Дэвид Тросби - Экономика и культура Страница 17

Мы более подробно изучим отношения между культурой и устойчивым развитием как таковым в гл. IV. Здесь наша задача состоит в том, чтобы выяснить, как концепция устойчивости расширяет наше понимание культурного капитала. Цель ставится следующим образом. Культурный капитал существует как источник культурных благ и услуг, которые приносят пользу как в настоящем, так и в будущем. Как индивиды или как общество мы можем позволить культурному капиталу со временем прийти в упадок, мы можем его поддерживать или увеличивать, короче говоря, управлять им так, как этого требуют наши индивидуальные и коллективные цели. Какими принципами мы должны руководствоваться при принятии решений?

Если четко артикулировать то, что подразумевает устойчивость применительно к культуре, возникнет набор подобных принципов. В этой главе мы формулируем принципы применительно к культурному капиталу в самом широком смысле этого понятия, в соотношении с конститутивным и функциональным определением культуры; в гл. V мы возвращаемся к этим принципам и рассматриваем их специфическое приложение к проектам по культурному наследию.

Мы выявили шесть принципов, измерений или критериев, которые определяют устойчивость применительно к культурному капиталу.

Поток культурных благ и услуг, произведенный культурным капиталом, обеспечивает материальную и нематериальную выгоду людям как индивидам и членам общества. Ценность подобной выгоды складывается из экономической и культурной ценности. Тогда первый критерий, позволяющий судить об устойчивости, – это производство материальных благ в форме прямой полезности для потребителей, извлекаемой из этих источников экономической и культурной ценности. Кроме того, мы также должны идентифицировать более общий класс нематериальных выгод, получаемых от культурного капитала, общих выгод, связанных с общественными благами и получаемых коллективом от культурного капитала; в целом их можно обозначить как улучшение качества жизни, которое обеспечивает культура. Мы более детально рассмотрим эти выгоды в гл. V.

Термин «межпоколенческая справедливость», или «межвременная справедливость в распределении», употребляется для обозначения справедливости в распределении благосостояния, полезности или ресурсов между поколениями. Хотя принципы межпоколенческой справедливости применимы к отношениям между любым набором поколений в любой момент времени, его практический интерес сосредоточен, что неудивительно, на заботе ныне живущих о благополучии будущих поколений. Понятие межпоколенческой справедливости применимо в отношении культурного капитала, потому что запас культурного капитала – это то, что мы унаследовали от наших предшественников и что передадим будущим поколениям. Вопросы межпоколенческой справедливости возникают в связи с доступом к этому капиталу и в связи с его продуктами. Справедливость в доступе к культурному капиталу может анализироваться точно так же, как справедливость в межпоколенческом распределении выгод от любого рода капитала.

В экономике термином «межпоколенческая справедливость» обозначается поддержание одинакового уровня благосостояния или полезности между поколениями, выражаемого через потребление на душу населения, или как вклад ресурсов или запаса капитала. Таким образом, на первый взгляд дилемма межпоколенческого равенства – это классическая проблема межвременного распределения, т. е. выбор между потреблением в настоящем или в будущем. Включение в описание этой проблемы вопросов честности или справедливости не по душе некоторым экономистам из-за нежелания производить или допускать оценочные суждения от лица других; такие колебания возникают в связи со взглядом на экономику (в особенности неоклассическую) как на объективную или свободную от оценок науку. Поэтому некоторые экономисты представляли межвременное распределение ресурсов как вопрос эффективности, а не справедливости[86], требующий максимизации чистой настоящей стоимости выгод, которые генерируют ресурсы. Джон Хартвик и Роберт Солоу в ряде работ независимо друг от друга показали, что если чистый доход или «рента» от природных ресурсов определенным образом инвестируется, может быть достигнут действенный рост экономики. Дэвид Пирс и Джайлз Аткинсон пошли еще дальше, разработав для экономики тест на устойчивость, который требует, чтобы общий запас капитала (физического плюс природного) оставался неизменным с течением времени[87].

Однако такое форматирование проблемы межпоколенческого распределения ресурсов вызывает трудности, в особенности связанные с правильным выбором коэффициента дисконтирования, который должен применяться к потокам будущей чистой прибыли. Даже если договориться относительно того, является ли коэффициент временным предпочтением или индикатором вмененных издержек, выведение единой цифры, заключающей в себе все сложные процессы, – слишком трудное дело. Более того, если проекты длительные, подразумевающие выгоды в далеком будущем, постоянный коэффициент дисконтирования может оказаться неадекватным, а также начать со временем падать, чтобы придать больший вес более отдаленным последствиям[88]. Но, что еще важнее, можно утверждать, что рассмотрение межвременного распределения ресурсов исключительно как вопроса эффективности не позволяет полностью отбросить вопрос о справедливости. Например, любой позитивный коэффициент дисконтирования, каким бы низким он ни был, будет означать, что некоторые будущие выгоды в действительности окажутся сведены к нулю, что с этической точки зрения может быть сочтено чрезмерной важностью, приписываемой предпочтениям нынешнего поколения. Таким образом, существует неустранимый вопрос о справедливости альтернативных исходов, на который нельзя ответить, имея дело с анализом, учитывающим только эффективность.

Есть несколько подходов к этической основе межпоколенческих суждений. Утилитарный взгляд может быть обращен к максимизации общей социальной полезности, где этические позиции индивидов отражаются в мере их собственного благополучия; в таком случае введение альтруизма, незаинтересованного спроса, наследуемых ценностей и других похожих переменных в функции индивидуальной полезности позволит эгоизму ныне живущих людей учесть свою заинтересованность в благополучии будущих поколений. Или же вслед за Джоном Ролзом можно предложить контрактный подход, при котором членам будущих поколений придается равный вес в «исходной позиции» Ролза, т. е. выигрышной позиции, с которой рассматривается выбор функции социального благополучия[89]. Тем не менее, несмотря на теоретическую привлекательность такого рода парадигм, они едва ли дают правила принятия оперативных решений, которыми можно руководствоваться при социальном выборе, когда возникают проблемы межпоколенческой справедливости.

До сих пор речь шла об отношении поколений к использованию природных ресурсов. Как выглядят эти вопросы применительно к культурному капиталу? Для начала можем заметить, что и модель Хартвика – Солоу, и модель Пирса – Аткинсона предполагают идеальную устойчивость в отношениях природного и физического капитала. Однако когда дело доходит до культурного капитала, это допущение не работает, потому что по определению только культурный капитал может порождать культурную ценность. Действительно, поскольку различие между культурным капиталом и другими формами капитала заключается в создании культурной ценности наряду с экономической, применение критерия эффективности к межвременному принятию решений об инвестировании будет неполным, если учитывать только поколение экономической ценности. Надлежащее рассмотрение таких решений поднимает вопрос о двойной оценке потока выгод, с одновременным учетом культурных и экономических выгод и, возможно, с параллельной оценкой соотношения затраты-прибыли, сформулированной, с одной стороны, в знакомых экономических категориях, а с другой – в гораздо более неопределенных терминах культурной оценки.

Вопрос об отношениях между поколениями, рассматриваемый с точки зрения справедливости, а не эффективности, будучи примененным к культурному капиталу, имеет тот же самый резонанс, что и в контексте природных ресурсов. Он имеет дело с моральными или этическими обязательствами, которые нынешние поколения могут принять на себя ради будущих. С точки зрения культуры это означает обеспечение того, что будущие поколения не лишатся доступа к культурным ресурсам и культурных основ своей экономической, социальной и культурной жизни в результате недальновидных или эгоистических действий ныне живущих.