Жак Р. Пауэлс - США во Второй мировой войне. Мифы и реальность Страница 33

По этой причине было решено попросить помощи у полезного советского партнёра. В ответ на срочное требование американцев Красная армия развернула с 12-ого января, на неделю раньше плана, агрессивное наступление на Польшу. Вермахт был вынужден изменить свои планы в Арденнах, смягчая, таким образом, натиск на американцев. Немцы не сумели остановить советский штурм на Восточном фронте, и за несколько недель они отступили до западного берега Одера. В начале февраля советские войска достигли Франкфурта на Одере, находящегося менее, чем в 100 км от немецкой столицы. Американцы должны были чувствовать признательность за такую военную помощь со стороны Москвы, но их вряд ли радовало то обстоятельство, что в необъявленной гонке на Берлин советские войска намного опередили своих западных союзников, находвшихся в 500 км. от немецкой столицы. Последние не дошли еще даже до Рейна216.

Уже после краха операции «MarketGarden» американским и британским лидерам был очевиден тот факт, что их войска не успеют добраться до Берлина раньше русских, а Красная армия будет контролировать львиную долю территории Германии, и, следуя примеру освободителей Италии, сможет установить там свои порядки после войны. Это вызвало большой пессимизм, и крайние пессимисты вроде генерала Макартура, утверждавшего в ноябре 1944 года, что вся Европа неминуемо будет подчинена Советам, несомненно, укрепили свою репутацию, особенно после битвы за Арденны217.

Было очевидно, что если позволить одному только развитию военных событий определять окончательный успех, то западным союзникам можно было мало на что рассчитывать. Однако окончательный результат смог бы стать иным, если бы удалось вовлечь Советы в такие договоренности, результаты которых не будут зависеть от военных успехов218. Именно этого старались добиться британцы и американцы в сериях встреч с советскими представителями в Лондоне осенью 1944 г. Они предложили поделить Германию на три приблизительно равные зоны независимо от вклада в победу отдельных союзников. (Четвертая оккупационная зона будет определена для Франции значительно позднее). Несправедливость дележа была очевидна, но Сталин принял предложение Запада. Это было большим успехом для Запада, даже пессимисты вроде Макартура, вероятно, были крайне удивлены, узнав об этом.

«Короче говоря», – пишет Колко. – …Русские, несмотря на свой несомненный военный успех, согласились не управлять Германией в одиночку»219.

Неожиданным подарком для западных союзников оказалось и решение Советов поделить не только Германию, но и Берлин на три оккупационные зоны, несмотря на очевидность факта, что Красная армия возьмёт столицу, находящуюся глубоко в советской оккупационной зоне. То обстоятельство, что появится и «Западный Берлин» в самом сердце Восточной Германии, было следствием благодушного настроя самого Сталина осенью 1944-ого года и зимой 1944– 45 гг. В действительности лондонские договоренности относительно будущих оккупационных зон в Германии, как и договоренности Большой тройки (Рузвельта, Черчилля и Сталина) на Ялтинской конференции (4 – 11 февраля 1945 г.), могут быть правильно объяснены только с учетом беспокойства западных союзников и их военных неудач на фоне успехов Красной армии в период 1944 – 45 гг.

Часто говорят, что на крымском курорте Ялте умница Сталин успел перехитрить своих западных коллег, особенно президента Рузвельта, который в то время был уже больным человеком. Это далеко не так. Самое главное на этой встрече британцам и американцам терять было нечего, а получить они могли получать почти все. На другом полюсе были русские: им эта конференция была, скорее всего, вообще не нужна. В самом деле, впечатляющие успехи Красной армии глубоко в центре самой Германии увеличивали сумму козырей в руках Сталина. В день до конференции генерал Жуков уже стоял на берегу реки Одер, совсем недалеко от Берлина. Именно поэтому Вашингтон и Лондон, а не Москва настаивали на встрече лидеров союзников. Именно потому, что они так отчаянно хотели встретиться с Сталиным с целью достижения обязывающих договоренностей, они согласились на его предварительное условие провести такую конференцию на территории СССР. Западные союзники были готовы предпринять неудобную, длинную поездку, предоставляя Советам преимущество «дома стены помогают» на этой конференции, которая обещала стать похожей на перетягивание каната. Все это были мелочи по сравнению с возможным неблагоприятным для Запада результатом, таким, как вероятная оккупация Красной армией большей части Германии. Сталин не нуждался в этой встрече «Большой тройки» и не желал ее на этом этапе войны. Однако, как мы поймем позже, у него были свои причины согласиться организовать эту конференцию с целью выиграть некоторые преимущества для советской стороны и показать себя доброжелательным хозяином по отношению к своим западным партнерам220.

Во-вторых, договоренности, которые стали результатом Ялтинской конференции, были, действительно, выгодными для западных союзников. Госсекретарь Рузвельта Эдвард Стетиниас, тоже присутствовавший на Крымском полуострове, позже написал, что на этой конференции «Советский Союз сделал Западу больше уступок, чем Запад – Советскому Союзу».221 Американский историк Кэролин Вудс Эйзенберг в своей недавно изданной книге подчеркивает, что американская делегация покинула Ялту в «ликующем духе», с убеждением, что благодаря «благоразумию Советов» не только американцы, а все человечество в целом «одержало великую победу мира»222.

В отношении Германии Лондонские договоренности были официально подтверждены в Ялте Большой тройкой. Как отмечалось, разделение Германии на оккупационные зоны было выгодно американцам и британцам, так как уже осенью 1944 года и тем более во время проведения Ялтинской конференции все больше была вероятность того, что Красная армия, находящаяся на востоке, под Франкфуртом-на-Одре, окажется и под Франкфуртом-на-Майне на западе к тому моменту, когда придет время заключать мир.

Более того, британцам и американцам достались более обширные и более богатые западные части Германии, но об этом будет сказано позже. На встрече на Крымском полуострове в принципе было решено, что после войны Германия будет выплачивать репарации, как было и после Первой мировой войны. И Рузвельт, и Черчилль считали, что резонно и справедливо, чтобы половина репараций, тогда грубо оцениваемых в сумму на около 20 млрд. американских долларов, была предоставлена Советскому Союзу, на территории которого нацистские вандалы вели себя особенно варварски и разрушительно. (Половина этой суммы, предназначенная для Советского Союза, то есть 10 миллиардов долларов, по некоторым оценкам считалась несколько чрезмерной. В действительности сумма эта была «очень умеренной», как утверждает немецкий историк Вильфрид Лот. В 1947, т. е. несколько лет спустя после Ялтинской конференции, были обнародованы цифры, согласно которым общие потери Советского Союза от войны, и это по консервативному подсчету, были не меньше, чем 128 млрд. американских долларов). Для Сталина вопрос о выплате репарации был крайне важным. Весьма вероятно, что именно по этой причине он не оспаривал план раздела Германии на оккупационные зоны, выдвинутый западными партнерами, – надеясь на их сотрудничество касательно репараций223. Со своей стороны с целью получить ратификацию со стороны советского лидера на разделение Германия на оккупационные зоны, как и его согласие на другие договоренности, выгодные для их интересов, американцы и британцы сделали некоторые уступки Сталину. Например, в ответ на готовность Сталина объявить войну Японии Рузвельт согласился на восстановление дальневосточных территорий, которые царская Россия уступила Японии, проиграв русско-японскую войну 1904 – 05 годов224. В Ялте не были приняты окончательные решения относительно будущего Германии, хотя американцы и в какой-то степени Советы, были заинтересованы в ту пору широко известным планом американского секретаря государственного казначейства Генри Моргентау. Считают, что он предложил решить «немецкую проблему» путем уничтожения промышленности этой страны и превращения ее в отсталое, безобидное аграрное государство. В действительности этот план включал в себе неясные и не связанные между собой предложения, далеко не такие жестокие, как утверждали его оппоненты, или какими их и по сей день считают многие немцы225.

Чего тогда не понимали как следует ни в Вашингтоне, ни в Москве, это того, что против данной идеи Моргентау были не только моральные, но и серьезные практические возражения. Так, например, в плане не было обосновано, как Германия сможет платить в таком случае планируемые огромные репарации. «Логика плана Моргентау, – пишет немецкий историк Йорг Фиш, – не учитывала репарационных выплат»226.