Дэвид Тросби - Экономика и культура Страница 18

Этот принцип утверждает права настоящего поколения на справедливость в доступе к культурным ресурсам и к выгодам, исходящим от культурного капитала, рассматриваемую с точки зрения различных социальных классов, групп по доходам, местных категорий и т. д. Конечно, идеи справедливости и честности играют важную роль в общей экономической и социальной политике, хотя в последние годы их заслонила озабоченность политиков вопросами экономической эффективности. В самом деле, можно предположить, что на культурной арене такие вопросы, как распределение культурных ресурсов, доступ к участию в культуре, предоставление культурных услуг меньшинствам или ущемленным группам и т. д., являются аспектами честности или справедливости в организации культурной жизни, которые могут оказаться упущены в погоне за результатами, ориентированными на эффективность. Принцип межпоколенческой справедливости, таким образом, подразумевает внимание к данным вопросам, если требуется достичь устойчивого использования культурных ресурсов.

Подобно тому как многообразие считается важным для природного мира, для поддержания культурных систем важно культурное многообразие. Многообразие идей, верований, традиций и ценностей дает поток культурных услуг, который значительно отличается от услуг, обеспечиваемых индивидуальными компонентами. Многообразие – важный атрибут культурного капитала, в особенности потому, что оно обладает способностью порождать новые образования капитала. Например, учитывая степень, в которой создание художественных произведений вдохновляется существующим запасом культурных ресурсов, большее многообразие ресурсов ведет к созданию более разнообразных и имеющих большую культурную ценность произведений в будущем[90].

В общих чертах принцип предосторожности утверждает, что решения, которые могут привести к необратимым изменениям, должны приниматься с большой осторожностью и с позиций, твердо отрицающих риск, связанный с непредсказуемостью последствий подобных решений. В природном мире этот принцип вспоминают в связи с решениями, которые могут привести, например, к исчезновению вида. Точно так же уничтожение единицы культурного капитала может привести к невосполнимой потере, если эта единица была уникальной и незаменимой; принцип предосторожности будет применяться, если эта единица считается достаточно ценной, чтобы ее охранять. Этот принцип не утверждает, что в отношении культурного капитала никогда нельзя принимать окончательных решений, но скорее говорит о том, что следует проявлять повышенную осторожность в случаях, характеризующихся необратимостью, не забывая о других принципах устойчивости, которые помогут в принятии решения.

Основной принцип устойчивости – постулирование того, что ни одна система не существует независимо от других частей. Можно предположить, что культурный капитал вносит в долгосрочную устойчивость вклад, который в принципе схож с вкладом природного капитала. Сейчас все хорошо понимают, что природные экосистемы играют важнейшую роль в поддержании реальной экономики и что невнимательное отношение к природному капиталу, выражающееся в злоупотреблении исчерпаемыми ресурсами или в чрезмерной эксплуатации возобновляемых запасов капитала, может вызвать разрушение этих систем с последующей потерей благосостояния и экономической продукции. Можно выдвинуть параллельное утверждение применительно к культурному капиталу. Как мы более детально увидим в последующих главах, формируется осознание того, что культурные «экосистемы» лежат в основе функционирования реальной экономики, влияя на поведение и выбор людей. Недостаток внимания к культурному капиталу, в силу которого культурному наследию позволяют прийти в упадок, не поддерживают культурные ценности, обеспечивающие людей чувством идентичности, и не осуществляют вложения, необходимые для поддержания и увеличения запасов как материального, так и нематериального культурного капитала, точно так же ставит под угрозу культурные системы и может привести к их разрушению с последующей потерей благосостояния и экономической производительности. Таким образом, последний принцип, по сути, собирает воедино всю концепцию устойчивости применительно к культурному капиталу, предоставляя общую рамку, внутри которой можно увидеть действие других, более специфических принципов.

Выводы

В этой главе была выдвинута идея культурного капитала как своего рода организационного принципа для концептуализации культурных явлений в категориях, признаваемых в экономическом и в культурном дискурсе, и для идентификации различных их проявлений. Мы разобрали характеристики культурного капитала, которые могут оказаться полезными для аналитических целей, а затем исследовали применение понятия устойчивости к культурному капиталу, обосновав ряд принципов, или критериев, позволяющих судить об его устойчивости.

Существует несколько способов применения концепций культурного капитала и устойчивости. В двух следующих главах мы рассмотрим два из них. Во-первых, в гл. IV мы исследуем роль культуры в экономическом развитии. Учитывая, что понятие устойчивого развития проходит красной нитью через большую часть современных размышлений о росте, структурных изменениях и социальном прогрессе в развивающемся мире, неудивительно, что культурный аспект этих процессов может быть выявлен через тот же подход, связанный с устойчивостью. Во-вторых, вопрос о культурном наследии дает конкретное применение идеи культурного капитала и принципов устойчивости. Уже сейчас проекты, касающиеся наследия, начали оценивать как предложения об инвестициях, поддающиеся всевозможным методам оценки, разработанным в других областях экономики. Мы рассмотрим перспективы и трудности обращения с наследием как с устойчивым культурным капиталом в гл. V.

IV. Культура в экономическом развитии

Эксперты по целевому развитию, страстно стремящиеся накормить голодающих и уничтожить бедность, часто нетерпимо относятся к тому, что они считают преждевременным фокусированием на культуре в мире многообразных материальных лишений. Как вы можете (так звучит их аргумент) говорить о культуре… когда люди страдают от голода или недоедания или от болезней, которые можно легко предотвратить? От мотивации, лежащей в основе этой критики, нельзя просто так отмахнуться, но искусственно сепаратистский – и театрализованный – взгляд на прогресс нереалистичен и неустойчив. Даже экономика не может, как заметил Адам Смит, работать без понимания роли «моральных чувств», а нотка цинизма в «Трехгрошовой опере» Бертольда Брехта «Сначала еда, потом мораль» – скорее констатация отчаяния, чем главенствующий принцип.

Введение

Поразительный факт, что один из главных журналов по экономике, занимающийся экономическими проблемами развивающихся стран, носит название «Экономическое развитие и культурные изменения» (Economic Development and Cultural Change). Из публикуемых в этом журнале статей лишь немногие затрагивают культуру как таковую. Однако в названии журнала есть признание того, что в некотором фундаментальном смысле культура, как бы ее ни интерпретировать, лежит в основе процесса развития и важным образом взаимосвязана с экономическим поведением в бедных странах. Подразумевается, что стратегии по уменьшению бедности и по поддержке экономического прогресса в третьем мире должны учитывать процессы культурных изменений, которые могут сыграть критическую роль, предопределив успех или провал.

Однако роль культуры в определении или обусловливании экономических показателей почти не находит признания в анализе экономического прогресса в промышленно развитом мире. Экономический рост, измеряемый повышением уровня жизни на душу населения, остается основной целью экономической политики во всех развитых странах. Но процессы роста в том виде, в каком они выстраиваются в современном экономическом анализе, толкуются только с точки зрения экономических переменных[92]. Это может быть отчасти связано с представлением о том, что такие переменные описывают любые культурные влияния, которые могут оказаться важными для роста экономики, при этом дальнейшей разработки того, в чем же заключаются эти влияния, не требуется. Так, например, можно было бы предположить, что для того чтобы охватить важные культурные влияния, достаточно включить в модели экономического роста человеческий капитал как объяснительный фактор, позволяющий эндогенизировать технологические изменения, поскольку эти культурные влияния будут проявляться как характеристики индивидов, представляющих собой рабочую силу[93]. Наоборот, игнорирование культуры при объяснении экономических показателей доказывает, что для экономистов значение имеют только экономические переменные: иными словами, они полагают, что при рассмотрении таких явлений, как продуктивность, технология, промышленный переход, производственные факторы, уровень инвестиций, потоки капитала и т. д., может быть получена абсолютно полная и самодостаточная картина причин и результатов экономического роста. Действительно, такую экономоцентричную позицию можно рассматривать как еще один пример овеществления экономики, о котором говорилось в гл. I, когда считается, что экономика живет своей отдельной жизнью, реагируя только на экономические силы.