы, должна быть огромная гардеробная, полная множества прекрасных вещей. Прекрасных новых вещей.

Она отчетливо выделила слово «новых», что, определенно, не ускользнуло от внимания Грейс. Она невольно оглядела себя и поняла, что одета так, будто ее волшебным образом отбросило куда-то в шестидесятые. Странно, никогда раньше она не замечала, что с гардеробом что-то не так. На мгновение показалось, будто она хочет объяснить свои предпочтения в одежде, но передумала. «Меткий выстрел», – подумал Гаррисон. Мать никогда не хранила вещи, вышедшие из моды в прошлом сезоне.

– Тиммерман может довезти вас до поезда. Только не забудьте вернуться к восьми вечера. Элеонора готовит сегодня к ужину что-то особенное. В вашу честь.

Гаррисон едва удержался, чтобы не закатить глаза. Мать превращалась в настоящую подлизу.

Когда Грейс ушла, он допил кофе, наспех доедая то, что осталось от бекона и тостов и прислушиваясь к шуму мотора машины, отъезжавшей от дома. Затем тоже отправился на станцию.

Значит, Грейс хочет осмотреть достопримечательности Нью-Йорка. Ну конечно. Он готов спорить, что все они на Пятой авеню[3]. Начнется экскурсия в «Сакс», закончится у «Тиффани», свободного времени останется ровно столько, чтобы успеть поужинать в роскошном ресторане «Ле Бернардин». По удачному стечению обстоятельств, на оставшуюся неделю он взял выходной, он мог себе это позволить, будучи владельцем собственной компании. Так что, на сегодня у него не было никаких обязательств, можно вплотную заняться проблемой мисс Самнер.

Единственная значимая задача на сегодня – разоблачить мошенницу, которая так хороша в своем деле, что может заставить любого мужчину отчаянно жаждать недоступного.

Прошло несколько часов, прежде чем его подозрения подтвердились: Грейс Самнер действительно делала покупки и позволила себе поужинать. Вот только произошло это после того, как она осмотрела достопримечательности: Эмпайр-стейт-билдинг, Рокфеллер-центр, Таймс-сквер. И хотя от последней рукой подать до Пятой авеню, она спустилась в метро и отправилась в Бруклин, оббегала весь район. Если точнее, все магазины одежды секонд-хенд Бруклина. Вместо памятного посещения «Ле Бернардин», купила себе ужин в фургончике, что торгует блюдами быстрого приготовления.

Итак, либо Грейс Самнер мошенница и актриса еще более изощренная, чем он предполагал, либо подозревает, что он следил за ней. Он был абсолютно уверен, что ничем себя не выдал, потому придерживался первой версии. Если, конечно, ее намерения относительно денег отца не соответствовали тому, что она о них говорила, а она собиралась их раздать, а значит, бюджет ее весьма скромен и не позволяет подобной роскоши, как шопинг на Пятой авеню.

Ну да, так и есть. А еще, возможно, сегодня ночью, пока он будет спать, волшебная фея прилетит в его комнату и превратит в живого мальчика.

Черт возьми, что за игру она затеяла? И как долго планирует продолжать ее? Даже если… Нет, не если. Когда детектив обнажит всю правду о ней, суд наконец примет решение в пользу семьи Сейдж. Но что делать сейчас, ведь до тех пор деньги отца по закону принадлежат ей? Могут пройти недели, даже месяцы, прежде чем Гаррисон найдет доказательства, необходимые, чтобы вернуть состояние отца. Еще больше времени может потребоваться на то, чтобы обжаловать решение суда. Она же все это время будет иметь право тратить все до последнего цента.

Почему она не делает этого? Почему осталась с матерью на Лонг-Айленде, так далеко от Беннета Тэрента и его коллег, ее единственной опоры и поддержки? Здесь явно кроется нечто более изысканное, чем просто мошенничество. Иначе и быть не может. Гаррисон непременно должен выяснить, разгадать, в чем дело. И у него на это всего неделя, поскольку Грейс планирует уехать, как только будут улажены все бумажные дела, связанные с передачей особняка и пентхауса его матери. Кто она, эта Грейс Самнер, коварная безжалостная девица или милая добрая девушка?