Рикарда Джордан - Изгнанница. Поединок чести Страница 9

Лютгарт многословно выражала свое недовольство тем, что ни один дворянский двор, куда она направляла письма, не был готов принять Софию Орнемюнде на воспитание. Одна за другой хозяйки крепостей более или менее вежливо отклоняли предложение – дочь захватчика Лауэнштайна нигде не была желанна. Даже настоятельница женского монастыря Святого Теодора в Бамберге, где София по крайней мере наконец научилась читать и писать, уже через год попросила либо окончательно отдать девочку в монастырь, либо забрать ее домой. Хоть София и была умным и приятным ребенком, но настоятельнице стали поступать жалобы от родителей других воспитанниц. Их дочери не должны были делить школьную скамью с отпрыском узурпатора чужого наследства.

«Несомненно, выдать Софию замуж также будет непросто, – заметила настоятельница в письме, впрочем, вполне дружелюбном. – Поэтому вам, возможно, следует подумать о том, чтобы передать девочку в раннем возрасте христианскому ордену. София растет верующей и любознательной, еще будучи молодой, она могла бы добиться высокого положения в монастыре».

Роланд Орнемюнде только рассмеялся, прочитав письмо монашки.

– Непросто выдать замуж? Да любой рыцарь, которому мы позволим только взглянуть на нее, будет облизываться, желая заполучить ее!

Тогда Софии было всего девять лет, она была застенчивым и боязливым ребенком после года в тишине и уединении монастыря и многодневной поездки. Хохот отца и его слова заставили ее покраснеть. Но еще в монастыре ей говорили, что она красива. Даже монашки восхищались ее волосами, которые ниспадали на плечи, словно легкое полотно из золотой пряжи, и глазами, зелеными, как лесное озеро, в которых отражались бесчисленные тайны. Глаза Софии казались то теплыми, словно весенний луг в лучах солнца, то их застилала мечтательная дымка, как крону дерева в сумерках. Ее губы были полными, а веки тяжелыми, что придавало ей чувственности – вопреки абсолютной невинности. Стройную фигуру и правильные черты лица девушка унаследовала от матери – Лютгарт также была редкой красавицей и оставалась бы такой же и сейчас, если бы из-за чрезмерной любви к вину ее лицо и тело не опухли, а взгляд не затуманился.

До этого момента ни один мужчина не запал Софии в душу, и, слава богу, ей удалось ускользнуть от негодяя, который едва не обесчестил ее. С того времени она всегда носила при себе нож, готовая решительно защищать свою невинность от посягательств любого рыцаря отца. Ей было все равно, что из-за имени ей, возможно, будет сложно выйти замуж. Если придется, она сможет жить затворницей в монастыре. Но София точно не хотела связывать себя узами брака с мужчиной, который только из похоти жаждал бы заключить ее в объятья, – и, возможно, также в надежде на небольшой лен в пределах владений Лауэнштайна.

Теперь она нетерпеливо выслушивала уже знакомые ей проповеди матери, которая восторгалась ее красотой и перечисляла выгодные партии, описывала женихов, за которых София могла бы выйти замуж, если бы к ее родителям судьба не была так несправедлива.

– Но теперь кое-что может измениться! – наконец заявила Лютгарт, преисполненная надежды.

София насторожилась. Возможно, у ее матери действительно есть какие-то новости? Она опасалась, что ее тут же отправят в винный погреб, чтобы восполнить запасы Лютгарт. Кувшин, стоявший на столе ее когда-то роскошно обставленной, а теперь совершенно запущенной комнаты, был почти пуст.

– Мы отправимся в Майнц и представим тебя королю! – хвастливо заявила Лютгарт. – Новому королю! Не Оттону ІV, этому старому тюфяку, которому нет дела до своих дворян. Нет, Фридриху Штауфену, которого будут короновать в Майнце. Говорят, он ценитель красоты и чрезвычайно разумный мужчина. Если мы поведаем ему о том, в каком положении оказались…

София устало улыбнулась.

– Но, матушка, король даже не станет нас слушать. С чего ты вообще взяла, что нас к нему допустят? У него наверняка полно других дел.

– Мы поедем на его коронацию! – победоносно выпалила Лютгарт. – Нам этого не могут запретить, Лауэнштайн является частью епископства. Мы же подданные епископа.

– Но ведь он так и не признал нас своими подданными, он…

София испугалась. Несмотря на то что епископ постоянно принимал налоги от хозяев Лауэнштайна, он никогда не отвечал на письма Роланда Орнемюнде, а также отказал, когда тот попросил благословить его брак и окрестить дочь. В конце концов эти обязанности исполнил его коллега из Бамберга. Между священниками всегда царил дух соперничества – Лауэнштайн располагался ближе к Бамбергу, однако же относился к епископству Майнца, и глава Бамберга все еще надеялся заполучить прибыльное графство в свое епископство.

– Он… Он д-должен нас п-признать, ведь он не может отлучить нас от Церкви…

Речь Лютгарт становилась все сбивчивее. София надеялась, что мать наконец заснет и не вспомнит о том, что закончилось вино. Ночной поход в погреб совершенно не входил в ее планы! Но София все же не могла не восхититься задумкой отца. Мать была права, епископ не станет затевать скандал в присутствии короля и приглашенного дворянства. Если он откажется впустить жителей Лауэнштайна в церковь, то обратит внимание всех присутствующих на то, что в его епископстве все не так уж гладко, как должно быть. Роланд также наверняка попытается обратиться к новому королю с вопросом о наследстве Лауэнштайна, и для короля ответ на этот вопрос явно станет непосильной задачей. Он не мог знать всех обстоятельств и тем более быстро войти в курс дела. Если он был хоть наполовину так умен и справедлив, как о нем отзываются, король постарается уклониться от решения и сразу же обвинит епископа в том, что ему пришлось играть столь неприглядную роль.

Нет, епископу Зигфриду из Эпштайна придется проглотить горькую пилюлю – терпеть присутствие обитателей Лауэнштайна на коронации. И кто знает, к чему это может привести! Сердце Софии внезапно забилось чаще. Возможно, что-то действительно изменится! Возможно, вскоре ее будут приглашать на приемы соседи, она будет слушать певцов, посещать турниры – и принимать благородных рыцарей в качестве своих рыцарей сердца!

Улыбаясь, София отправилась в свои покои, как только во время последнего причитания у матери наконец-то из руки выскользнул кубок с недопитым красным вином. Она отыщет горничную Лютгарт и велит ей уложить госпожу в постель, а сама еще немного почитает перед сном.

Наконец девушка заснула за романом Томаса Британского «Тристан и Изольда». Прекрасный рыцарь влюбляется в очаровательную девушку, которая помолвлена с другим… Софии Орнемюнде снились сны, полные радости и печали.

– И вы теперь нас покинете? – с улыбкой спросила Франсин де Марикур.

Она принимала своего младшего рыцаря сердца в розарии Лувра – небольшом строении, которое умершая королева выпросила у супруга. Сам замок был спроектирован скорее как оборонительное сооружение, а не место для «двора любви». К тому же король Филипп чрезвычайно скептически относился к новой моде совместного воспитания рыцарей и благородных девушек. Ведь создательницей «дворов любви» была Алиенора Аквитанская, мать его давнего врага Ричарда Львиное Сердце. Но, с другой стороны, королевская семья должна была поддерживать свой статус, да и юную принцессу Мари нужно было воспитывать соответствующим образом. Поэтому и сегодня девочки и девушки заполняли покои дворца и под присмотром придворных дам благороднейшего происхождения получали достойное образование. Не отдельно от юных рыцарей и оруженосцев, как в монастыре, что раньше было обязательным, но под неусыпным контролем.

Одной из этих дам была Франсин де Марикур, супруга рыцаря короля и в прошлом наставница принцессы. Она была уже немолода, но все еще впечатляла красотой – черными как смоль волосами, темными глазами и белоснежной кожей, а также всегда строгим обхождением со своими поклонниками-рыцарями. Вот и сейчас она позволила юному Дитмару Орнемюнде встать перед ней на колени и даже не думала приглашать его присесть возле себя. Герлин из Лоша не о чем было беспокоиться – у Франсин де Марикур были совершенно платонические отношения с ее сыном.

– Да, госпожа! – Юный рыцарь горделиво посмотрел на нее. – Король включил меня в эскорт кронпринца. Я отправлюсь с ним в Майнц и наверняка буду участвовать в турнире. Разумеется, под вашим знаком на копье!

Мадам де Марикур улыбнулась. Юноша был, несомненно, немного влюблен, но это могло быстро измениться – стоит лишь ему встретить девушку своего возраста. Такие юные рыцари редко подолгу оставались верными своим дамам сердца.

– Я надеюсь на это, – с достоинством произнесла она. – Но вы действительно собираетесь сражаться на турнире?

Взор Дитмара затуманился. Его прекрасные сияющие синие глаза не оставили равнодушной Франсин. Взгляд этого юноши пленял каждого, живой и внимательный. Говорили, что он унаследовал его от матери, которой когда-то восторгалась Алиенора Аквитанская. Франсин слышала о Герлин де Лош. Необычайная женщина – мальчику придется постараться, чтобы не посрамить ее.