Александр Дианин-Хавард - Сотворенный для величия. Лидерство как жизненный идеал Страница 2

9. Лидеры соблюдают этику, основанную на добродетели, в большей мере, чем этику, основанную на правилах. Этика добродетели не отрицает необходимости правил, но настаивает на том, что они не могут быть высшим обоснованием этики. Правила должны служить добродетели. Это – должный порядок вещей. Добродетель, в отличие от правил, всегда имеет оригинальный, творческий и многогранный характер.

10. Практика специфически христианских добродетелей веры, надежды и любви оказывает огромное воздействие на лидерство. Эти сверхприродные добродетели укрепляют и преобразуют природные добродетели великодушия и смирения, соcтавляющие сущность лидерства, и природные добродетели благоразумия, мужества, самообладания и справедливости, составляющие его фундамент. Поэтому ни одна работа о лидерстве не может быть полной без упоминания сверхприродных добродетелей.

«Сотворенный для величия» (2012) является углублением и раскрытием «Нравственного лидерства» (2008). Эти две книги составляют вместе единое целое.

Мне потребовалось два года напряженного труда, чтобы понять, что именно великодушие и смирение являются специфичными добродетелями лидеров. Я пришел к такому выводу на основе тщательного изучения жизненного пути и поведения многих выдающихся личностей. Великодушие и смирение… Два слова – в два года! Кому-то это покажется очень странным. Странным, на самом деле, если бы речь шла о банальных и очевидных для всех понятиях. Но великодушие и смирение – понятия, богатые по смыслу, обладающие огромным эмоциональным и экзистенциальным зарядом, проникающим в самые глубины человеческих сердец. И это понятно, ведь в них воплощен жизненный идеал – идеал величия и служения.

Я обнаружил, что лидерство является жизненным идеалом для человека, поскольку специфичные добродетели подлинного лидера – великодушие и смирение – несут в себе высокую жизненную идею. Великодушие и смирение, величие и служение – это уже жизненный идеал. Это открытие поразило и восхитило меня.

Человеку можно и нужно основывать свои действия на благоразумии, мужестве, самообладании и справедливости, но бытие свое он может основывать только на великодушии и смирении – на идеалах величия и служения, на идеалах лидерства. Великодушие – это жажда жить полнокровной жизнью, смирение – это жажда любить и жертвовать собой за других. Любое человеческое сердце, осознанно или неосознанно, хочет жить и хочет любить. Великодушие и смирение – это необходимые условия личностной самореализации.

Великодушие и смирение составляют идеал достоинства и величия человека. Великодушием человек утверждает свое личное достоинство и величие; смирением он утверждает достоинство и величие другого.

Великодушие и смирение – результат правильной оценки человека. Малодушие, мешающее человеку понимать себя самого, и гордыня, мешающая ему понимать других, – результат ложной оценки. Лидерство – это жизненный идеал, который признает и распространяет истину о человеке.

ГЛАВА 1

Идеал великодушия

Великодушие – это идеал, основанный на доверии к человеку, на убежденности в изначальном его величии. Великодушие в большей степени, чем любая другая добродетель, побуждает человека к действию и потому является высшей формой человеческой надежды. Великодушие – это всеобъемлющая добродетель: она преобразует жизнь и придает ей высший смысл. Великодушие – это первая специфичная добродетель лидера.

Вот уже десять лет я рассказываю своим студентам, представителям различных культур, религий и языков, о великодушии – специфической добродетели лидера. Разговор о великодушии везде возбуждает страсти. Я знаю людей, фундаментально изменившихся после знакомства с добродетелью великодушия. Но знаю и таких, которые уходили из аудитории, хлопнув дверью, будто им рассказали нечто крайне для них неприятное. В любом случае тема великодушия не оставляет людей безучастными.

Возвышенное видение самого себя

Первым, кто концептуально разработал идею великодушия (греч. мегалопсихия), был еще Аристотель. Для греческого философа великодушен тот, кто практикует добродетель и потому считает себя достойным «великих вещей» (под этим Аристотель понимал прежде всего почести). Хотя великодушный человек заслуживает почестей, он к ним особенно не стремится, поскольку обладает чем-то несравненно большим: он обладает добродетелью, величайшим из сокровищ. Такой человек прекрасно осознает, что весь мир со всеми его благами стоит меньше, чем его личная добродетель. Великодушный человек понимает, что он достоин большего. По сравнению с добродетелью, которой он обладает, мир и его блага ровным счетом ничего не значат.

Образцом великодушия Аристотель считал Сократа, хотя и никогда не говорил об этом открыто. Для Аристотеля великодушие – это спокойствие перед лицом жизненных страданий, презрение к мнению толпы, безразличие к бесчестью. Великодушный не проявляет особой активности, он не стремится изменить мир к лучшему; он скорее холодно терпит существующее положение вещей, провозгласив свою независимость от него. Великодушный утверждает свое человеческое достоинство в коварном мире, который он искренне презирает.

Аристотелевское великодушие – это возвышенное видение самого себя, утверждение собственного достоинства. Осознание своей ценности и значимости – общая характерная черта всех лидеров. Это начало лидерства, без такого осознания нет великодушия и нет лидерства.

Вспомним генерала Шарля де Голля. Когда 18 июня 1940 года он выступил на Би-Би-Си со своим знаменитым обращением из Лондона, призывая французов к сопротивлению нацистским оккупантам, де Голль был одинок. У него почти не было сторонников. Коллаборационистское правительство маршала Петена обвинило его в государственной измене и приговорило к смертной казни. Де Голль был никому не известным бригадным генералом, но у него было очень высокое видение самого себя. В своих «Военных мемуарах» он писал: «Я был одинок, и потому, что был одинок, я должен был достичь вершины, чтобы оттуда никогда не спускаться вниз»[4].

Лидер сначала обретает возвышенное видение самого себя. Потом уже обретает видение того, что он хочет совершать.

Когда в 1971 году Дарвин Смит стал президентом компании «Кимберли-Кларк», эта компания прочно заняла свою нишу на рынке. Но Смит понял: возглавлять респектабельную компанию – «компанию функционеров» – не его призвание. Он считал себя достойным большего. Это возвышенное видение самого себя заставило его поставить задачу: достичь величия или погибнуть. Он продал все заводы, производившие мелованную бумагу (на тот момент – главный источник доходов компании), и перевел освободившиеся мощности на производство потребительских бумажных изделий (салфетки, туалетная бумага и т. п.), нарочно поставив свою компанию в серьезную конкуренцию с такими лидерами рынка, как «Проктер & Гэмбл» и «Скотт Пэйпер». Результаты этой масштабной стратегии не заставили себя ждать: через несколько лет «Кимберли-Кларк» превратилась в мирового лидера по производству потребительской бумаги[5].

Присущее Смиту чувство собственной значимости и достоинства побудило его презирать мнение толпы. Аналитики Уолл-стрит и бизнес-медиа на все лады критиковали его решение, уверенные в том, что компанию ждет неминуемый крах. Но Смит, как когда-то Сократ, не советовался с толпой.

Добродетель, побуждающая к действию

Фома Аквинский, крупнейший философ и богослов Средневековья, понимал великодушие как ненасытную жажду великих дел и свершений (extensio animi ad magna). Для него великодушен тот, чье сердце целиком устремлено к завоеванию мира и достижению личного совершенства.

Великодушие – это тоска по величию; это жгучее и священное устремление. Magnanimitas – латинский термин, введенный Цицероном в 44 г. до н.э. как эквивалент греческого мегалопсихия, соответствует понятию magnitudo animi, отмечает Фома Аквинский, и слово animus здесь указывает на агрессивность, на стремление к борьбе и завоеваниям. Великодушие есть «агрессивная» добродетель: она всегда готова нападать, завоевывать, у нее львиная хватка.

Фома Аквинский использует формулу Аристотеля, но придает ей совершенно иной смысл. Аристотель говорит, что великодушен тот, кто считает себя достойным великого; Фома же говорит, что великодушен тот, кто считает себя достойным совершить великое.

Аристотель утверждает величие человека в его независимости от мира, ибо мир со своим злым роком постоянно угрожает этого человека уничтожить. Фома же утверждает величие человека в завоевании мира, ибо мир, как творение Божие, хорош.