Рейчел Хокинс - Мятежная красотка Страница 9

Мысленно я обзывала Старка всеми ругательными словами, какие только могла вспомнить, у меня чуть не искры из глаз летели. На двери редакции висело несколько статей, и даже в такой ярости я различила на всех имя Дэвида. Я заскрипела зубами, толкнула тяжелую дверь и вошла.

Из-за линейки компьютеров вдоль дальней стены в помещении было гораздо теплее, чем в коридоре. Но никто из присутствующих за ними не работал. Дэвид сидел на столе и смеялся над чем-то вместе с другими газетчиками, Майклом Голдбергом и Чи Курата.

Пока я мысленно костерила Старка, уже успела продумать всю речь – хвала многозадачности! – о том, что он не просто лично оскорбил меня, но деморализовал и унизил всю школу, ведь когда одного выставляют в плохом свете, то от этого хуже всем. И он что, искренне считает, ему это сойдет с рук? Выпуск он распечатывал на выходных, а значит, за спиной у миссис Лоран. Как минимум его должны в наказание оставить после уроков.

Но почему-то от вида Дэвида, сидевшего на столе, евшего йогурт и смеявшегося с друзьями, я просто сорвалась. В груди поднялось то самое сильное до дрожи чувство. Разумные и спокойные слова напрочь вылетели у меня из головы.

– ЧТО ЗА ХРЕНЬ?! – Я швырнула газету на стол.

У него хотя бы хватило совести, чтобы состроить огорченное лицо.

– Харпер…

– Нет! – сказала я. Точнее, собиралась сказать. На самом деле я просто взвизгнула.

Майкл дернулся и опустил глаза. Чи, красивая, нежная азиатка (она перевелась к нам в этом году), вскинула брови так высоко, что они скрылись под густой темной челкой. Дэвид встал и выставил перед собой руки в типичном жесте – «угомонись». Но меня уже понесло:

– Зачем ты так поступил?!

Прямо над головой Дэвида висел плакат с пишущей машинкой и цитатой: «Журналистика – ход истории!», и я уставилась на него, лишь бы не смотреть на Старка. Черт, как же пригодился бы лазерный взгляд…

Дэвид вздохнул и взъерошил волосы. Он так делал постоянно, поэтому к четвертому уроку было похоже, что его током шарахнуло.

– Интересный сюжет. Я считаю, учащиеся Академии имеют право знать, что у их золотой девочки есть секрет.

– Не имеют! – парировала я. – Что со мной происходит, вообще не твое дело!

– Я был с тобой в тот вечер, Харпер.

– М-м… ну, подержал мои волосы, пока меня тошнило. Велика роль!..

– Подержал волосы? – переспросила Чи.

Дэвид нетерпеливо скривил губы.

– Не суть. – Он снова повернулся ко мне, теперь уже безо всякого сожаления на лице. – Если я вижу сюжет, который может повлиять на школу, то мой долг как журналиста сообщить об этом.

Я рассмеялась:

– Долг как журналиста? Очнись, Дэвид! – Я схватила со стола газету и обвела ею маленькое помещение с плакатами известных мертвых журналистов и дурацкими цитатами. – Ты пишешь для мельчайшей в мире школьной газетенки. Это… – я потрясла газетой, – … вообще фальшивка. Ты даже не отдаешь ее в типографию, а распечатываешь на компьютере! Пойми, никому не нужны твои расследования о разладах в самоуправлении, нарушении правил безопасности в столовой или гадкие истории о девушке, которая старается на благо Академии и даже таких мерзавцев, как ты! Поверить не могу, что ты натворил такое, когда…

Я тяжело дышала и комкала газету. Майкл успел сесть за компьютер спиной к нам и явно напрягся, а уши у него покраснели так, что слились с рыжими волосами. Чи оцепенела. Честно говоря, я тоже вроде как оцепенела. Я ведь почти никогда не срывалась и уж точно не при людях. Но вот я задыхаюсь, с меня градом течет пот, лицо горит, а волосы прилипли к влажным щекам и шее.

Это что, часть супергеройства/паладинства? Я что, типа Халк, только не зеленый, а потный? Что со мной не так?!

Ладно, естественно, я пришла в ужас, потому что эта обличительная статейка могла упечь меня за решетку. Но, кажется, причина гнева была куда глубже. Что я вот-вот собиралась ему сказать? Поверить не могу, что ты натворил такое, когда… когда ты так мило повел себя в тот вечер. Вот что я хотела сказать. Я злилась, ведь он плюнул мне в душу.

Я глубоко вдохнула и бросила газету на стол. Аккуратно убрала волосы с лица, усилием воли уняла сердцебиение и надменно расправила плечи.

– В общем, жду письменного опровержения в следующем номере.

Дэвид сложил руки на груди и усмехнулся. Разумеется, на надменность он отвечал элегантной невозмутимостью. Хотя в глазах полыхал огонь.

– Жди сколько угодно, босс.

Если бы я так не злилась, то промолчала бы. Но Дэвид надавил на слишком много больных мест, и я ухмыльнулась в ответ:

– Отзови статью, или я пожалуюсь в школьный совет.

Его усмешка дрогнула.

– Второй раз, да? Разве не жаловался какой-то парень из дискуссионного клуба, когда ты в сентябре обвинил его в жульничестве? – Я закатила глаза, словно припоминая. – И разве не говорила твоя тетушка, что еще один выговор, и ты можешь попрощаться с газетой? Я вроде слышала, как она упомянула это при моей маме на репетиции Котильона.

От промелькнувшего на лице Дэвида неприкрытого ужаса мне чуть плохо не стало. Как и от собственного голоса. Он до боли напомнил голос Ли-Энн.

Ты ведь не подлая, Харпер, он сам вынудил тебя так поступить.

Дэвид быстро пришел в себя.

– Справедливо, босс. В следующем выпуске.

– Благодарю.

Я кашлянула, подхватила сумку с книгами и уже повернулась на выход, когда Дэвид меня окликнул:

– Харпер?

– Что?

Он помолчал, словно пытаясь решить, стоит ли продолжать. Может, как и я, не хотел говорить что-то злобное.

– Знаешь, статьи или что – неважно, я правда думал, ты выше этого, – наконец произнес он. – Приятно осознавать, что ты действительно лишь очередная школьная стерва.

Кажется, я вспомнила слова доктора Дюпона прямо перед тем, как он чуть меня не убил. Или я хоть немного понимала, что Дэвид прав. Или просто я очень, очень не люблю, когда меня обзывают. Неважно почему – моя правая рука взметнулась к его лицу. Я даже забыла про суперсилу, а ведь с ней вполне могла снести ему голову с плеч.

Вот только ладонь замерла в воздухе, не долетев до щеки Дэвида. И не потому, что я вдруг засомневалась. Скорее, будто натолкнулась на невидимую стену.

Он дернулся, ожидая пощечины, но открыл глаза и уставился на мою зависшую руку. Не знаю, кто из нас удивился больше. Я замахнулась и ударила снова. Опять ладонь словно на стекло наткнулась.

Я попробовала левой, а Дэвид зажмурился, втянув голову в плечи. И опять то же самое. Только теперь уже обе ладони зависли у его лица.

Дэвид открыл глаза и в замешательстве уставился на мои руки:

– М-м… Харпер? Так ты ударишь или нет?

Я стояла и тоже смотрела на свои руки. Ударить его очень хотелось, но, очевидно, не получится. Поэтому я уронила руки и вздернула подбородок.

– А не ударю, – сказала я, вложив в интонацию «потому что я куда лучше, чем ты».

– Ла-а-адненько, – медленно произнес Дэвид. Позади него кто-то подавил смешок, и я поняла, что эта маленькая странная история займет свое место рядом с опровержением на следующей неделе.

– Увидимся, ребята, – пробормотала я, хватая сумку.

Звонок застал меня посреди коридора, я как раз пробегала мимо туалетов. Полицейских лент там не было, и хорошо. Я повернула за угол, прошла по коридору с классами истории и заглянула в кабинет доктора Дюпона. У доски стояла миссис Хиллард, учительница на замене, которая вела у нас пару уроков. То, что я вытворила в нашем дворе, убедило меня, что бой с доктором Дюпоном был на самом деле. Однако, увидев миссис Хиллард, я вздохнула с огромным облегчением. Ма-а-аленькая (ладно, не такая уж маленькая) часть меня до смерти боялась прийти в школу и встретить там доктора Дюпона и мистера Холла.

Но их совершенно точно не было, а я стала супергероем… э-э, паладином. Разве случай с Дэвидом это не доказал? Хранителю и защитнику не положено раздавать тут пощечины направо и налево. Просто тело не позволит, настолько я хороша.

Или же дело в Дэвиде.

Мысль засела в голове и заставила замереть. В определении слова «паладин» сказано, что мы защищаем места или… людей. Но зачем Дэвиду паладин? Разве что существует группировка по избавлению мира от самодовольных гадов… Тогда я совсем не на той стороне.

А ведь проверить, не могу я навредить только Дэвиду или людям вообще, очень легко. Я оглянулась по сторонам и заметила Брэндона у шкафчика.

– Брэн! – позвала я и помахала ему, подзывая.

Экспериментировать на Брэндоне было как-то не очень хорошо. Как пнуть щенка. Тупого, извращенного, но все равно щенка.

– Харпер, ты как? В газете написано, что в пятницу тебе было плохо, и Би сказала, вы не общались на выходных, и…

– Все нормально. Отравилась. Слушай, ты не против, если я… м-м… ну, эксперимент на тебе проведу?

Он просиял и глянул на меня – в своем представлении эротично, но в реальности – глупо.

– А для эксперимента надо раздеваться?

– Брэндон. Твой лучший друг – мой парень. А моя лучшая подруга – твоя девушка.