Барт Лоо - Шансон как необходимый компонент истории Франции Страница 2

Рассказ о французском шансоне не ограничится историей, он затронет и духовную составляющую человеческой жизни. В нем будут любовь и грусть, смерть и свобода, революция и война. Рядом с обычными людьми, вроде вас или меня, встанут Карл Великий, Луи XIV и Шарль де Голль. Обо всем этом я расскажу.

Быть может, такое старомодное занятие, как чтение книги, поможет возродить традиции французского шансона, столько раз объявлявшегося умершим. Может быть, вы вспомните медленное, тягучее «Конечно» (Évidemment) Франс Галль, веселые летние вечера в компании Мишеля Фюгена с его «Красивой историей» (Une belle histoire) или Клода Франсуа, отчаянно выкрикивающего «Александрия Александра» (Alexandrie Alexandra). А может быть вы, сидя в автомобиле, заплачете, слушая «Нет, я ничего не забыл» (Non, je n’ai rien oublié) Шарля Азнавура.

Ощутите ли вы необоримое желание пуститься в пляс, слушая «Марсиа танцует» (Marcia Baila) в исполнении группы Les Rita Mitsouko? Откроете ли неожиданно для себя красоту Шарля Трене, Иветты Гильбер и Барбары, о которой вы даже не подозревали? А может быть, вы помчитесь в магазин, торгующий дисками (не виртуальный!), и проведете там несколько часов, захваченные магией неведомых вам прежде волшебников – Эдди Митчелла, Даниэль Балавуан, Доминик A, Самми Декостер и, конечно, – Франсис Кабрель.

На Радио Клара (бельгийская радиостанция, где исполняется классическая и современная музыка) я много лет веду серию программ, посвященных шансону, их можно послушать на сайте www.klara.be в любое время. Кроме того, по заданию EMI я составил двойной CD-альбом с саундтреком к этой книге: там пятьдесят известных и менее известных французских песен, представляющих, так сказать, хребет моего рассказа.

Увы, имеется слишком много материала, который не поместился в эту книгу и вряд ли появится на радио. Этот материал размещен на сайте www.bartvanloo.info. Там вы найдете клипы, редкие фильмы и старые песни, расположенные в том же порядке, в каком они встречаются в моей книге.

В этой книге я часто цитирую песни по-французски. Там, где я не пересказываю содержание песни, дается подстрочный перевод. Иногда я использую уже существующие переводы Вийона, Аполлинера, Дю Белле, Поттье и Бреля.

Хочу поблагодарить своих первых читателей: Крис Ловерис и Ролли Смиитс. Мои любовь и бесконечная благодарность Коралайн Солье, которая познакомила меня с работами Даниэль Балавуан, Эдди Митчелла и Сержа Реджани и мужественно старалась не замечать моей любви к Франсису Кабрелю.

Вступление

«А я о том вам расскажу,Чего не знает молодежь».

Из которого мы узнаем, как Франция стала Францией, шансон – шансоном, и в котором упоминается множество великих имен.

От Хлодвига до Мадонны

Или как Франс Галл разбирался с наследством Карла Великого, пока не настала очередь Сержа Генсбура, а также о том, что проделали Лео Ферре и Серж Реджани со средневековым поэтом Франсуа Вийоном. Главные роли исполняют также Жорж Брассенс, Жак Брель, Джо Дассен, Рено и Эдит Пиаф. Неожиданно появляются также Боб Дилан и Vae Victis.

Мне было лет девять, я полагаю. Нас было пятеро. Моя сестра, трое мальчишек Донкерс, живших по соседству, и я. Мы пели, держась за руки: «Surlepoodaminjoo ooniedaanse toesaanroo». И трещали как сороки. Не то чтобы мы знали, что означают эти слова, мы даже не старались правильно произносить их. Мы просто весело танцевали на мостике, перекинутом через ручеек Рутбейк.

Sur le pont d’Avignon[5] – песенка, с которой, пожалуй, началась история всех подтанцовок в мире. Мы понятия не имели о том, что Аминьоо, – увы, именно так мы произносили название французского города Авиньона, – прославился благодаря театральным фестивалям, гуляющим на свободе павлинам – и мосту. Еще меньше нас интересовало, почему французские дамы и господа демонстрировали свои таланты на мосту.

А ответ прост. В Средние века, да и позднее, в городах просто не было места для плясок и пения. Париж, к примеру, был застроен весьма плотно. Дома и домишки, трущобы и сараи, церкви и городские стены образовывали архитектурный хаос, перед которым меркнут знаменитые «средневековые» бельгийские городки.

Все эти мысли проносились у меня в голове, пока я стоял у парижского моста Пон-Нёф – отца всех мостов. Я стоял на правом берегу, лицом к Сене; пятки мои покоились на Луврской набережной, а пальцы ног упирались в край моста. Хорошее место. Если как следует посмотреть, перед тобой развернется добрая половина французской истории. А если как следует прислушаться к музыке, звучащей у тебя в голове, – услышишь бесчисленные фрагменты песен. Здесь я и останусь стоять. Только псих может уйти с такого места.

Мой взгляд задержался на одном из памятников, который в богатом монументами Париже можно было и не заметить. Слева от меня, на берегу Сены, светятся башни Консьержери, обратим на них внимание. Они создают фон для самого живописного места – острова Сите, который, как дефис, соединяет левый берег Сены с правым. На нем когда-то стоял замок Мерови нгов. Хлодвиг I был первым французским королем, это он объявил Париж столицей и потому заслужил почетное место в истории франкских – позднее французских – королей.

Хлодвиг заложил основы франкского государства, которые после него укрепляли Карл Мартелл и Карл Великий. В 486 году Хлодвиг победил Сиагрия, последнего предводителя римлян в Галлии, и, таким образом, впервые расширил свои владения. Затем, в 493 году, он женился на бургундской принцессе Клотильде и благодаря этому браку прирезал приличный кусок к своему государству. Клотильда исповедовала католицизм, а Хлодвиг поклонялся германским богам, то есть был язычником. Ей никак не удавалось обратить мужа в свою веру, он упорно держался за традиции, в которых вырос. Но в один прекрасный день 496 года, во время битвы с германцами при Толбиаке, возле Кёльна, войска Хлодвига оказались в очень трудном положении. Призывы к богу Водану не помогали. И Хлодвиг, отчаявшись, воскликнул: «Бог моей жены, если ты мне поможешь победить врага, я перейду в христианство». После чего – выиграл битву и… стал католиком.

В 1996 году, ровно через тысячу пятьсот лет после битвы при Толбиаке, французская группа Vae Victis, вдохновленная его приключениями, создала поразительную песню «Хлодвиг». Vae Victis – пионеры Rock Identitaire Français – патриотического течения в музыке, занимающегося распространением всего истинно французского; большинство ее последователей – националисты и ультраправые. Солистка, выступающая в роли Клотильды, выкрикивает в экстазе: «Мой красавец, языческий воин, ты – мой муж, а Франция – наше дитя». Вряд ли, однако, эта песня возмутит старого воина настолько, что он перевернется в гробу.

Замок Меровингов исчезнет, но из пепла Замка Хлодвига, словно феникс, поднимется новый, средневековый дворец. Я смотрю теперь на него, вернее на ворота, через которые проезжали французские короли: от Хьюго Капета (который первым был коронован на французский трон в 987 году) и Людовика Святого до Филиппа Красивого, хорошо знакомого фламандцам, так как именно от них он получил хорошую взбучку в битве при Грюнвальде. В наши дни все еще можно посетить залы XIV века и полюбоваться винтовой лестницей, по которой через несколько дней после поражения 11 июля 1302 года поднимался бедняга Филипп, с трудом сохранявший присутствие духа после того, что сотворили с ним фламандские мужланы.

Менестрели взбирались на возвышение из черного мрамора (часть которого сегодня встроена в стену), чтобы развлечь и утешить короля. Трубадуры с юга поют на окситанском языке, их коллеги, менестрели с севера, используют французский. Их изысканные песни неизменно повествуют о любви к недоступной женщине, которую поэт уговаривает изменить мужу. Из-за повторений рефренов и строф песня превращается в настоящий шансон. И среди знати встречаются стихотворцы, а некоторые и поют сами, но большинство нанимает профессионалов. Постепенно возникает разница между авторами (трубадурами) и исполнителями. Некоторые артисты совмещают в себе автора и исполнителя, это – предшественники Жака Бреля, Лео Ферре и Жоржа Брассенса, трех классических шансонье двадцатого века, – композиторов, поэтов и исполнителей одновременно.

Менестрели разносили по свету песни о любви, ублажали знать мелодекламацией, так называемыми chansons de geste, воспевающими героев балладами, среди которых наиболее известна «Песнь о Роланде» (вторая половина одиннадцатого века). Очень возможно, что в проклятое лето 1302 года Филипп Красивый утешался как раз этим героическим рассказом о катастрофе, приключившейся с Карлом Великим. Примечательно, что сама легенда возникла не по следам событий, а, собственно, на основе самой эпической поэмы. В ней нет героического описания сражений, кровь не льется рекою с ее страниц; зато ей не откажешь в некотором изяществе.